Он предал тебя, разве ты забыла? Он оставил тебя один раз, когда ты была при смерти в Сан-Франциско. Потом другой раз, когда ты рожала его ребенка.
Корри отвечала тихим, бесцветным голосом:
– Да, все верно. Но ведь ты сам привез меня сюда. Ты говорил, что мы должны ему помочь.
– Да, говорил. Он человек, и мы не вправе были обрекать его на смерть в беспомощном одиночестве. Но теперь мы выполнили свой долг. Мы вернули его к жизни, заплатили за операцию. Я куплю ему билет на пароход и отвезу в Дайю. Что еще ты хочешь для него сделать? Хочешь принести себя в жертву?
Куайд тряс Корри за плечи, ее голова моталась из стороны в сторону. Корри подумала, что похожее ощущение она испытывала во время родов, когда металась по кровати в беспамятстве. Как давно это было! Если бы только она могла припасть к груди Куайда и сказать, что любит его, что ненавидит Эвери и этот чертов Секл Сити!
Вместо этого она произнесла холодным ровным голосом:
– Я хочу выполнить свой долг по отношению к нему. Если бы с ним все было в порядке, тогда другое дело. Но это не так. Он…
Куайд пришел в бешенство, его глаза сверкали.
– Ты просто любишь этого ублюдка, своего Эвери, а не меня!
– Нет! Это неправда! Куайд, ты не понимаешь. Я нужна ему.
– Ты нужна мне! Я люблю тебя, Корри. Как ты не можешь понять этого своей бестолковой упрямой головой.
Он с силой притянул ее к себе и впился зло и яростно в ее нежный рот. Корри задыхалась и пыталась вырваться, наконец ей это удалось.
– Куайд, я должна. Ведь он беспомощный, как ребенок. Он даже одеться сам не может. У него нет никого, кто мог бы заботиться о нем. Его родители умерли. На всем белом свете у него есть только я. И он… он любит меня по-своему. Я уверена в этом. Иначе он не стал бы так ревновать меня к тебе.
– Он просто собственник и эгоист…
Слова Куайда вызвали у нее яростное ожесточение.
– Он мой муж. Хорош он или плох – это так. Я несу за него ответственность перед Богом и людьми. Я не могу бросить его на произвол судьбы.
Наступило глубокое молчание. На ее глазах выступили слезы, и сквозь влажный туман она видела, как Куайд отошел к окну и задумчиво смотрел на улицу, где на тротуаре о чем-то беседовали мужчина и женщина. От их дыхания шел густой белый пар. Наконец Куайд нарушил молчание:
– Я мог бы просить тебя остаться со мной. Но я не стану этого делать. Я никогда не унижался и не просил милостыню, это не по мне. Если ты любишь меня, то останешься, если нет – значит, нет.
Наступила пауза.
– Я так понимаю, что ты сделала выбор. Что ж, хорошо. Я желаю тебе и твоему мужу счастья. Что же касается меня, то я не останусь любоваться вашей идиллией. Я уезжаю.
– Куда… куда ты уезжаешь?
Корри шагнула было к нему, но, сделав над собой усилие, остановилась. Ей хотелось броситься ему на шею, но Куайд обернулся и свысока посмотрел на нее.
– Какое тебе дело, куда я еду?
– Мне… мне есть дело.
– Иди ты к черту!
Он круто повернулся, так что каблуки заскрипели по полу. Затем каким-то яростным движением сунул руку в карман и достал маленький кожаный мешочек.
– Вот. – Он кинул его Корри. – Возьми это. Пригодится. Бери, бери, Корделия. Бог знает, для чего тебе могут понадобиться деньги.
Она в недоумении смотрела на мешочек.
– Я не могу их взять.
– Ты не можешь взять у меня деньги?! Как же ты, Корделия Курран, собираешься жить здесь и выхаживать своего мужа без денег, а? Будешь торговать своим прекрасным телом? Неужели ты действительно такая наивная, что думаешь отвезти своего Эвери в Сан-Франциско бесплатно? Возьми их, черт побери! Можешь считать… – Он криво ухмыльнулся. – Можешь считать, что ты их заработала. Ты очень хороша в постели, Корделия.
– Что?!
Корри видела, что Куайд еле сдерживается, чтобы не броситься на нее с кулаками. Кровь прихлынула к ее вискам. Слова Куайда были как удар в лицо, казалось, она чувствует тяжелую руку, которая разбивает в кровь ее скулы, крошит кости.
– Я говорю, Делия, что с тобой хорошо в постели. Могу я отблагодарить тебя за услуги или нет? Здесь две тысячи долларов. Этого вам с Эвери должно хватить на жизнь до весны и на билеты до Сан-Франциско.
– Как ты смеешь так говорить со мной! – Она швырнула деньги на пол. – Я не хочу твоих денег, Куайд Хилл, и не потерплю твоих оскорблений. Убирайся вон, немедленно!
– И не подумаю.
Корри чувствовала, как от него волнами расходится злоба. Казалось, что в комнате даже появился какой-то неприятный кислый запах. На лице Куайда застыла отвратительная ухмылка.
