Говоря о походе на Россию, он утверждал, что на сей раз не только Германия, но и вся Европа была «на волоске» от грозившего уничтожения большевизмом. «Я смею это сказать сегодня потому, что этот противник уже сломлен и больше никогда не поднимется. Он сосредоточил также и против Европы такую силу, о которой, к сожалению, большинство не имело да не имеет и ныне никакого представления. Это стало бы вторым нашествием монголов нового Чингизхана».
Закончив речь, фюрер сразу же выехал обратно в Восточную Пруссию. Он полностью был захвачен событиями на Восточном фронте. Двойное сражение на окружение войск противника под Брянском и Вязьмой (2-12 октября) должно было создать благоприятные исходные позиции для дальнейшего наступления. Итоги его были огромны. Взято свыше 600 тысяч пленных, захвачено множество танков и орудий. Казалось, путь в русскую столицу открыт. Но тут, несколько ранее обычного, начался период осенней распутицы. К тому же немецким войскам требовалось время для пополнения. До этого дело так и не дошло. Многие соединения, в большей или меньшей мере, завязли в грязи и трясине. Русские воспользовались временем для того, чтобы быстро залатать бреши наскоро сколоченными частями и возобновить сопротивление. Таким образом, пришел конец продвижению немецких войск. С этого момента на основе ложных слухов и глупой болтовни стал все шире распространяться пессимизм, всякими различными путями докатившийся до Ставки и самого Гитлера.
В конце сентября произошло большое изменение в управлении протекторатом Богемия и Моравия, вызвавшее много разговоров. Обергруппенфюрер СС Рейнхард Гейдрих фактически сменил барона фон Нейрата. У Гейдриха имелась репутация способного и решительного эсэсовского фюрера, а его первые же меры по разгрому чешского движения Сопротивления лишь подчеркнули сам собою сложившийся образ радикального и бескомпромиссного национал-социалиста. С ближайшими своими задачами в Праге он справился с большой сноровкой, отнюдь не прибегая к одним только жестким полицейским способам. Гейдрих добился того, что эта область оставалась спокойной, военное производство шло без помех и стали возникать позитивные отношения между немцами и чехами.
Пока в России шла серия богатых успехами боев, в Северной Африке Роммелю пришлось испытать значительные неудачи. Английские войска были усилены; с германо-итальянским братством по оружию не очень-то ладилось. Имелись и серьезные трудности со снабжением. Таким образом, летом 1941 г. дела у Роммеля сложились неблагоприятно, и он, не выдержав натиска американцев, вынужден был отступить. Известия из Африки Гитлер особенно серьезно не воспринимал. Зная Роммеля, он верил, что тот однажды перейдет в наступление даже и без крупных подкреплений.
Вопросы вооружения люфтваффе
С самого начала похода на Россию у меня, собственно, каких-либо особенных задач не имелось. Люфтваффе с ее обновленными соединениями была перебазирована на Восточный фронт; в первые дни этой кампании она атаковала аэродромы русской авиации и разбила ее соединения. Дальнейшая деятельность люфтваффе в значительной мере заключалась в поддержке сухопутных войск. Тут особенно отличился 8-й авиационный корпус генерала барона фон Рихтхофена, что объяснялось в первую очередь самой личностью этого генерала. Он целыми днями находился в небе, летал сам – большей частью на «Шторьхе» – от одной горячей точки к другой и, таким образом, был в курсе дел на земле получше иного командира армейского корпуса или командующего армии. Иногда это приводило к стычкам, в которых он чаще всего одерживал верх. Лично я в эти летние месяцы часто находился в соединениях люфтваффе, и у меня сложилось впечатление, что сухопутные войска проворонили не одну хорошую ситуацию. Но, как я сам смог убедиться, это объяснялось огромными расстояниями и множеством задач, обрушившихся на войсковых командиров-сухопутников. Люфтваффе же проявляло мало понимания этого.
Я часто бывал у Ешоннека, к которому имел постоянный доступ, а потому и возможность получать от него всестороннюю информацию. Ешоннек был в отчаянии от того, что программа выпуска нового вооружения для люфтваффе постоянно отодвигалась на будущее. Он говорил, что времени теперь терять нельзя, ибо за последний период состав и вооружение ее фронтовых соединений понесли большие потери и ослабли. Программа Ешоннека предусматривала значительное повышение уровня производства, поскольку центром тяжести для люфтваффе, на его взгляд, по-прежнему являлся Ла-Манш в борьбе против Англии. Ешоннек утверждал, что если Гитлер данную программу выполнить не пожелает, то уже только по одному этому войну никогда не выиграет.
