создать в парке живописную тропу для прогулок. Разумеется, все нужно сделать так, чтобы подчеркнуть красоту естественного окружения, а не испортить его чрезмерной искусственностью. Это стало бы ее вкладом в обустройство поместья, как цветник, служивший памятью о бабушке Дункана.
Другая часть ее сознания была занята Тоби, чья энергия и воображение казались безграничными, и Дунканом. В нем трудно было узнать угрюмого незнакомца, с которым она столкнулась на балу не так уж давно. Теперь он казался бодрым, беззаботным и довольным жизнью.
О, она тоже была довольна жизнью. Более того, она была счастлива. Она любила и позволяла любить себя. Ничего не было сказано, но в словах не было необходимости. Или была? Возможно, нежелание произнести эти слова вслух означало, что они все еще не до конца доверяют друг другу.
Возможно, скоро она скажет их, уверенная в том, что и он вернет их ей.
Скоро.
Возможно, сегодня вечером.
Тем временем Тоби, визжа от восторженного ужаса, вскарабкался на дерево, спасаясь от разъяренного льва, которого изображал Дункан, рыча и скрючив пальцы наподобие когтей.
– Тетя Мэг, ты будешь дружественной туземкой! – крикнул он, на ходу придумывая сюжет пьесы, которую они разыгрывали. – Ты придешь мне на выручку с копьем и прогонишь льва. Только не надо его убивать. Ведь он добывает пищу для своих львят, пока их охраняет львица. Он не злой, просто он такой.
Он снова взвизгнул, когда Дункан сделал вид, что хочет схватить его. Глядя на его раскрасневшееся лицо, Маргарет в который раз попыталась заметить в нем сходство с Дунканом. Иногда ей казалось, что она видит его, когда мальчик поворачивал голову под определенным углом или когда его лицо принимало определенное выражение. Но оно исчезало, прежде чем она успевала уловить его, и он снова становился хрупким белокурым малышом с сердцем воина и совестливостью своего отца.
Просто он такой.
Подкравшись с преувеличенной осторожностью, пока Дункан делал вид, что хочет схватить Тоби, а тот визжал и смеялся, она ткнула Дункана в спину воображаемым копьем и издала дикий вопль. Дункан обернулся, изображая притворный ужас и изумление.
– Пойдем, – сказала она, протянув руки к Тоби, чтобы снять его с дерева. – Можешь его больше не бояться. Он понял, что ты детеныш, такой же как его львята, только человеческий. Он не причинит тебе вреда.
Дункан последний раз рыкнул, а затем издал звук, похожий на добродушное урчание.
Тоби хихикнул.
Через несколько минут все они расположились на земле. Маргарет и Дункан сидели: она – прислонившись спиной к дереву, а он – скрестив ноги. Тоби лежал на животе, подперев ладошками голову и болтая ногами.
– Тоуб, – сказал Дункан, – я становлюсь слишком стар для подобных игрищ. Когда лето закончится, мы собираемся найти для тебя гувернантку.
– А он не слишком мал для этого? – усомнилась Маргарет. – Ему только четыре года.
– Четыре с половиной, – негодующе заявил Тоби. – А сразу после Рождества будет пять. Она научит меня читать, папа? Тогда я смогу читать тебе сказки перед сном.
– И укладывать меня в постель? – поинтересовался Дункан. – А я умещусь в твоей постели?
– Я подвинусь, – великодушно сообщил Тоби. – А она научит меня складывать числа? Я могу сложить два и два. Будет четыре. А еще я могу сложить три и три, четыре и четыре и так до десяти. Хочешь, скажу, сколько это будет, тетя Мэг?
– Конечно – ответила она. – Десять плюс десять – это двадцать один?
– Нет, двадцать, – сказал Тоби.
– Ах да, – сказала Маргарет. – Как глупо с моей стороны.
Четыре с половиной. Вначале ее просто позабавила точность ребенка, не желавшего казаться младше, чем он есть.
Сразу после Рождества будет пять.
Рождества, наступившего после того, как миссис Тернер бросила своего мужа и сбежала с Дунканом. А это случилось во время сезона, как раз перед тем, как Маргарет впервые прибыла в Лондон с братом и сестрами.
Выходит, миссис Тернер сбежала, будучи беременной.
А это означает, что она была любовницей Дункана еще до побега.
Факт, который меняет все.
Он лгал ей.
Он лгал, чтобы выглядеть лучше в ее глазах, чтобы изобразить из себя благородного героя. И она пересказала эту ложь своим близким, а он повторил ее перед своей матерью и перед своим дедом после их свадьбы.
Он лгал, чтобы все восхищались им, простили его и сочли подходящим мужем для нее, Маргарет.
Или…
О Боже, этому могло быть и другое объяснение.
Но оно было столь ужасающим, что Маргарет не посмела даже размышлять над ним.
О Боже, Боже!