– Я уйду отсюда не раньше, чем мне это будет угодно. Не забывай, моя дорогая, что это я заплатил за комнату, это я заплатил за то, чтобы твоему драгоценному муженьку сделали операцию. И тебе я заплатил. Надеюсь, достаточно?
Корри молча смотрела на него. Как же она его ненавидит! Она презирает его! Как бы она хотела, чтобы они никогда не встречались! Повинуясь какому-то внутреннему чувству, она подняла мешочек и с силой швырнула его об пол. Золотой песок тоненькой струйкой высыпался на грубые доски.
– Вот! Плевать мне на тебя и на твои деньги! Я ненавижу тебя!
Куайд стремительно бросился к ней и сжал ее запястье. Корри чувствовала, как боль поднимается вверх по руке и пальцы немеют.
– Отпусти, ты делаешь мне больно.
– Неужели? Ты очень темпераментное и капризное создание, Делия. – Черты его лица исказились, глаза почернели. – Ты говоришь, что хочешь спасти своего мужа. Интересно, как ты собираешься сделать это? Наверное, чуть что – впадая в истерику и разбрасывая деньги по полу? Но без них тебе не обойтись. И теперь тебе придется постараться, чтобы их заработать, раз не хочешь взять их просто так.
– Что ты хочешь этим сказать?
Корри медленно отступала от него, вдруг ощутив панический ужас.
– Я хочу, чтобы ты напоследок испытала то, от чего добровольно отказываешься. Ты что же думаешь, Курран сможет доставить тебе такое удовольствие, как я? Тебе никогда не будет с ним так хорошо, как со мной.
– Куайд, нет…
Он приближался неумолимо. Ей некуда было отступать в тесной комнате, где между кроватью и маленьким столиком оставался лишь узкий проход.
– Иди ко мне, моя маленькая дурочка, Дон Кихот в юбке. Иди сюда.
– Нет! Оставь меня! Я не хочу.
Куайд схватил ее, и она отбивалась изо всех сил кулаками, хоть и понимала; что сопротивление бесполезно. Куайд так грубо срывал с нее одежду, что все трещало по швам, а пуговицы и крючки больно царапали нежную кожу.
Даже обнаженная, она продолжала бороться: вцепилась ему в волосы, билась головой в грудь, осыпала пощечинами.
Но Куайд, казалось, не чувствовал боли. Легким движением он поднял ее на руки, бросил на кровать и, не давая возможности вскочить, придавил своим телом.
Он овладел ею. Корри вдруг поразила чудовищная мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Корри отвечала тихим, бесцветным голосом:
– Да, все верно. Но ведь ты сам привез меня сюда. Ты говорил, что мы должны ему помочь.
– Да, говорил. Он человек, и мы не вправе были обрекать его на смерть в беспомощном одиночестве. Но теперь мы выполнили свой долг. Мы вернули его к жизни, заплатили за операцию. Я куплю ему билет на пароход и отвезу в Дайю. Что еще ты хочешь для него сделать? Хочешь принести себя в жертву?
Куайд тряс Корри за плечи, ее голова моталась из стороны в сторону. Корри подумала, что похожее ощущение она испытывала во время родов, когда металась по кровати в беспамятстве. Как давно это было! Если бы только она могла припасть к груди Куайда и сказать, что любит его, что ненавидит Эвери и этот чертов Секл Сити!
Вместо этого она произнесла холодным ровным голосом:
– Я хочу выполнить свой долг по отношению к нему. Если бы с ним все было в порядке, тогда другое дело. Но это не так. Он…
Куайд пришел в бешенство, его глаза сверкали.
– Ты просто любишь этого ублюдка, своего Эвери, а не меня!
– Нет! Это неправда! Куайд, ты не понимаешь. Я нужна ему.
– Ты нужна мне! Я люблю тебя, Корри. Как ты не можешь понять этого своей бестолковой упрямой головой.
Он с силой притянул ее к себе и впился зло и яростно в ее нежный рот. Корри задыхалась и пыталась вырваться, наконец ей это удалось.
– Куайд, я должна. Ведь он беспомощный, как ребенок. Он даже одеться сам не может. У него нет никого, кто мог бы заботиться о нем. Его родители умерли. На всем белом свете у него есть только я. И он… он любит меня по-своему. Я уверена в этом. Иначе он не стал бы так ревновать меня к тебе.
– Он просто собственник и эгоист…
Слова Куайда вызвали у нее яростное ожесточение.
– Он мой муж. Хорош он или плох – это так. Я несу за него ответственность перед Богом и людьми. Я не могу бросить его на произвол судьбы.
Наступило глубокое молчание. На ее глазах выступили слезы, и сквозь влажный туман она видела, как Куайд отошел к окну и задумчиво смотрел на улицу, где на тротуаре о чем-то беседовали мужчина и женщина. От их дыхания шел густой белый пар. Наконец Куайд нарушил молчание:
– Я мог бы просить тебя остаться со мной. Но я не стану этого делать. Я никогда не унижался и не просил милостыню, это не по мне. Если ты любишь меня, то останешься, если нет – значит, нет.