Я разговаривал об этом с Гитлером. Хотя он и сознавал важность проблемы, но отвечал: прежде всего надо обеспечить необходимым оружием сухопутные войска, а эта акция может быть закончена лишь весной 1942 г.; вот тогда и высвободятся производственные мощности для люфтваффе. Я сообщил фюреру и о том, что в настоящее время английские воздушные налеты стали относительно незначительными, но мы должны считаться и с возможностью новых, более сильных. Он понимал это, но полагал, что люфтваффе сможет преодолеть создавшееся напряженное положение. Я с этой точкой зрения согласиться не мог и возражал ему, в ответ на что он сказал: следует обсудить данный вопрос с Герингом.
Мои задачи как адъютанта по люфтваффе приобрели теперь иное измерение. Я перестал получать указания по своей работе и сам выискивал для себя дела. До недавних пор Гитлер интересовался только числом боеспособных самолетов. Теперь он стал задавать вопросы, к какому времени будут вооружены и оснащены новые соединения, когда будет пополнен их самолетный парк и т. п. Таким образом, я был обязан постоянно находиться в курсе вооружения люфтваффе и корректировать свои данные. Наблюдение за вооружением зенитной артиллерии мне, скажем прямо, доставляло мало радости, но делать это приходилось, ибо фюрер по особым причинам придавал этому очень большое значение. На Восточном фронте противник в значительном числе применял танки с более толстой броней, чем у прежних, и ее можно было пробить только 88-миллиметровыми зенитками, иначе успешную борьбу с ними было вести невозможно. Гитлер с особым нажимом сказал, что поэтому на Восточном фронте все действующие корпуса зенитной артиллерии должны быть полностью вооружены такими пушками, дабы успешно вести наземную противотанковую борьбу.
1 ноября мы с Гитлером поехали в ОКХ, где была устроена выставка зимнего обмундирования. Генерал-квартирмейстер{243} сухопутных войск генерал Вагнер заверил, что подготовка его идет полным ходом и войска будут этим обмундированием полностью обеспечены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Закончив речь, фюрер сразу же выехал обратно в Восточную Пруссию. Он полностью был захвачен событиями на Восточном фронте. Двойное сражение на окружение войск противника под Брянском и Вязьмой (2-12 октября) должно было создать благоприятные исходные позиции для дальнейшего наступления. Итоги его были огромны. Взято свыше 600 тысяч пленных, захвачено множество танков и орудий. Казалось, путь в русскую столицу открыт. Но тут, несколько ранее обычного, начался период осенней распутицы. К тому же немецким войскам требовалось время для пополнения. До этого дело так и не дошло. Многие соединения, в большей или меньшей мере, завязли в грязи и трясине. Русские воспользовались временем для того, чтобы быстро залатать бреши наскоро сколоченными частями и возобновить сопротивление. Таким образом, пришел конец продвижению немецких войск. С этого момента на основе ложных слухов и глупой болтовни стал все шире распространяться пессимизм, всякими различными путями докатившийся до Ставки и самого Гитлера.
В конце сентября произошло большое изменение в управлении протекторатом Богемия и Моравия, вызвавшее много разговоров. Обергруппенфюрер СС Рейнхард Гейдрих фактически сменил барона фон Нейрата. У Гейдриха имелась репутация способного и решительного эсэсовского фюрера, а его первые же меры по разгрому чешского движения Сопротивления лишь подчеркнули сам собою сложившийся образ радикального и бескомпромиссного национал-социалиста. С ближайшими своими задачами в Праге он справился с большой сноровкой, отнюдь не прибегая к одним только жестким полицейским способам. Гейдрих добился того, что эта область оставалась спокойной, военное производство шло без помех и стали возникать позитивные отношения между немцами и чехами.
