– Ролан, не плачь, пожалуйста! Ролан, милый, перестань, а то я тоже заплачу… Боже мой! А Жан все не возвращается!
Саша, заинтригованный, перестал писать, перо застыло в воздухе, он прислушался – ему хотелось знать, почему плачет Ролан. Он услышал, как открылась дверь и соседка вышла на лестницу. Она звала, наверное перегнувшись через перила: «Жан, скорее! Иди скорее!» Саша услышал, как торопится Жан. Алиса говорила скороговоркой, шепотом: «У нас Ролан… Он как будто с ума сошел… Плачет!… Скорее!»
– Ролан! Что с тобой, голубчик? Что с тобой случилось? Ложись сюда…
Молчание… Потом бас Ролана:
– Агнесса сказала мне, что я ей больше не нужен… Что мне делать, куда мне деваться!
– Так и сказала? Сама?
– Да, вчера за обедом… Она уезжает в Палестину.
Небольшая пауза.
– С ума она, что ли, сошла? – раздался голос Жана. – Почему в Палестину? С каких пор она стала еврейкой? Я думал, что она турчанка!…
– Она не сумасшедшая, и она еврейка: сефардитка.
– Господи! Это еще что такое? – проворковала Алиса.
– Оставь, Алиса… Я тебе объясню в другой раз. Мадам Крюгер, Элизабет, как только приехала в Париж, вызвала меня и сказала, что Агнесса ей объявила о своем решении и что при мысли об ее отъезде у нее, у Элизабет… разрывается сердце.
– Но почему ей это пришло в голову? И почему мать разрешает ей уехать?
– Из-за аттестата зрелости… В школе, где она готовится к экзаменам, есть девушки и парни, которые хотят туда ехать. Фанатики! Агнесса от них заразилась, точно лихорадку схватила! Что со мной будет! Я ведь даже не еврей! Если бы я по крайней мере был евреем!
– Но въезд в Палестину разрешается не только евреям, – раздался рассудительный голос Жана.
– Я ей говорил! Но она слушать ничего не хочет. Она говорит, что мне ее не понять, что я не могу разделить ее жизненных идеалов…
– Ведь так оно и есть… По крайней мере я надеюсь, что это так. Коммунист – сионист! Этого еще не хватало!
– Да, – раздался голосок соседки, – только этого и не хватало. Теперь нам придется еще возиться и с сионистами, как будто нам мало социалистов… Но чего смотрит мадам Крюгер?
– Ах, вы не знаете, что это за женщина! Хотя она и не еврейка и обожает Агнессу, но все-таки это не ее дочь… Элизабет сказала мне, что она уважает чужие страсти и что она против рассудительных людей. Потом она выразила надежду, что Агнесса не слишком дорого заплатит за свои убеждения… Да о чем тут говорить, мадам Элизабет Крюгер по-настоящему интересуется только своими морщинами… Какое дело мадам Крюгер до того, что ее названая дочь отправляется в Палестину, чтобы пахать там землю или вступить в израильскую армию? Она так или иначе вернется на свою родину в Швецию, где у нее есть еще полдюжины приемных детей… Она их усыновляет, воспитывает… а потом! Потом она даже не может помешать Агнессе пускаться в такое безумное предприятие!
Саша положил перо. Поразительно! Он правильно расслышал – в этом нет сомнения, – они говорили об Элизабет Крюгер, подруге одного из богатейших людей Европы, который следует за ней по пятам еще с довоенных времен… Элизабет – женщина с большой буквы, которая живет ради любви, но не забывает о драгоценностях. Мишель Виго, тот красавец, убитый в 1940 году в Варндском лесу, потом биржевик Станислав Беленький, блестящий представитель довоенного «всего Парижа», обладатель богатейшей коллекции негритянской скульптуры… теперь этот швед с огромным состоянием… Была еще интермедия с молодым нищим поэтом… она сбежала, бросив шведа, драгоценности, дом. Но потом вернулась. Саша старался вспомнить, что же он еще слышал об этой женщине. Он в первый раз увидел ее вчера в Опере, князь его представил. Больше всего Сашу поразила удивительная ее моложавость, ее как бы застывшие черты лица… И драгоценности, изумруды… Она была эксцентрична, но в ней не было ничего от роковой женщины, наоборот, она была нежна, мила… Не в Сашином вкусе, ему больше нравились женщины типа манекенщиц, высокие, вроде этой Ольги Геллер, какая женщина, черт возьми!… Но он не мог не признать, что в мадам Элизабет Крюгер было что-то бесконечно привлекательное. В этой женщине был какой-то магнетизм. Значит, Агнесса – та молоденькая брюнетка, которую он видел в театре с Элизабет… Элизабет Крюгер обзавелась дочкой, да к тому же еще и еврейкой! То, что говорилось за стеной, было бы неплохим материалом для большого еженедельника… «Необыкновенная дочь Элизабет, богатейшей в мире роковой женщины». Саша думал обо всем этом, не переставая прислушиваться, чтобы не упустить того, что говорилось за стеной:
– Но если она любит Агнессу, она не захочет с ней расстаться, – не унималась Алиса.
– Ты не знаешь Элизабет! Она со мной разговаривала… так ласково… ее невозможно не любить… Она рассказала мне, что у нее самой никогда не было родины… ее отец был консулом, и, когда она была девочкой, они все время переезжали из одной страны в другую… Она шведка, у нее шведский паспорт, но это ничего не значит… Она посмотрела на меня… знаете, у нее иногда бывает такой взгляд, что ее становится до боли жалко… она мне сказала: «Я человек без родины… Может быть, отсюда все. мои несчастья… Меня можно пожалеть… Патриотизм, молодой человек, это то, что объединяет людей, образующих нацию, я же – космополитка, я – непричастная, я – одинокая. То, что я люблю Францию, ничего не меняет… Поэтому, если человек, которого я люблю, хочет обрести родину, я считаю себя не вправе ему мешать!» Подумайте только, она сказала все это мне! Но ведь я-то, я теряю Агнессу из-за этой «родины», из-за страны, которой она никогда не видала! Можете вы мне объяснить, что это за искусственная «родина»?… Она приедет в страну, в которой ей все будет чуждо – язык, обычаи! Родина – это то, что знаешь лучше всего, лучше всего остального на свете, это то, из чего ты сделан, это воздух, цвет, звук голосов, почва, жители, привычки, запахи, – это то, что вы можете узнать с закрытыми глазами. А Агнесса сама себя ссылает за границу, чтобы найти там родину! Я выкрикнул все это Элизабет, я бесновался, как сумасшедший, меня взорвало! Она смотрела, как я беснуюсь… и ушла, предоставив мне бесноваться. Я ждал, думал, что она вернется, а потом увидел в окно, как она садилась в машину…
– Какое хамство! – сказала Алиса.
– Нет, – раздался бас Ролана, – она уехала, но прислала ко мне Агнессу… Она пришла, красивая… Такая красивая…
– Ролан, прошу тебя, не начинай опять плакать!
– Я не буду… Агнесса пришла… Вы ее никогда не видели, но, клянусь вам…
Саша слушал еще некоторое время, но дальше шли одни только сетования несчастного влюбленного мальчика. Саша вспомнил, что этот же бас читал однажды неплохие стихи русского поэта: «Гренада, Гренада, Гренада моя…» Это было в тот вечер, когда Саша заболел и чувствовал себя очень несчастным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110