Однако по школьной программе они не занимались, а это означало, что им придется наверстывать упущенное летом, если вообще придется. Рана на лбу у Руфи зажила и стала почти незаметной.
Время свидания подходило к концу, а Том знал, что до ухода он еще должен выяснить одну вещь, пока имеет такую возможность. И кроме всего прочего, он непременно должен помолиться с детьми.
- Послушайте, папе скоро уходить - так что давайте помолимся вместе.
Он дотянулся до детей через стол и взял их за руки. В этот момент они снова были семьей, и он был духовным главой, наставником и примером для подражания, каким и должен быть отец.
- Дорогой Небесный Отец, я молюсь сейчас о своих детях и прошу Тебя возвести вокруг них стену защиты. Защити их сердце и ум, дабы они никогда не усомнились в Твоей любви и Твоем покровительстве. Помоги им всегда оставаться хорошими детьми и жить в согласии с Твоей волей. Я прошу Тебя, милый Господи, помоги нам снова воссоединиться.
Марк и Корриган присоединились к молитве и слушали, как маленькая Руфь молилась за своего папочку и брата и даже за миссис Бледсоу. Потом стал молиться Джошуа, который поведал о своей любви к Христу и своем желании быть достойным слугой Господа.
Все это были не просто слова. Здесь, в этой комнате, они вели настоящую духовную борьбу - ибо, хотя государство в силах возвести непреодолимые стены вокруг детей, молитвы каждого ребенка, произнесенной в бесхитростной вере, достаточно для того, чтобы сокрушить эти стены до основания. Все они понимали и ясно чувствовали это, слушая молитвы ребятишек.
- Аминь, - сказал Джошуа.
- Аминь, - хором повторили все - за исключением Ирэн Бледсоу.
До конца свидания оставались считанные минуты. Том открыл бумажный пакет.
- Вот, Я собирался отдать вам это еще в прошлый раз.
- О, отлично! - воскликнул Джошуа, взяв свою Библию.
- Спасибо, папочка! - сказала Руфь, прижимая свою Библию к груди.
Том принес детям также несколько их любимых книг и письменные принадлежности, которые не отдал во время предыдущего свидания. Том видел, что Ирэн Бледсоу зорко следит за тем, какие вещи он извлекает из пакета, и продолжал неторопливо, открыто передавать их детям, не считая нужным что-то утаивать.
И вот, время встречи почти истекло. Джошуа с интересом листал новую книгу про китов и вдруг наткнулся на какие-то фотографии, вложенные между страниц.
Том, Марк и Корриган старались не смотреть на мальчика прямо, чтобы не привлечь внимания Бледсоу.
- Тебе нравится книга, Руфь? - спросил Том, дотягиваясь через стол до дочери, чтобы помочь ей найти надпись на титульном листе. Это движение помогло: Бледсоу напряженно следила за Томом. - Видишь, что я тут написал? «Моей дорогой доченьке Руфи. Иисус любит тебя, и я тоже!»
- Эй! - воскликнул Джошуа. - Это же тетенька из пикапа!
Бледсоу мгновенно перевела на него взгляд. Джошуа расширенными от удивления глазами рассматривал фотографии. Лицо Бледсоу заметно побледнело.
- Что ты имеешь в виду, сынок? - спросил Корриган. - Ты что, видел эту женщину раньше? Бледсоу резко вскочила на ноги.
- Мистер Харрис!
- Да? - спокойно отозвался Том.
- Да как вы смеете? Как вы смеете?]
Корриган настойчиво требовал у мальчика ответа.
- Ты узнаешь эту женщину?
- Конечно, - сказал Джошуа. - Это она вела тот пикап, в который мы чуть не врезались. Она здесь выглядит вроде как больной, да?
Бледсоу бросилась к Джошуа и выхватила у него фотографии. Она бросила на снимки короткий яростный взгляд, а потом демонстративно порвала их пополам, еще раз пополам, и еще раз, после чего смяла и швырнула в мусорную корзину.
Потом, трясясь от негодования, она повернулась к Тому:
- И что вы пытаетесь тут доказать?
- Миссис Бледсоу, вы пугаете детей, - мягко заметил Марк.
Она наставила палец в лицо Тому и заговорила дрожащим от ярости голосом:
- Вы грубо нарушили правила! Я могу устроить вам серьезные неприятности! Неужели вы полагаете, что я не могу добиться того, чтобы ваших детей навсегда забрали у вас!
Том ответил спокойно - главным образом из-за детей:
- Тогда чего же вы так испугались? Она возмущенно отрезала:
- Я ничего не испугалась! Вам меня не испугать! Том произнес слова, которые уже некоторое время повторял в уме:
- Миссис Бледсоу, мне совершенно ясно, что вы заботитесь не столько об интересах моих детей, сколько о своих собственных. В любом случае я полагаю, что вы злоупотребляете своей властью - и в отношении моих детей, и в отношении меня; и я намерен выяснить, на кого вы работаете.
