– Ах, Катя, Катя, что приходится тебе переносить, – сокрушался он.
– А тебе?
– Мне привычно, видал всякое.
– Ну, так и я привыкну, – говорила она.
Ни погрустневших ее глаз, ни опечаленного вздоха не видел и не слышал Петр, а перед этим был убежден, что придется как-то успокаивать ее. Баба остается бабою, ан нет. Ей стойкости не занимать, могла даже сама, оказывать посильную помощь и утешать других. Зашатался и едва не рухнул наземь с виду молодцеватый драгун и уронил свою амуницию, – Екатерина поддержала его, подобрала подсумок, перевязь и повела в поводу его ослабевшего коня.
«Оклемается малый да ежели в боях живых останется, всю жизнь будет помнить, кто ему пособлял: сама царица! – благодарно и восторженно думал Петр о своей Катеринушке. – Не белоручка, не оморочка-слабонеженка, не страшится ничего».
Ночью они подошли к реке Пруту, где был Шереметев со своими полками. Оставив на берегу войска, Петр отправился вместе с Екатериной в Яссы к молдавскому господарю Кантемиру и на другой день с ним и с не отставшей от своего «хозяина» Екатериной возвратился к оставленным на прутском берегу войскам.
Был памятный день 27 июня, день Полтавской победы. Все шестьдесят пушек, которыми располагали русские войска, салютовали той славной Полтавской виктории и, может быть, уже отдавали этими залпами воинскую почесть пришедшим погибать войскам. Ни о какой новой победе нельзя было даже помышлять: турки имели в пять раз больше орудий и против неполных сорока тысяч русских солдат почти двести тысяч своих янычар. Может быть, вместе с визирем турецкими войсками командует приютившийся на их земле Карл XII или является у них советником? Он, конечно, приложит все усилия, чтобы наголову разбить царя Петра. Вот как может обернуться недавняя Полтавская победа. Поражение русских вернет шведскому королю его прежнюю воинскую славу и сделает навечно турок шведскими друзьями и союзниками.
На вновь созванном генеральском совете было уточнено, что в людском провианте и в корме для коней большая недостача; часть конницы ушла с генералом Ренне, и неприятель имеет огромное превосходство в численности войск и пушек. Решено было срочно отступать. Предугадывая только самое худшее, молдавский господарь князь Кантемир заторопился обратно в Яссы, где у него была семья, и, укрывшись потемками, погнал коня скорее и подальше от злополучных прутских берегов.
Отступая вверх по Пруту, русские войска достигли места, называемого Новое Станелище, и расположились около него, а к вечеру того же дня туда явились турецкие войска. Вскоре завязался бой, продолжавшийся до поздней ночи.
Под утро турки стали отступать, но это оказалось их уловкой. Прикрываясь беспорядочной стрельбой, они сделали вокруг своего лагеря вал и выставили на возвышенности все триста пушек, готовых в любую минуту повести всесокрушающий огонь.
Положение русских войск было отчаянное. Истомленные недавней битвой и опять начавшимся зноем, полуголодные, не ожидая никакой помощи, они знали, что всех их настигнет здесь гибель или позорный плен.
Зачем он, Петр, войдя в опустошенную Молдавию, повторил ошибку Карла XII, когда тот входил в Малороссию? И вот оно, пришло это бесславие к царю Петру. Он привык в последнее время сообщать в своих письмах друзьям об одержанных победах, – о чем же должен написать теперь?..
Он написал и отправил с отрядом нарочных письмо в далекий Петербург. В письме том было сказано: «Господа Сенат! Извещаю вам, что я со всем своим войском без вины или погрешности нашей, но единственно только по полученным ложным известиям, в семь крат сильнейшею турецкою силою так окружен, что все пути к получению провианта пресечены, и что без особливые божий помощи, ничего иного предвидеть не могу, кроме совершенного поражения, или что я впаду в турецкий плен. Если случится сие последнее, то вы не должны меня почитать своим царем и государем, и ничего не исполнять, что мною, хотя бы то по собственноручному повелению от нас, было требуемо, покамест я сам не явлюся между вами в лице моем; но если я погибну и вы верные известия получите о моей смерти, то выберете между собою достойнейшего мне в наследники».
Страшился Петр, что в случае несчастья, которое может с ним произойти, будет провозглашен царем, как законный наследник, его сын царевич Алексей, который не способен поддержать величие России и вести дальше дела ее преобразования. При нем Россия пойдет вспять. Неужто не поймет Сенат, что, не упоминая Алексея, он, Петр, уже тем самым говорит о нем как о неспособном править государством? Он, царь, не может считать его своим наследником и предлагает господам сенаторам выбрать достойнейшего между собой. Поймут это они?
Разве только еще не поднявши рук, но уже признавая полное свое поражение, Петр ради очистки совести решился на последнее средство, хотя и понимал всю его никчемность, но все же… все же… все же велел фельдмаршалу Шереметеву, чтобы тот послал турецкому визирю письмо с предложением заключить мир.
На это Шереметев сказал, что тот, кто присоветовал царскому величеству решиться на подобный шаг, должен считаться самым безрассудным человеком в целом свете, а ежели такое придумал сам государь, то, значит, безрассуден он. В ответ на такое предложение не удивительно будет услышать подобный громыхающему грому смех двухсот тысяч турецких глоток. Им, туркам, дается в руки полная и безусловная победа, и вдруг такое предложение! Сочтут, что русские с ума сошли от страха и уже не отдают себе отчета в том, что предлагают.
Но что еще могли бы терять русские, послав такое письмо, когда все уже было потеряно. А вдруг…
Шереметев отправил в стан турецких войск с письмом о мире трубача, и тот вернулся без ответа.
А может, турки что-нибудь не поняли в письме; может, переходя из одних рук в другие, оно затерялось?.. И Шереметев направил трубача с другим письмом. Трубач вернулся и сообщил, что турки собираются прислать ответ и чему-то ухмыляются.
Чему?.. Какой ответ они дадут?.. Наверно, визирь пришлет гонца с беспрекословным требованием немедленно сдаваться в плен, а в случае отказа пригрозит открыть огонь из трехсот пушек и уничтожить всех. Похоже, так оно и будет.
«Ах, Катя, Катя… Не видела б ты этого, не знала б… Надругаются турки над тобой, неузаконенной царицей… Плен, каземат в их Семибашенном тюремном замке может стать твоим пристанищем, а дальше… а потом… – И Петру леденили кровь мысли о неминуемых турецких зверствах. – Нет, лучше гибель, смерть».
Пришло известие, что генерал Ренне занял турецкий город Браилов, но это не могло ни спасти, ни улучшить положение русских войск, находившихся на прутском берегу.
На второе письмо Шереметева великий турецкий визирь прислал ответ:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241