Пока в России шла серия богатых успехами боев, в Северной Африке Роммелю пришлось испытать значительные неудачи. Английские войска были усилены; с германо-итальянским братством по оружию не очень-то ладилось. Имелись и серьезные трудности со снабжением. Таким образом, летом 1941 г. дела у Роммеля сложились неблагоприятно, и он, не выдержав натиска американцев, вынужден был отступить. Известия из Африки Гитлер особенно серьезно не воспринимал. Зная Роммеля, он верил, что тот однажды перейдет в наступление даже и без крупных подкреплений.
Вопросы вооружения люфтваффе
С самого начала похода на Россию у меня, собственно, каких-либо особенных задач не имелось. Люфтваффе с ее обновленными соединениями была перебазирована на Восточный фронт; в первые дни этой кампании она атаковала аэродромы русской авиации и разбила ее соединения. Дальнейшая деятельность люфтваффе в значительной мере заключалась в поддержке сухопутных войск. Тут особенно отличился 8-й авиационный корпус генерала барона фон Рихтхофена, что объяснялось в первую очередь самой личностью этого генерала. Он целыми днями находился в небе, летал сам – большей частью на «Шторьхе» – от одной горячей точки к другой и, таким образом, был в курсе дел на земле получше иного командира армейского корпуса или командующего армии. Иногда это приводило к стычкам, в которых он чаще всего одерживал верх. Лично я в эти летние месяцы часто находился в соединениях люфтваффе, и у меня сложилось впечатление, что сухопутные войска проворонили не одну хорошую ситуацию. Но, как я сам смог убедиться, это объяснялось огромными расстояниями и множеством задач, обрушившихся на войсковых командиров-сухопутников. Люфтваффе же проявляло мало понимания этого.
Я часто бывал у Ешоннека, к которому имел постоянный доступ, а потому и возможность получать от него всестороннюю информацию. Ешоннек был в отчаянии от того, что программа выпуска нового вооружения для люфтваффе постоянно отодвигалась на будущее. Он говорил, что времени теперь терять нельзя, ибо за последний период состав и вооружение ее фронтовых соединений понесли большие потери и ослабли. Программа Ешоннека предусматривала значительное повышение уровня производства, поскольку центром тяжести для люфтваффе, на его взгляд, по-прежнему являлся Ла-Манш в борьбе против Англии. Ешоннек утверждал, что если Гитлер данную программу выполнить не пожелает, то уже только по одному этому войну никогда не выиграет.
Я разговаривал об этом с Гитлером. Хотя он и сознавал важность проблемы, но отвечал: прежде всего надо обеспечить необходимым оружием сухопутные войска, а эта акция может быть закончена лишь весной 1942 г.; вот тогда и высвободятся производственные мощности для люфтваффе. Я сообщил фюреру и о том, что в настоящее время английские воздушные налеты стали относительно незначительными, но мы должны считаться и с возможностью новых, более сильных. Он понимал это, но полагал, что люфтваффе сможет преодолеть создавшееся напряженное положение. Я с этой точкой зрения согласиться не мог и возражал ему, в ответ на что он сказал: следует обсудить данный вопрос с Герингом.
Мои задачи как адъютанта по люфтваффе приобрели теперь иное измерение. Я перестал получать указания по своей работе и сам выискивал для себя дела. До недавних пор Гитлер интересовался только числом боеспособных самолетов. Теперь он стал задавать вопросы, к какому времени будут вооружены и оснащены новые соединения, когда будет пополнен их самолетный парк и т. п. Таким образом, я был обязан постоянно находиться в курсе вооружения люфтваффе и корректировать свои данные. Наблюдение за вооружением зенитной артиллерии мне, скажем прямо, доставляло мало радости, но делать это приходилось, ибо фюрер по особым причинам придавал этому очень большое значение. На Восточном фронте противник в значительном числе применял танки с более толстой броней, чем у прежних, и ее можно было пробить только 88-миллиметровыми зенитками, иначе успешную борьбу с ними было вести невозможно. Гитлер с особым нажимом сказал, что поэтому на Восточном фронте все действующие корпуса зенитной артиллерии должны быть полностью вооружены такими пушками, дабы успешно вести наземную противотанковую борьбу.
1 ноября мы с Гитлером поехали в ОКХ, где была устроена выставка зимнего обмундирования. Генерал-квартирмейстер{243} сухопутных войск генерал Вагнер заверил, что подготовка его идет полным ходом и войска будут этим обмундированием полностью обеспечены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187