Бледсоу попыталась говорить сдержанным тоном: в конце концов кричать она не могла из соображений профессиональной этики.
- Послушайте, вы! - Огромным усилием она взяла себя в руки, приняла прежний официальный вид и объявила:
- Свидание окончено. К моему великому сожалению вы обманули мое доверие, и я учту это, назначая дату нашей следующей встречи.
- Она состоится раньше, чем вы предполагаете, - сказал Корриган. Он обогнул стол, взял руку Бледсоу и с размаху пришлепнул к ее ладони повестку в суд. - Постарайтесь не порвать. Всего хорошего.
"Дорогой Том!
Сегодня я чувствую себя по-другому - и не знаю, смогу ли объяснить вам почему. Несомненно, первопричина заключается в моем странном предположении, сделанном утром: предположении возможности моей вины. Конечно, быть виновной - или даже чувствовать себя виновной - неприятно, но одним предположением такой возможности я, похоже, ослабила другое неотступное чувство: отчаяние. Это напомнило мне клоуна, который бьет себя по пальцу молотком, чтобы отвлечься от головной боли: теперь, когда я чувствую свою вину, я не чувствую такого глубокого отчаяния.
Но можно сказать (исключительно с целью порассуждатъ), что причины лежат гораздо глубже. Как я уже говорила, безоговорочное признание человека высшим существом и, как следствие, отрицание абсолютных истин заставляет вас искать некую границу - тот самый забор - и спрашивать себя, где же вы находитесь, и желать хоть что-то знать наверняка. Вот это и есть отчаяние.
И потом вдруг появилось чувство - или просто предположение - своей вины, и я вдруг обнаружила, что играю с мыслью о своей возможной не правоте - а признание своей не правоты означает, что я где-то нарушила какую-то норму, что в свою очередь говорит о существовании некой нормы, которую можно нарушить, а это означает, что где-то есть что-то, что я могу знать наверняка.
Полагаю, я сказала все это для того, чтобы сделать следующий вывод: если я могу быть виновна, если я действительно виновна, тогда по крайней мере я знаю, где нахожусь. Внезапно по прошествии долгого времени я нашла забор, границу - и одна мысль об этом развеяла густое облако отчаяния настолько, что я заметила это.
Вы только представьте себе, Том, какой длинный путь прошла я в жизни, чтобы избавиться от отчаяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Время свидания подходило к концу, а Том знал, что до ухода он еще должен выяснить одну вещь, пока имеет такую возможность. И кроме всего прочего, он непременно должен помолиться с детьми.
- Послушайте, папе скоро уходить - так что давайте помолимся вместе.
Он дотянулся до детей через стол и взял их за руки. В этот момент они снова были семьей, и он был духовным главой, наставником и примером для подражания, каким и должен быть отец.
- Дорогой Небесный Отец, я молюсь сейчас о своих детях и прошу Тебя возвести вокруг них стену защиты. Защити их сердце и ум, дабы они никогда не усомнились в Твоей любви и Твоем покровительстве. Помоги им всегда оставаться хорошими детьми и жить в согласии с Твоей волей. Я прошу Тебя, милый Господи, помоги нам снова воссоединиться.
Марк и Корриган присоединились к молитве и слушали, как маленькая Руфь молилась за своего папочку и брата и даже за миссис Бледсоу. Потом стал молиться Джошуа, который поведал о своей любви к Христу и своем желании быть достойным слугой Господа.
Все это были не просто слова. Здесь, в этой комнате, они вели настоящую духовную борьбу - ибо, хотя государство в силах возвести непреодолимые стены вокруг детей, молитвы каждого ребенка, произнесенной в бесхитростной вере, достаточно для того, чтобы сокрушить эти стены до основания. Все они понимали и ясно чувствовали это, слушая молитвы ребятишек.
- Аминь, - сказал Джошуа.
- Аминь, - хором повторили все - за исключением Ирэн Бледсоу.
До конца свидания оставались считанные минуты. Том открыл бумажный пакет.
- Вот, Я собирался отдать вам это еще в прошлый раз.
- О, отлично! - воскликнул Джошуа, взяв свою Библию.
- Спасибо, папочка! - сказала Руфь, прижимая свою Библию к груди.
Том принес детям также несколько их любимых книг и письменные принадлежности, которые не отдал во время предыдущего свидания. Том видел, что Ирэн Бледсоу зорко следит за тем, какие вещи он извлекает из пакета, и продолжал неторопливо, открыто передавать их детям, не считая нужным что-то утаивать.
И вот, время встречи почти истекло. Джошуа с интересом листал новую книгу про китов и вдруг наткнулся на какие-то фотографии, вложенные между страниц.
