У того же сговорчивого патриарха испрошено было дозволение употреблять в посты мясную пищу солдатам, находившимся в заграничных походах.
Зимой 1716 года Петр снова поехал в Голландию, где занимался осмотром всего, что относилось к мореплаванию и к торговле. Вспоминалось ему время почти двадцатилетней давности, когда он изучал кораблестроение в знаменитом голландском адмиралтействе и чувствовал себя словно помолодевшим на те добрые два десятилетия. Все напоминало молодость, и не верилось, что она давно уже миновала.
Съездил Петр в Саардам, посетил домик кузнеца Геррита Киста, у которого жил в дни первого приезда в Голландию. Узнал трактир, где после работы на верфи любил отдыхать за кружкой пива. Живо воскрешалось в памяти и хорошее и дурное. Двое боярских сынков, находившихся тогда в составе русского посольства, осмеливались осуждать его действия, якобы унижающие царское звание. Разгневавшись на спесивых боярских отпрысков, высказывавших советы не показываться на людях с плотницким топором и оберегать свое царское достоинство, он приказал заковать этих советчиков в цепи и отрубить им головы. Только вмешательство городских бургомистров предотвратило казнь, замененную словоблудам пожизненной ссылкой в отдаленные голландские колонии. И куда как приятно было вспомнить о тех часах, когда после работы на постройке фрегата они всей посольской компанией собирались, бывало, смотреть на приведенного зверовщиком дюжего слона, который показывал разные забавные штуки, или просто веселиться за пуншем, умело приготовленным денщиком Александром Кикиным. Вспоминались посещения в Амстердаме анатомического музея с заспиртованными натуралиями, кои вызывали у него восхищение, а у спутников – пугливое отвращение, и то видеть на их лицах было зело смешно. Ах, как интересно все было!
А когда стали уезжать из Голландии, по дороге на корабельную пристань опрокинулась телега, на которой вместе с другими вещами стоял сундук с посольской казной, оставшейся после всех расплат. И надо же было такому случиться, что сундук тот разбился, а находившиеся в нем золотые монеты рассыпались и раскатились по сторонам. Их подобрали, но оказалось, что недоставало тридцати трех золотых монет. Отвечать за недостачу следовало тому, на чьем попечении был сундук, волонтеру Родостамову, но оный оправдывался тем, что не сопровождал сундука с деньгами, а ехал другой дорогой. Дело о недостающих червонцах тянулось по возвращении в Россию; Родостамов стал дьяком Посольского приказа, и тогда пришлось ему все же возместить ту денежную потерю. Не таков был царь Петр, чтобы у него казенные деньги разбрасывались, и не намеревался он слыть щедрым, прощая утрату червонцев. Пускай иные осуждали его, дескать, очень уж скуп, но он от своего не отступался и не отступится никогда. Так-то вот!
Ой, да много чего было тут; только начни вспоминать – и словно заново перед тобой прожитое время возникнет.
Он не забыл голландский язык и особенно охотно любил говорить о морских и торговых делах. Возобновил некоторые прежние и завел новые знакомства с корабельщиками и знатнейшими здешними негоциантами, и те в знак приятной встречи с русским царем привозили в подарок сыр, полотно и пряники для его царицы и детей, а царь приглашал негоциантов к себе в Петербург, обещая доставлять гостям всевозможные удовольствия.
Повстречался Петр и с русскими молодыми людьми, обучавшимися в Голландии навигацкому делу, и захотел некоторых из них испытать, сколь они преуспели в мореходных науках. От учеников требовалось, чтобы они проявляли не поверхностные, а хорошо усвоенные знания и не вздумали бы ловчить при ответах, не пытались бы провести царя-экзаменатора. В случае чего лучше сразу сознайся в незнании, но никак не хитри.
Во время одного такого экзамена, слушая ответы ученика, Петр ходил взад и вперед по учебной комнате, и от его внимания не ускользнуло, что когда он оказывался спиной к экзаменуемому, тому кто-то торопливо подсказывал. Петр резко повернулся, поймал подсказчика на полуслове, и тут выяснилось, что подсказывал ученику его ровесник-слуга, находившийся в Голландии со своим баричем. Оказалось, что крепостной малый, выполняя свои повседневные обязанности по обслуживанию господина, попутно познавал сам, что тому следовало изучать, но схватывал все быстрее и тверже и на этом экзамене старался выручать путавшегося в ответах хозяина. Тогда Петр стал экзаменовать его и выяснил, что слуга знал науку гораздо лучше барина, хотя и не значился в учениках навигацкой школы. Ему, крепостному холопу, была тут же пожалована вольность и присвоен чин мичмана, а его барина Петр приказал перевести из гардемаринов в матросы и отдать под команду бывшему слуге, «дабы он постарался научить его тому, что сам разумеет».