Наступила пауза.
– Я так понимаю, что ты сделала выбор. Что ж, хорошо. Я желаю тебе и твоему мужу счастья. Что же касается меня, то я не останусь любоваться вашей идиллией. Я уезжаю.
– Куда… куда ты уезжаешь?
Корри шагнула было к нему, но, сделав над собой усилие, остановилась. Ей хотелось броситься ему на шею, но Куайд обернулся и свысока посмотрел на нее.
– Какое тебе дело, куда я еду?
– Мне… мне есть дело.
– Иди ты к черту!
Он круто повернулся, так что каблуки заскрипели по полу. Затем каким-то яростным движением сунул руку в карман и достал маленький кожаный мешочек.
– Вот. – Он кинул его Корри. – Возьми это. Пригодится. Бери, бери, Корделия. Бог знает, для чего тебе могут понадобиться деньги.
Она в недоумении смотрела на мешочек.
– Я не могу их взять.
– Ты не можешь взять у меня деньги?! Как же ты, Корделия Курран, собираешься жить здесь и выхаживать своего мужа без денег, а? Будешь торговать своим прекрасным телом? Неужели ты действительно такая наивная, что думаешь отвезти своего Эвери в Сан-Франциско бесплатно? Возьми их, черт побери! Можешь считать… – Он криво ухмыльнулся. – Можешь считать, что ты их заработала. Ты очень хороша в постели, Корделия.
– Что?!
Корри видела, что Куайд еле сдерживается, чтобы не броситься на нее с кулаками. Кровь прихлынула к ее вискам. Слова Куайда были как удар в лицо, казалось, она чувствует тяжелую руку, которая разбивает в кровь ее скулы, крошит кости.
– Я говорю, Делия, что с тобой хорошо в постели. Могу я отблагодарить тебя за услуги или нет? Здесь две тысячи долларов. Этого вам с Эвери должно хватить на жизнь до весны и на билеты до Сан-Франциско.
– Как ты смеешь так говорить со мной! – Она швырнула деньги на пол. – Я не хочу твоих денег, Куайд Хилл, и не потерплю твоих оскорблений. Убирайся вон, немедленно!
– И не подумаю.
Корри чувствовала, как от него волнами расходится злоба. Казалось, что в комнате даже появился какой-то неприятный кислый запах. На лице Куайда застыла отвратительная ухмылка.
– Я уйду отсюда не раньше, чем мне это будет угодно. Не забывай, моя дорогая, что это я заплатил за комнату, это я заплатил за то, чтобы твоему драгоценному муженьку сделали операцию. И тебе я заплатил. Надеюсь, достаточно?
Корри молча смотрела на него. Как же она его ненавидит! Она презирает его! Как бы она хотела, чтобы они никогда не встречались! Повинуясь какому-то внутреннему чувству, она подняла мешочек и с силой швырнула его об пол. Золотой песок тоненькой струйкой высыпался на грубые доски.
– Вот! Плевать мне на тебя и на твои деньги! Я ненавижу тебя!
Куайд стремительно бросился к ней и сжал ее запястье. Корри чувствовала, как боль поднимается вверх по руке и пальцы немеют.
– Отпусти, ты делаешь мне больно.
– Неужели? Ты очень темпераментное и капризное создание, Делия. – Черты его лица исказились, глаза почернели. – Ты говоришь, что хочешь спасти своего мужа. Интересно, как ты собираешься сделать это? Наверное, чуть что – впадая в истерику и разбрасывая деньги по полу? Но без них тебе не обойтись. И теперь тебе придется постараться, чтобы их заработать, раз не хочешь взять их просто так.
– Что ты хочешь этим сказать?
Корри медленно отступала от него, вдруг ощутив панический ужас.
– Я хочу, чтобы ты напоследок испытала то, от чего добровольно отказываешься. Ты что же думаешь, Курран сможет доставить тебе такое удовольствие, как я? Тебе никогда не будет с ним так хорошо, как со мной.
– Куайд, нет…
Он приближался неумолимо. Ей некуда было отступать в тесной комнате, где между кроватью и маленьким столиком оставался лишь узкий проход.
– Иди ко мне, моя маленькая дурочка, Дон Кихот в юбке. Иди сюда.
– Нет! Оставь меня! Я не хочу.
Куайд схватил ее, и она отбивалась изо всех сил кулаками, хоть и понимала; что сопротивление бесполезно. Куайд так грубо срывал с нее одежду, что все трещало по швам, а пуговицы и крючки больно царапали нежную кожу.
Даже обнаженная, она продолжала бороться: вцепилась ему в волосы, билась головой в грудь, осыпала пощечинами.
Но Куайд, казалось, не чувствовал боли. Легким движением он поднял ее на руки, бросил на кровать и, не давая возможности вскочить, придавил своим телом.
Он овладел ею. Корри вдруг поразила чудовищная мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115