Дункан упадет в ее мнении. От нее потребуются какие-то действия. Возникнет конфликт. Она не хочет, чтобы это случилось. Ее устраивает, как обстоят дела и как они развиваются.
Она постепенно влюбляется…
О, не важно…
Почему она не пропустила мимо ушей возражения Тоби насчет его возраста, не придав им значения?
Она боялась, что это положит конец ухаживанию.
Как оно может продолжаться, если…
Неужели она вышла замуж за лжеца? Если не хуже?
Возможно, с ее браком тоже покончено, при всех ее планах и благих намерениях.
В любом случае она настоит на том, чтобы наконец услышать правду.
И она не будет поддаваться панике.
Глава 23
Значит, это не ускользнуло от ее внимания. Если Тоби четыре с половиной года, если он родился сразу после Рождества, значит, он был зачат предыдущей весной, до бегства Лоры из Лондона.
Конечно, было неизбежно, что рано или поздно она обнаружит правду. С его стороны было глупо откладывать, дожидаясь, пока он будет поставлен перед фактом и Маргарет, озадаченная и расстроенная, сделает, казалось бы, очевидные, но ошибочные выводы.
Когда Дункан, уложив Тоби в постель, спустился в гостиную, Маргарет по-прежнему выглядела подавленной. После возвращения из парка она избегала его, и он опасался, что комната окажется пустой. А возможно, в глубине души надеялся на это. Интересно, пошел бы он искать ее или отложил разговор до завтра? Впрочем, не важно. Маргарет сидела у пустого камина, склонившись над своим вышиванием.
Она не была похожа на женщину, настроенную на ухаживание, и Дункан понял, что не ошибся насчет того, что произошло в парке.
– Вы были любовниками, прежде чем сбежали вместе? – поинтересовалась она, продев иглу с зеленой ниткой сквозь ткань.
– Нет, – ответил он. – Мэгги…
– Значит, она вынашивала его ребенка, – сказала Маргарет и попыталась сделать очередной стежок, но ее рука дрожала. Она положила ее на ткань. – Ребенка Рэндольфа Тернера.
– Нет, – сказал он. – Мэгги…
Она подняла на него глаза, в которых стояли слезы.
– Но это невозможно, Дункан, – сказала она. – Должно быть либо то либо другое. Либо вы были любовниками и сбежали, когда она обнаружила, что ждет ребенка. Либо она бежала с тобой, беременная от мужа. В этом случае ты все это время скрывал законнорожденного ребенка от его отца. Так что случилось?
Его лицо приняло угрюмое выражение.
– Ни то и ни другое, – сказал он.
Маргарет отложила пяльцы и встала. Ее руки были сжаты в кулаки, лицо побледнело.
– Ты не способен сказать правду, даже будучи загнан в угол! – воскликнула она, шагнув к нему. – Я пытаюсь убедить себя, что за твоей ложью стоят хотя бы благородные мотивы, что ты любишь Тоби и не можешь вынести мысли о том, чтобы отдать мальчика его настоящему отцу. Но это не оправдание. Я предпочла бы, чтобы вы были любовниками, а затем сочинили историю о насилии и побоях, чтобы оправдать себя. Пусть это недостойно, но, помоги мне Боже, я предпочла бы, чтобы это было так. Так что случилось?
Он сам навлек это на себя. Но, даже понимая это, Дункан ощутил вспышку гнева.
– Ни то и ни другое, – повторил он отрывистым тоном.
– Видимо, – произнесла Маргарет язвительным тоном, – у нее был другой любовник, отказавшийся бежать с ней. Как благородно с твоей стороны! А мертвые не могут защитить себя, не так ли?
– Позволь мне объяснить, – сказал он.
Но Маргарет была слишком рассержена и слишком расстроена. Она отвернулась и зажала уши ладонями, что было совсем не в ее духе.
– Меня тошнит от твоих объяснений, – сказала она. – Меня тошнит от твоей лжи. Я больше не буду тебя слушать. Но больше всего я ненавижу тебя вот за что, Дункан: ты привез меня сюда, не сказав правду, и теперь я тоже полюбила Тоби. Я тоже испытываю соблазн навсегда скрыть правду, чтобы он мог остаться частью нашей счастливой семьи. Я никогда не прощу тебе этого!
И, не убирая рук от ушей, не считая мгновения, которое ей потребовалось, чтобы открыть дверь, она выскочила из комнаты.
Проклятие, подумал Дункан.
Проклятие!
Она не станет слушать его, и вряд ли ее можно в этом винить. Но если Маргарет не желает слушать его, будут ли слушать его остальные? Неужели он был прав, опасаясь так же, как Лора, что никто не станет его слушать?
И что теперь будет делать Мэгги? Держать рот на замке? Или заговорит?