Нежеланные мысли молотом стучали в ее голове, но ей как-то удавалось слушать болтовню Тоби и даже отвечать, когда он обращался непосредственно к ней. Ее губы, растянутые в улыбке, казалось, одеревенели. Она чувствовала себя так, словно из нее выкачали всю кровь.
– У тебя усталый вид, – заметил Дункан чуть погодя.
– Да, я немного устала, – отозвалась Маргарет.
Он взъерошил волосы Тоби.
– Мы утомили тетю Мэг, – сказал он. – Пойдем домой, пусть она отдохнет, а я, возможно, возьму тебя на прогулку верхом, как и обещал.
– Ура-а-а! – закричал мальчик, вскочив на ноги. – Ты мне дашь подержать поводья, папа?
– Вряд ли, – ответил Дункан. – Скоро я куплю тебе пони, и ты научишься ездить верхом.
От восторга Тоби запрыгал на месте, а затем помчался вперед, мелькая среди деревьев.
– Обопрись на мою руку, – улыбнулся Дункан. – Видимо, я слишком долго не давал тебе заснуть прошлой ночью.
– Спасибо, но я не нуждаюсь в помощи. – Даже не глядя на него, она чувствовала, что его улыбка увяла.
– Что случилось? – спросил он.
Маргарет судорожно сглотнула.
– Ничего. – В приступе слабости ей захотелось, чтобы последних минут не было и Тоби не произносил этих слов: «Мне четыре с половиной». Чего не знаешь…
– Твое «ничего» звучит как «очень много», – заметил Дункан, пристально глядя на нее.
Маргарет открыла рот и закрыла его снова, так и не сказав ничего.
Вряд ли существует успокоительный ответ на ее вопрос. В любом случае все изменится, и оправдаются ее худшие опасения.
О Боже, только не это. Пожалуйста, только не это.
– Мэгги, – произнес он мягким и в то же время напряженным тоном. – Мне нужно…
– Дункан, – начала она одновременно с ним. – Расскажи мне правду…
Они оба замолкли, предоставляя друг другу возможность закончить фразу, но их прервал Тоби, который примчался назад, крича на бегу:
– Пойдем, папа! Я хочу покататься верхом.
Он вклинился между ними, взяв обоих за руки, и засеменил вперед, таща их за собой и возбужденно болтая.
К своему стыду, Маргарет испытала облегчение. Конечно, ей нужно потребовать, чтобы он сказал правду. Она должна сделать это. Но, прости ее Господи, она не хочет ничего знать.
Потому что правда, какой бы она ни была, изменит положение дел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Другая часть ее сознания была занята Тоби, чья энергия и воображение казались безграничными, и Дунканом. В нем трудно было узнать угрюмого незнакомца, с которым она столкнулась на балу не так уж давно. Теперь он казался бодрым, беззаботным и довольным жизнью.
О, она тоже была довольна жизнью. Более того, она была счастлива. Она любила и позволяла любить себя. Ничего не было сказано, но в словах не было необходимости. Или была? Возможно, нежелание произнести эти слова вслух означало, что они все еще не до конца доверяют друг другу.
Возможно, скоро она скажет их, уверенная в том, что и он вернет их ей.
Скоро.
Возможно, сегодня вечером.
Тем временем Тоби, визжа от восторженного ужаса, вскарабкался на дерево, спасаясь от разъяренного льва, которого изображал Дункан, рыча и скрючив пальцы наподобие когтей.
– Тетя Мэг, ты будешь дружественной туземкой! – крикнул он, на ходу придумывая сюжет пьесы, которую они разыгрывали. – Ты придешь мне на выручку с копьем и прогонишь льва. Только не надо его убивать. Ведь он добывает пищу для своих львят, пока их охраняет львица. Он не злой, просто он такой.
Он снова взвизгнул, когда Дункан сделал вид, что хочет схватить его. Глядя на его раскрасневшееся лицо, Маргарет в который раз попыталась заметить в нем сходство с Дунканом. Иногда ей казалось, что она видит его, когда мальчик поворачивал голову под определенным углом или когда его лицо принимало определенное выражение. Но оно исчезало, прежде чем она успевала уловить его, и он снова становился хрупким белокурым малышом с сердцем воина и совестливостью своего отца.
Просто он такой.
Подкравшись с преувеличенной осторожностью, пока Дункан делал вид, что хочет схватить Тоби, а тот визжал и смеялся, она ткнула Дункана в спину воображаемым копьем и издала дикий вопль. Дункан обернулся, изображая притворный ужас и изумление.
– Пойдем, – сказала она, протянув руки к Тоби, чтобы снять его с дерева. – Можешь его больше не бояться. Он понял, что ты детеныш, такой же как его львята, только человеческий. Он не причинит тебе вреда.
Дункан последний раз рыкнул, а затем издал звук, похожий на добродушное урчание.
