Краска залила бледные щеки Ольги.
– Значит, все продолжается по-прежнему? – сказала она.
– Мы начали хлопотать… – Ива тронула и залившая лицо Ольги краска и ее отлив, бледность проступала постепенно, как песок на залитом водой пляже.
– Мне надо идти, – сказала Ольга, – меня ждут…
– Подвезти? – предложил Ив.
– Нет, спасибо, мне недалеко.
На самом деле то место, куда она шла, было далеко, и его нелегко было найти. Когда Ольга вышла из метро, она не знала, в какую сторону повернуть… Наугад пошла по широкой улице, потом начала блуждать по плохо освещенным уличкам, названия которых ей с трудом удавалось разобрать. Но вот наконец та самая улица, которую она искала, и тут же она наткнулась на дом, опоясанный большими буквами: «Французская Коммунистическая Партия. Районный комитету).Ячейка Марты собиралась теперь здесь. Ольга открыла дверь.
Она ожидала найти за дверью лестницу, переднюю, другую дверь, а не так, сразу, встретиться с ними… они оказались тут же, кто, как не они, были эти люди, сидевшие вокруг стола… Лампочки без абажуров были высоко подвешены, в их свете, подобном уличному, без прикрас, помещение походило на склад, мастерскую, сарай. Дощатые двери вели куда-то внутрь, а у одной из стен стоял большой стол, и за ним сидели люди: ну конечно же, это собрание ячейки. Человек десять, Ольга видела только их спины, они все сидели спиной к двери, как бы отгородившись своими спинами от людей, входивших с улицы и проходивших во внутренние двери. Ольга не двигалась с места, замерев у входа… Мужчины… женщины… Они слушали молодого парня в рубашке с короткими рукавами. От смущения Ольга не могла разобрать, о чем он говорит. Вот они засмеялись… В конце стола маленькая миловидная блондинка… У человека, сидевшего ближе всех к двери, спина была из светлого твида… У его соседки седые, собранные в пучок волосы… Она наклонилась к тому, в пиджаке из твида, что-то ему сказала, человек обернулся; он был лысоват, со светлыми глазами… И вот все замолчали и стали смотреть на Ольгу. Ольге хотелось убежать, спрятаться… Но тогда они побегут за ней. Надо было подойти, заговорить. Ольга подошла и сказала:
– Скажите, Марта Н… принадлежала к вашей ячейке?
– Кто вы такая, мадам? – спросил твидовый пиджак, глядя на нее пронизывающим взглядом. Остальные тоже не спускали с Ольги глаз, молчаливые, выжидающие.
– Это неважно… я пришла вам сказать, что я взяла на себя смелость послать Марте Н… венок… От вашего имени. Вы сами рассудите, правильно ли я поступила.
– Какой венок, мадам?
– Похоронный!…
Неужели никто из них ничего не знал столько времени спустя? Ни что Марта умерла, ни как она умерла?…
– Ах, боже мой, она умерла от родов! – вскрикнула какая-то женщина…
Все всполошились. Человек в твиде встал:
– Вы друг Марты Н…, мадам? Марта умерла? Когда? Как?
– Нет, я не друг Марты… Я узнала случайно… Она умерла неделю тому назад.
Теперь все заговорили разом. Вот уже несколько месяцев как они не видели Марты. Они знали, что она беременна, что она несчастлива в замужестве; муж ее – фашист, белогвардеец… Они думали… Умерла! Умерла! Марта умерла… А они ничего не знали! Как это случилось? Почему?… Они не хотели ее тревожить… Из-за ее мужа они боялись причинить ей неприятности, ведь она ждала ребенка, они не хотели осложнять ей жизнь… От чего же она умерла, мадам?
Молодой человек принес Ольге стул…
– Она родила, – рассказывала Ольга, – все было благополучно… Но она отравилась.
– Отравилась!
За столом водворилось молчание. Потом все тот же молодой парень в рубашке с короткими рукавами сказал, перегнувшись через стол, как будто для того, чтобы остальные лучше его услышали:
– Вот, мы рассуждаем о политике, о разоружении, о войне во Вьетнаме, а не стремимся глубже проникнуть в жизнь товарищей, не думаем о жизни каждого…
– Отравилась! После того, как родила ребенка! Бросила его на произвол судьбы!
Ольга уже начала различать людей, сидящих за столом. Последние слова произнесла та женщина, которая вначале воскликнула: «Умерла от родов!» Молоденькая, симпатичная, в берете на светлых волосах.
– Недоглядели, недосмотрели… – сказала со слезами на глазах седая женщина.
– Но что же мы могли сделать? Вы ведь знаете, что ее муж выгнал бы нас…
– Когда несчастье уже стряслось, тогда только понимаешь…
– Но сама Марта никогда нам не говорила…
– Значит, мы не сумели дать ей почувствовать…
– Вы говорите все сразу… А мы еще ничего не знаем. Может быть, эта дама нам расскажет…
Пока они говорили все это и многое другое, Ольга разглядывала комнату и людей… Дверь на улицу то и дело открывалась, люди проходили через комнату и исчезали за одной из трех дверей. Пол был цементный. На деревянных перегородках висели афиши и диаграммы. Ольга думала о том, что миловидная блондиночка, наверное, домашняя хозяйка, может быть, молодая мать, жена какого-нибудь служащего… женщина с седыми волосами – может быть, учительница?… а та, довольно сухая… перед которой лежали какие-то сводки и бумаги, похожа на кассиршу… Парень в рубашке с короткими рукавами, очевидно, рабочий, а другой, немолодой, с подтяжками, которые ему длинны, и в штанах, которые ему широки, возможно, ремесленник? Тот, что заговорил с ней первый, хорошо одетый, в пиджаке из твида, наверное, представитель какой-нибудь свободной профессии…
– Она не сумела примирить любовь к мужу-фашисту со своими коммунистическими идеалами, – сказала женщина со сводками.
– Ну, – воскликнул парень в рубашке с короткими рукавами, – если бы я был на месте Марты, я бы показал этому типу! Взял бы ребенка в охапку и был таков!
– Вам легко говорить, – сказала блондинка, – бывают случаи, когда делаешь вовсе не то, что хочется. У меня тоже разные убеждения с мужем. Я была совсем одна в Париже, заболела, и обстоятельства сложились так, что пришлось выйти замуж. А потом, с ребенком на руках…
– У тебя с мужем разные убеждения, но тем не менее он расклеивает «Юманите»!
– Да, человек он хороший…
– Это неподходящий пример… Вот один товарищ, в другой ячейке, женился на женщине члене МРП, и активном – я вам скажу! Так вот, она как была членом МРП, так и осталась… Вот жизнь!
– МРП там или нет… Иногда приходится довольствоваться тем, что подвернется. Я знаю одну женщину в моем квартале… Ее муж умер на прошлой неделе. Он бил ее и пропивал все, что она зарабатывала. А на похоронах она плакала, плакала… И все твердила: «Когда он был жив, он мне ничего не давал, а теперь, когда он умер, он все унес с собой»… Вы знаете, в нашем обществе без мужчины…
– Это неважно, – сказал тот, у которого было серое лицо и слишком длинные подтяжки, – мы, коммунисты, оказались не на высоте. Если бы Марта ощущала нашу дружбу, если бы мы заботились о ней…
– Как быть, в Париже это не так просто… Здесь, когда мы уходим с собрания, каждый возвращается к своей обычной жизни и исчезает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110