Может, емту следует заставить ее выслушать?
А ведь они влюбились друг в друга. Или ему так казалось? Они снова поверили в любовь и научились доверять друг другу.
Но ее доверие к нему поколеблено, потому что он не был искренним с ней. И ему некого винить в этом, кроме самого себя. Он побоялся рассказать ей всю правду, опасаясь, что она попытается заставить его сделать то, что – как он и сам чувствовал в глубине души – он должен сделать.
Дункан глубоко вздохнул и вышел из комнаты. Но вместо того чтобы подняться вслед за женой наверх, куда она, надо полагать, удалилась, он вышел из дома и направился к конюшне. Хорошая скачка – вот что ему сейчас нужно.
Следующую неделю Маргарет посвятила делам, узнавая больше об управлении домом, планируя обеды и вечеринки, которые она собиралась устроить для соседей, нанося визиты женам арендаторов и гуляя по парку. По утрам, когда Дункан был занят, она брала с собой Тоби. В остальное время она писала письма родным и знакомым и трудилась над своим вышиванием.
Она ничего не предприняла в связи с тем, что узнала. В сущности, это были всего лишь подозрения, и было бы опрометчиво действовать на таком шатком основании. Так, во всяком случае, она сказала себе. Дункан отказался отвечать на прямой вопрос, но он хотел объясниться с ней, пусть даже чтобы признать свою вину. Возможно, ей следовало выслушать его.
О, вне всяких сомнений, ей следовало выслушать его. Она задала вопросы и сама же на них ответила, потому что ей казалось и до сих пор кажется, что на них можно ответить только двояко. Ни один из этих ответов не был приятным.
Неужели существует другое объяснение?
Она не верила, что такое возможно. Тем не менее она обязана была его выслушать. Она всегда гордилась своей рассудительностью и тем фактом, что при любом сомнении она предоставляла обвиняемому возможность оправдаться.
Но теперь, когда они поссорились, было невероятно трудно снова поднять эту тему. И Маргарет медлила. Это свидетельствовало, как признавалась она себе порой, о том, что она стала трусихой. Она вела себя так, словно, если она будет постоянно чем-то занята, избегая личных разговоров с Дунканом, ее мир не взорвется, разлетевшись на тысячи кусков.
За эту неделю Дункан стал отчужденным и холодным, почти надменным, кроме времени, которое он проводил с Тоби. Он спал в комнате, располагавшейся рядом с покоями, которые они занимали в течение первой недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Она постепенно влюбляется…
О, не важно…
Почему она не пропустила мимо ушей возражения Тоби насчет его возраста, не придав им значения?
Она боялась, что это положит конец ухаживанию.
Как оно может продолжаться, если…
Неужели она вышла замуж за лжеца? Если не хуже?
Возможно, с ее браком тоже покончено, при всех ее планах и благих намерениях.
В любом случае она настоит на том, чтобы наконец услышать правду.
И она не будет поддаваться панике.
Глава 23
Значит, это не ускользнуло от ее внимания. Если Тоби четыре с половиной года, если он родился сразу после Рождества, значит, он был зачат предыдущей весной, до бегства Лоры из Лондона.
Конечно, было неизбежно, что рано или поздно она обнаружит правду. С его стороны было глупо откладывать, дожидаясь, пока он будет поставлен перед фактом и Маргарет, озадаченная и расстроенная, сделает, казалось бы, очевидные, но ошибочные выводы.
Когда Дункан, уложив Тоби в постель, спустился в гостиную, Маргарет по-прежнему выглядела подавленной. После возвращения из парка она избегала его, и он опасался, что комната окажется пустой. А возможно, в глубине души надеялся на это. Интересно, пошел бы он искать ее или отложил разговор до завтра? Впрочем, не важно. Маргарет сидела у пустого камина, склонившись над своим вышиванием.
Она не была похожа на женщину, настроенную на ухаживание, и Дункан понял, что не ошибся насчет того, что произошло в парке.
– Вы были любовниками, прежде чем сбежали вместе? – поинтересовалась она, продев иглу с зеленой ниткой сквозь ткань.
– Нет, – ответил он. – Мэгги…
– Значит, она вынашивала его ребенка, – сказала Маргарет и попыталась сделать очередной стежок, но ее рука дрожала. Она положила ее на ткань. – Ребенка Рэндольфа Тернера.
– Нет, – сказал он. – Мэгги…
Она подняла на него глаза, в которых стояли слезы.
– Но это невозможно, Дункан, – сказала она. – Должно быть либо то либо другое. Либо вы были любовниками и сбежали, когда она обнаружила, что ждет ребенка. Либо она бежала с тобой, беременная от мужа. В этом случае ты все это время скрывал законнорожденного ребенка от его отца. Так что случилось?