– Как звать-величать? – спросил Петр.
– Анисим Хребтугов.
– Откуда родом?
– Арзамасский.
– Вот бы добро было, ежели б все арзамасцы такими же сметливыми оказались. Ай, сожалеть надо, не все. Этот, – указал Петр на незадачливого в учении барича, – тоже ведь арзамасский, а постыдно рознится от тебя.
– Станет и он, ваше царское величество, понимающим, я его обучу, – заверял царя Хребтугов.
– Тогда вдвойне добро будет, – улыбнулся Петр. – Совет тебе дам, Анисим: для ради пущего его понимания при учении к батогам прибегай. Вколачивай толк в школяра, а бестолочь из него выколачивай.
Повел Петр взглядом по лицам молодых навигаторов, сидевших перед ним в ожидании решения своей дальнейшей судьбы: ну, как из гардемаринов снова в матросы их царь обратит… Чей черед сейчас отвечать?..
– Вот ты, малый… – указал Петр на юнца, не сводившего с него глаз. – Расскажи, как положено крепить косой… нет, прямой парус. Внятно отвечай, чтобы все слышали.
И навигацкий выученик, недавно произведенный в гардемарины, внятно отвечал:
– Своей верхней кромкой прямой парус подвязывать надобно к рею, а рей подымается фалом. Нижние углы надобно растянуть шкотами.
– А коли внизу паруса рея нет, тогда как?
– А тогда надобно будет растянуть наветренный шноп, называемый галс.
– От углов каким способом начнешь подбирать?
– От углов парус подбирается гитовыми, сысподу – гарденями, а убирается и крепится к рею сезнями.
– Как будешь идти во весь парус, не укорачивая его? – спрашивал царь.
– Для того взять надобно рифы – один, либо два, либо три и идти под зарифленными парусами, а укоротить вышину их, по силе ветра, опустив фал и подвязав сезни рифа.
– Добро, – удовлетворенно кивнул Петр. – Про ветры что знаешь?
– По своим направлениям ветры именуются странами света, для чего овидь делится на тридцать две части, по осьми в четверти. А в постоянстве ветры нарекаются – посатный, или полосовой, вандулук, шаткий, или переходный, а то – круговой, или заверть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241
Зимой 1716 года Петр снова поехал в Голландию, где занимался осмотром всего, что относилось к мореплаванию и к торговле. Вспоминалось ему время почти двадцатилетней давности, когда он изучал кораблестроение в знаменитом голландском адмиралтействе и чувствовал себя словно помолодевшим на те добрые два десятилетия. Все напоминало молодость, и не верилось, что она давно уже миновала.
Съездил Петр в Саардам, посетил домик кузнеца Геррита Киста, у которого жил в дни первого приезда в Голландию. Узнал трактир, где после работы на верфи любил отдыхать за кружкой пива. Живо воскрешалось в памяти и хорошее и дурное. Двое боярских сынков, находившихся тогда в составе русского посольства, осмеливались осуждать его действия, якобы унижающие царское звание. Разгневавшись на спесивых боярских отпрысков, высказывавших советы не показываться на людях с плотницким топором и оберегать свое царское достоинство, он приказал заковать этих советчиков в цепи и отрубить им головы. Только вмешательство городских бургомистров предотвратило казнь, замененную словоблудам пожизненной ссылкой в отдаленные голландские колонии. И куда как приятно было вспомнить о тех часах, когда после работы на постройке фрегата они всей посольской компанией собирались, бывало, смотреть на приведенного зверовщиком дюжего слона, который показывал разные забавные штуки, или просто веселиться за пуншем, умело приготовленным денщиком Александром Кикиным. Вспоминались посещения в Амстердаме анатомического музея с заспиртованными натуралиями, кои вызывали у него восхищение, а у спутников – пугливое отвращение, и то видеть на их лицах было зело смешно. Ах, как интересно все было!
А когда стали уезжать из Голландии, по дороге на корабельную пристань опрокинулась телега, на которой вместе с другими вещами стоял сундук с посольской казной, оставшейся после всех расплат. И надо же было такому случиться, что сундук тот разбился, а находившиеся в нем золотые монеты рассыпались и раскатились по сторонам. Их подобрали, но оказалось, что недоставало тридцати трех золотых монет. Отвечать за недостачу следовало тому, на чьем попечении был сундук, волонтеру Родостамову, но оный оправдывался тем, что не сопровождал сундука с деньгами, а ехал другой дорогой. Дело о недостающих червонцах тянулось по возвращении в Россию; Родостамов стал дьяком Посольского приказа, и тогда пришлось ему все же возместить ту денежную потерю. Не таков был царь Петр, чтобы у него казенные деньги разбрасывались, и не намеревался он слыть щедрым, прощая утрату червонцев. Пускай иные осуждали его, дескать, очень уж скуп, но он от своего не отступался и не отступится никогда. Так-то вот!