Том, Марк и Корриган старались не смотреть на мальчика прямо, чтобы не привлечь внимания Бледсоу.
- Тебе нравится книга, Руфь? - спросил Том, дотягиваясь через стол до дочери, чтобы помочь ей найти надпись на титульном листе. Это движение помогло: Бледсоу напряженно следила за Томом. - Видишь, что я тут написал? «Моей дорогой доченьке Руфи. Иисус любит тебя, и я тоже!»
- Эй! - воскликнул Джошуа. - Это же тетенька из пикапа!
Бледсоу мгновенно перевела на него взгляд. Джошуа расширенными от удивления глазами рассматривал фотографии. Лицо Бледсоу заметно побледнело.
- Что ты имеешь в виду, сынок? - спросил Корриган. - Ты что, видел эту женщину раньше? Бледсоу резко вскочила на ноги.
- Мистер Харрис!
- Да? - спокойно отозвался Том.
- Да как вы смеете? Как вы смеете?]
Корриган настойчиво требовал у мальчика ответа.
- Ты узнаешь эту женщину?
- Конечно, - сказал Джошуа. - Это она вела тот пикап, в который мы чуть не врезались. Она здесь выглядит вроде как больной, да?
Бледсоу бросилась к Джошуа и выхватила у него фотографии. Она бросила на снимки короткий яростный взгляд, а потом демонстративно порвала их пополам, еще раз пополам, и еще раз, после чего смяла и швырнула в мусорную корзину.
Потом, трясясь от негодования, она повернулась к Тому:
- И что вы пытаетесь тут доказать?
- Миссис Бледсоу, вы пугаете детей, - мягко заметил Марк.
Она наставила палец в лицо Тому и заговорила дрожащим от ярости голосом:
- Вы грубо нарушили правила! Я могу устроить вам серьезные неприятности! Неужели вы полагаете, что я не могу добиться того, чтобы ваших детей навсегда забрали у вас!
Том ответил спокойно - главным образом из-за детей:
- Тогда чего же вы так испугались? Она возмущенно отрезала:
- Я ничего не испугалась! Вам меня не испугать! Том произнес слова, которые уже некоторое время повторял в уме:
- Миссис Бледсоу, мне совершенно ясно, что вы заботитесь не столько об интересах моих детей, сколько о своих собственных. В любом случае я полагаю, что вы злоупотребляете своей властью - и в отношении моих детей, и в отношении меня; и я намерен выяснить, на кого вы работаете.
Бледсоу попыталась говорить сдержанным тоном: в конце концов кричать она не могла из соображений профессиональной этики.
- Послушайте, вы! - Огромным усилием она взяла себя в руки, приняла прежний официальный вид и объявила:
- Свидание окончено. К моему великому сожалению вы обманули мое доверие, и я учту это, назначая дату нашей следующей встречи.
- Она состоится раньше, чем вы предполагаете, - сказал Корриган. Он обогнул стол, взял руку Бледсоу и с размаху пришлепнул к ее ладони повестку в суд. - Постарайтесь не порвать. Всего хорошего.
"Дорогой Том!
Сегодня я чувствую себя по-другому - и не знаю, смогу ли объяснить вам почему. Несомненно, первопричина заключается в моем странном предположении, сделанном утром: предположении возможности моей вины. Конечно, быть виновной - или даже чувствовать себя виновной - неприятно, но одним предположением такой возможности я, похоже, ослабила другое неотступное чувство: отчаяние. Это напомнило мне клоуна, который бьет себя по пальцу молотком, чтобы отвлечься от головной боли: теперь, когда я чувствую свою вину, я не чувствую такого глубокого отчаяния.
Но можно сказать (исключительно с целью порассуждатъ), что причины лежат гораздо глубже. Как я уже говорила, безоговорочное признание человека высшим существом и, как следствие, отрицание абсолютных истин заставляет вас искать некую границу - тот самый забор - и спрашивать себя, где же вы находитесь, и желать хоть что-то знать наверняка. Вот это и есть отчаяние.
И потом вдруг появилось чувство - или просто предположение - своей вины, и я вдруг обнаружила, что играю с мыслью о своей возможной не правоте - а признание своей не правоты означает, что я где-то нарушила какую-то норму, что в свою очередь говорит о существовании некой нормы, которую можно нарушить, а это означает, что где-то есть что-то, что я могу знать наверняка.
Полагаю, я сказала все это для того, чтобы сделать следующий вывод: если я могу быть виновна, если я действительно виновна, тогда по крайней мере я знаю, где нахожусь. Внезапно по прошествии долгого времени я нашла забор, границу - и одна мысль об этом развеяла густое облако отчаяния настолько, что я заметила это.
Вы только представьте себе, Том, какой длинный путь прошла я в жизни, чтобы избавиться от отчаяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133