Его лицо приняло угрюмое выражение.
– Ни то и ни другое, – сказал он.
Маргарет отложила пяльцы и встала. Ее руки были сжаты в кулаки, лицо побледнело.
– Ты не способен сказать правду, даже будучи загнан в угол! – воскликнула она, шагнув к нему. – Я пытаюсь убедить себя, что за твоей ложью стоят хотя бы благородные мотивы, что ты любишь Тоби и не можешь вынести мысли о том, чтобы отдать мальчика его настоящему отцу. Но это не оправдание. Я предпочла бы, чтобы вы были любовниками, а затем сочинили историю о насилии и побоях, чтобы оправдать себя. Пусть это недостойно, но, помоги мне Боже, я предпочла бы, чтобы это было так. Так что случилось?
Он сам навлек это на себя. Но, даже понимая это, Дункан ощутил вспышку гнева.
– Ни то и ни другое, – повторил он отрывистым тоном.
– Видимо, – произнесла Маргарет язвительным тоном, – у нее был другой любовник, отказавшийся бежать с ней. Как благородно с твоей стороны! А мертвые не могут защитить себя, не так ли?
– Позволь мне объяснить, – сказал он.
Но Маргарет была слишком рассержена и слишком расстроена. Она отвернулась и зажала уши ладонями, что было совсем не в ее духе.
– Меня тошнит от твоих объяснений, – сказала она. – Меня тошнит от твоей лжи. Я больше не буду тебя слушать. Но больше всего я ненавижу тебя вот за что, Дункан: ты привез меня сюда, не сказав правду, и теперь я тоже полюбила Тоби. Я тоже испытываю соблазн навсегда скрыть правду, чтобы он мог остаться частью нашей счастливой семьи. Я никогда не прощу тебе этого!
И, не убирая рук от ушей, не считая мгновения, которое ей потребовалось, чтобы открыть дверь, она выскочила из комнаты.
Проклятие, подумал Дункан.
Проклятие!
Она не станет слушать его, и вряд ли ее можно в этом винить. Но если Маргарет не желает слушать его, будут ли слушать его остальные? Неужели он был прав, опасаясь так же, как Лора, что никто не станет его слушать?
И что теперь будет делать Мэгги? Держать рот на замке? Или заговорит?
Может, емту следует заставить ее выслушать?
А ведь они влюбились друг в друга. Или ему так казалось? Они снова поверили в любовь и научились доверять друг другу.
Но ее доверие к нему поколеблено, потому что он не был искренним с ней. И ему некого винить в этом, кроме самого себя. Он побоялся рассказать ей всю правду, опасаясь, что она попытается заставить его сделать то, что – как он и сам чувствовал в глубине души – он должен сделать.
Дункан глубоко вздохнул и вышел из комнаты. Но вместо того чтобы подняться вслед за женой наверх, куда она, надо полагать, удалилась, он вышел из дома и направился к конюшне. Хорошая скачка – вот что ему сейчас нужно.
Следующую неделю Маргарет посвятила делам, узнавая больше об управлении домом, планируя обеды и вечеринки, которые она собиралась устроить для соседей, нанося визиты женам арендаторов и гуляя по парку. По утрам, когда Дункан был занят, она брала с собой Тоби. В остальное время она писала письма родным и знакомым и трудилась над своим вышиванием.
Она ничего не предприняла в связи с тем, что узнала. В сущности, это были всего лишь подозрения, и было бы опрометчиво действовать на таком шатком основании. Так, во всяком случае, она сказала себе. Дункан отказался отвечать на прямой вопрос, но он хотел объясниться с ней, пусть даже чтобы признать свою вину. Возможно, ей следовало выслушать его.
О, вне всяких сомнений, ей следовало выслушать его. Она задала вопросы и сама же на них ответила, потому что ей казалось и до сих пор кажется, что на них можно ответить только двояко. Ни один из этих ответов не был приятным.
Неужели существует другое объяснение?
Она не верила, что такое возможно. Тем не менее она обязана была его выслушать. Она всегда гордилась своей рассудительностью и тем фактом, что при любом сомнении она предоставляла обвиняемому возможность оправдаться.
Но теперь, когда они поссорились, было невероятно трудно снова поднять эту тему. И Маргарет медлила. Это свидетельствовало, как признавалась она себе порой, о том, что она стала трусихой. Она вела себя так, словно, если она будет постоянно чем-то занята, избегая личных разговоров с Дунканом, ее мир не взорвется, разлетевшись на тысячи кусков.
За эту неделю Дункан стал отчужденным и холодным, почти надменным, кроме времени, которое он проводил с Тоби. Он спал в комнате, располагавшейся рядом с покоями, которые они занимали в течение первой недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81