Бывают женщины, которые просто расцветают во время беременности, и она – одна из них. У нее прекрасное настроение, она счастлива, что у нее будет ребенок, много работает над своей книгой и собирается переехать на новую квартиру.
– Когда?
– Пока она еще не нашла подходящей, но ищет, она хочет устроиться на новом месте до того, как родится малыш. – Я подождала, не последуют ли замечания или вопросы, но Джек ничего не сказал. Он осушил свой бокал и поискал взглядом официанта, который тут же подошел и налил ему еще шампанского.
Когда мы остались одни, я сказала:
– Кэтрин очень любит тебя.
– Не морочь мне голову, – пробурчал он довольно грубо.
Я мягко возразила:
– Я знаю, что это так, и еще я знаю, что ей хочется быть с тобой, неважно, вступая или не вступая в брак. Она очень независима в том, что касается семейной жизни, но это тебе известно.
– Если она любит меня так, как ты говоришь, почему она обманула меня?
– Каким образом, Джек?
– Она забеременела, хотя и знала, что я не хочу детей.
– Не думаю, что она сделала это нарочно. Судя по ее словам, это вышло случайно. Можно, я задам тебе один вопрос, просто из любопытства? Почему ты так настроен против детей?
– Я не против детей. Я просто не хочу иметь своих.
– Кэтрин сказала, это потому, что ты не сможешь полюбить ребенка, как тебе кажется. Потому что ты считаешь, что Себастьян тебя не любил.
Он улыбнулся сардонической улыбкой.
– Если я верно запомнил, это был ее прощальный выстрел. Но она сбрендила. Конечно, я могу любить ребенка…
– Но тогда почему бы тебе не отправиться в Лондон, не явиться к ней, не увезти ее во Францию? Вы очень хорошо будете жить с ней, дорогой.
– Не пройдет, Вив. Мне лучше одному.
– А я этого не думаю. Она еще мне кое-что сказала, Джек. Что ты рассказал ей о Себастьяне, и она считает, что он страдал от разобщенности.
– Ага. Все это она мне тоже изложила. Кучу всякой абракадабры из области психиатрии.
– Это не обязательно абракадабра. Существует такое состояние, я говорила о нем с одним знакомым психиатром. – Помолчав, я медленно продолжала: – Думаю, что она права. Скорее всего, именно это и было у Себастьяна.
– Ну и ну! Поворот на сто восемьдесят?
– Не совсем. Но я много думала о нем за последнее время, с тех пор как начала писать свой очерк, и постепенно стала видеть его по-новому.
– Расскажи. Я весь внимание.
– Я считаю, что в каком-то смысле Себастьяну было трудно любить нас, чувствовать нас своими близкими. Он не мог этого, чувства здесь не присутствовали. Очень просто: он ничего не чувствовал. «Мы» – это ты, Люциана и я. Моя мать. Может быть, и другие жены. Видишь ли, он никогда не знал материнской любви, ни с кем не был связан в первые годы своего младенчества, когда это очень важно. Но ведь он был любящим человеческим существом, Джек. Подумай, как он заботился обо все мире, как хотел помочь всем нуждающимся. Он мог заниматься благотворительностью в огромных масштабах, любить весь мир целиком, так сказать, потому что с этими людьми ему не нужно было сближаться. Он отдавал им большие деньги, повсюду ездил, проверяя, по делу ли эти деньги употребляются. И производил впечатление, любящего людей.
Джек слушал, впитывая мои слова, и я видела, что убеждаю его. Я продолжала:
– Себастьян очень старался, он делал все, что мог, для нас, и действительно, он о нас заботился. Он всегда показывал нам троим это, всячески ее демонстрировал. Подарил тебе прекрасное шато, потому что оно тебе полюбилось. не потому, что это освобождало его от налогов, как ты часто намекал. Он одобрял твою работу с Оливье, одобрял, что ты учишься виноградарству. Я знаю, он надеялся, что когда-нибудь ты встанешь во главе «Лок Индастриз» и «Фонда Лока», но никогда не говорил, что нельзя этим заниматься издали, как это делаешь ты. И ни разу не сказал, что ты должен отказаться от своих занятий виноделием. Он проводил с тобой время, он побуждал тебя заниматься столькими вещами, когда ты был мальчиком. Себастьян помог тебе стать тем, что ты есть.
Джек в изумлении уставился на меня.
– Ты это о чем? Он проводил со мной время, Да никогда этого не было! Вечно он колесил по свету, вечно бросал нас с Люцианой. И тебя, Вив, кстати, тоже.
Я засмеялась.
– О Боже, Джек, да ты просто упрямый мальчишка. И если уж на то пошло, то это он меня бросал с тобой и Люцианой. – И, наклонившись к нему, я взяла его за руку. – Джек, послушай меня! Себастьян делал для тебя все, что мог. Я знаю. Я это видела. И он проводил с тобой немало времени. Он научил тебя ездить верхом, играть в теннис, плавать, грести и многому другому. ты заблокировал это в памяти, потому что ненавидишь его по какой-то причине. По какой, я не знаю. И не знаю, почему те не можешь примириться с ним, ведь он явно ни в чем не виноват.
– Ты всегда видела его по-другому. Ты смотришь на него иначе, чем я! – отрезал он.
– Согласна, до некоторой степени это верно. Но, кажется, я начала его видеть более трезво. Он был моим идолом. И идеалом. Много лет я страдала от недуга, именуемого обожанием. Но это проходит. Я поняла, что он – не совершенство. Он был человеком настроения, сложным человеком. Одним из самых мучительных людей в мире. И я считаю, что все это объясняется его трудным детством. Его вырастил Сирес Лок и мерзкая нянька, потом появилась ужасная мачеха Хильдегард Орбах – это ведь действительно страшно. Дурная среда. Бедный малыш! У меня сердце кровью обливается, как подумаю о его детстве. Если учитывать все эти обстоятельства, он еще дешево отделался.
Джек внимательно смотрел на меня, вникая в мои слова. Когда он заговорил, на лице у него появилось странное выражение.
– Ты, кажется, неплохо изучила его психологию… значит, ты на самом деле веришь, что он страдал от разобщенности?
– Честно говоря, да.
Джек кивнул.
– Ты сказала, что не способен любить близких. Значит, теперь ты утверждаешь, что он и тебя не любил?
– Да, утверждаю. Я думаю, что он не любил меня, в том смысле, в каком мы с тобой любим кого-то. Конечно, он говорил, что любит меня, но это только слова. Он искренне заботился обо мне, о моем благосостоянии, был увлечен мной в физическом смысле. Очень увлечен. Но физическую страсть нельзя приравнивать к любви.
– Да, вот это поворот! – сказал Джек так мягко, как это не часто ему удавалось.
– Я вижу его по-новому, – отозвалась я. – Я лучше понимаю его, вот и все. И люблю его не меньше, чем всегда. Изменился мой взгляд на него. Но не мои чувства. Они остались прежними.
– Понятно.
– Постарайся признать, что он не виноват, Джек, а? Тебе станет легче, если ты это сделаешь. У тебя нет причин ненавидеть его. Он был хорошим отцом.
Джек ничего не ответил. Он смотрел на меня, и вдруг я поняла, что убедила его, хотя он этого и не сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74