Тоби хихикнул.
Через несколько минут все они расположились на земле. Маргарет и Дункан сидели: она – прислонившись спиной к дереву, а он – скрестив ноги. Тоби лежал на животе, подперев ладошками голову и болтая ногами.
– Тоуб, – сказал Дункан, – я становлюсь слишком стар для подобных игрищ. Когда лето закончится, мы собираемся найти для тебя гувернантку.
– А он не слишком мал для этого? – усомнилась Маргарет. – Ему только четыре года.
– Четыре с половиной, – негодующе заявил Тоби. – А сразу после Рождества будет пять. Она научит меня читать, папа? Тогда я смогу читать тебе сказки перед сном.
– И укладывать меня в постель? – поинтересовался Дункан. – А я умещусь в твоей постели?
– Я подвинусь, – великодушно сообщил Тоби. – А она научит меня складывать числа? Я могу сложить два и два. Будет четыре. А еще я могу сложить три и три, четыре и четыре и так до десяти. Хочешь, скажу, сколько это будет, тетя Мэг?
– Конечно – ответила она. – Десять плюс десять – это двадцать один?
– Нет, двадцать, – сказал Тоби.
– Ах да, – сказала Маргарет. – Как глупо с моей стороны.
Четыре с половиной. Вначале ее просто позабавила точность ребенка, не желавшего казаться младше, чем он есть.
Сразу после Рождества будет пять.
Рождества, наступившего после того, как миссис Тернер бросила своего мужа и сбежала с Дунканом. А это случилось во время сезона, как раз перед тем, как Маргарет впервые прибыла в Лондон с братом и сестрами.
Выходит, миссис Тернер сбежала, будучи беременной.
А это означает, что она была любовницей Дункана еще до побега.
Факт, который меняет все.
Он лгал ей.
Он лгал, чтобы выглядеть лучше в ее глазах, чтобы изобразить из себя благородного героя. И она пересказала эту ложь своим близким, а он повторил ее перед своей матерью и перед своим дедом после их свадьбы.
Он лгал, чтобы все восхищались им, простили его и сочли подходящим мужем для нее, Маргарет.
Или…
О Боже, этому могло быть и другое объяснение.
Но оно было столь ужасающим, что Маргарет не посмела даже размышлять над ним.
О Боже, Боже!
Нежеланные мысли молотом стучали в ее голове, но ей как-то удавалось слушать болтовню Тоби и даже отвечать, когда он обращался непосредственно к ней. Ее губы, растянутые в улыбке, казалось, одеревенели. Она чувствовала себя так, словно из нее выкачали всю кровь.
– У тебя усталый вид, – заметил Дункан чуть погодя.
– Да, я немного устала, – отозвалась Маргарет.
Он взъерошил волосы Тоби.
– Мы утомили тетю Мэг, – сказал он. – Пойдем домой, пусть она отдохнет, а я, возможно, возьму тебя на прогулку верхом, как и обещал.
– Ура-а-а! – закричал мальчик, вскочив на ноги. – Ты мне дашь подержать поводья, папа?
– Вряд ли, – ответил Дункан. – Скоро я куплю тебе пони, и ты научишься ездить верхом.
От восторга Тоби запрыгал на месте, а затем помчался вперед, мелькая среди деревьев.
– Обопрись на мою руку, – улыбнулся Дункан. – Видимо, я слишком долго не давал тебе заснуть прошлой ночью.
– Спасибо, но я не нуждаюсь в помощи. – Даже не глядя на него, она чувствовала, что его улыбка увяла.
– Что случилось? – спросил он.
Маргарет судорожно сглотнула.
– Ничего. – В приступе слабости ей захотелось, чтобы последних минут не было и Тоби не произносил этих слов: «Мне четыре с половиной». Чего не знаешь…
– Твое «ничего» звучит как «очень много», – заметил Дункан, пристально глядя на нее.
Маргарет открыла рот и закрыла его снова, так и не сказав ничего.
Вряд ли существует успокоительный ответ на ее вопрос. В любом случае все изменится, и оправдаются ее худшие опасения.
О Боже, только не это. Пожалуйста, только не это.
– Мэгги, – произнес он мягким и в то же время напряженным тоном. – Мне нужно…
– Дункан, – начала она одновременно с ним. – Расскажи мне правду…
Они оба замолкли, предоставляя друг другу возможность закончить фразу, но их прервал Тоби, который примчался назад, крича на бегу:
– Пойдем, папа! Я хочу покататься верхом.
Он вклинился между ними, взяв обоих за руки, и засеменил вперед, таща их за собой и возбужденно болтая.
К своему стыду, Маргарет испытала облегчение. Конечно, ей нужно потребовать, чтобы он сказал правду. Она должна сделать это. Но, прости ее Господи, она не хочет ничего знать.
Потому что правда, какой бы она ни была, изменит положение дел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81