Ой, да много чего было тут; только начни вспоминать – и словно заново перед тобой прожитое время возникнет.
Он не забыл голландский язык и особенно охотно любил говорить о морских и торговых делах. Возобновил некоторые прежние и завел новые знакомства с корабельщиками и знатнейшими здешними негоциантами, и те в знак приятной встречи с русским царем привозили в подарок сыр, полотно и пряники для его царицы и детей, а царь приглашал негоциантов к себе в Петербург, обещая доставлять гостям всевозможные удовольствия.
Повстречался Петр и с русскими молодыми людьми, обучавшимися в Голландии навигацкому делу, и захотел некоторых из них испытать, сколь они преуспели в мореходных науках. От учеников требовалось, чтобы они проявляли не поверхностные, а хорошо усвоенные знания и не вздумали бы ловчить при ответах, не пытались бы провести царя-экзаменатора. В случае чего лучше сразу сознайся в незнании, но никак не хитри.
Во время одного такого экзамена, слушая ответы ученика, Петр ходил взад и вперед по учебной комнате, и от его внимания не ускользнуло, что когда он оказывался спиной к экзаменуемому, тому кто-то торопливо подсказывал. Петр резко повернулся, поймал подсказчика на полуслове, и тут выяснилось, что подсказывал ученику его ровесник-слуга, находившийся в Голландии со своим баричем. Оказалось, что крепостной малый, выполняя свои повседневные обязанности по обслуживанию господина, попутно познавал сам, что тому следовало изучать, но схватывал все быстрее и тверже и на этом экзамене старался выручать путавшегося в ответах хозяина. Тогда Петр стал экзаменовать его и выяснил, что слуга знал науку гораздо лучше барина, хотя и не значился в учениках навигацкой школы. Ему, крепостному холопу, была тут же пожалована вольность и присвоен чин мичмана, а его барина Петр приказал перевести из гардемаринов в матросы и отдать под команду бывшему слуге, «дабы он постарался научить его тому, что сам разумеет».
– Как звать-величать? – спросил Петр.
– Анисим Хребтугов.
– Откуда родом?
– Арзамасский.
– Вот бы добро было, ежели б все арзамасцы такими же сметливыми оказались. Ай, сожалеть надо, не все. Этот, – указал Петр на незадачливого в учении барича, – тоже ведь арзамасский, а постыдно рознится от тебя.
– Станет и он, ваше царское величество, понимающим, я его обучу, – заверял царя Хребтугов.
– Тогда вдвойне добро будет, – улыбнулся Петр. – Совет тебе дам, Анисим: для ради пущего его понимания при учении к батогам прибегай. Вколачивай толк в школяра, а бестолочь из него выколачивай.
Повел Петр взглядом по лицам молодых навигаторов, сидевших перед ним в ожидании решения своей дальнейшей судьбы: ну, как из гардемаринов снова в матросы их царь обратит… Чей черед сейчас отвечать?..
– Вот ты, малый… – указал Петр на юнца, не сводившего с него глаз. – Расскажи, как положено крепить косой… нет, прямой парус. Внятно отвечай, чтобы все слышали.
И навигацкий выученик, недавно произведенный в гардемарины, внятно отвечал:
– Своей верхней кромкой прямой парус подвязывать надобно к рею, а рей подымается фалом. Нижние углы надобно растянуть шкотами.
– А коли внизу паруса рея нет, тогда как?
– А тогда надобно будет растянуть наветренный шноп, называемый галс.
– От углов каким способом начнешь подбирать?
– От углов парус подбирается гитовыми, сысподу – гарденями, а убирается и крепится к рею сезнями.
– Как будешь идти во весь парус, не укорачивая его? – спрашивал царь.
– Для того взять надобно рифы – один, либо два, либо три и идти под зарифленными парусами, а укоротить вышину их, по силе ветра, опустив фал и подвязав сезни рифа.
– Добро, – удовлетворенно кивнул Петр. – Про ветры что знаешь?
– По своим направлениям ветры именуются странами света, для чего овидь делится на тридцать две части, по осьми в четверти. А в постоянстве ветры нарекаются – посатный, или полосовой, вандулук, шаткий, или переходный, а то – круговой, или заверть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241