Не успели мы пересечь германскую границу, как донесение германского посольства в Риме подтвердило намерение итальянцев. Гитлер приказал незамедлительно запросить Рим и договориться о встрече с Муссолини 28 октября во Флоренции. Таким образом, из Ахена мы направились в Мюнхен, а оттуда, после кратковременной остановки, ночью на 28 октября – во Флоренцию. Прибыли туда в 11 часов. Муссолини с ходу приветствовал гостя сообщением, что утром этого дня итальянские войска уже перешли границу с Грецией. Дуче был полон уверенности в победе, настроен оптимистически и ожидал вскоре победных реляций.
Гитлер казался спокойным и уверенным и не дал Муссолини понять, сколь серьезным считает он положение. Беседа с дуче протекала обычным, весьма дружественным образом и никакого раздражения у обоих не оставила. Муссолини передал своему гостю особо ценный подарок: картину Ганса Макарта «Чума во Флоренции». Фюрер знал, что полотно это – собственность итальянского государства, и однажды в приватном кругу сказал, что хочет его купить. Таким образом, подарок, несомненно, доставил Гитлеру радость, но в тот момент он ее не проявил.
Россия, Англия, Балканы, Гибралтар
В 18 часов Гитлер снова поднялся в свой поезд, чтобы ехать в Берлин. Там его ждала напряженная деятельность. Фюрер вел продолжительные обсуждения с ОКВ. 4 ноября у него состоялся длинный разговор с Браухичем и Гальде-ром. Гитлер все еще считал вторжение в Испанию с целью захвата Гибралтара настоятельно необходимым. Здесь он видел особый центр тяжести всего ведения войны. Разумеется, сначала надо получить согласие Франко. Положение итальянцев в Ливии Гитлер рассматривал с большой тревогой. Они по-прежнему отклоняли германское вмешательство в Северной Африке, но фюрер стремился не дать англичанам закрепиться там. Генерал кавалер фон Тома был послан ОКХ в Ливию и Северную Африку для детального ознакомления с положением дел на месте. 3 ноября он трезво и деловито сообщил результат: германскую акцию в североафриканском регионе песчаных пустынь следует считать бесцельной и никаких перспектив на успех не имеющей. Тома прежде всего указывал на тяжелые условия снабжения войск через Италию и Средиземное море.
В начале ноября 1940 г., перед визитом в Берлин советского министра иностранных дел Молотова, Гитлер продолжал выжидать и в своих дальнейших намерениях уверен все еще не был. Его встревожила активность англичан, стремившихся из Египта продвинуться в направлении Балкан, а также Северной Африки. На Балканах предметом его тревоги являлся нефтеносный район Плоешти.
В День памяти 9 ноября{207} Гитлер объявился в Мюнхене и вечером 8 ноября произнес речь в пивном зале «Левен-бройкеллер». Слова его звучали серьезно. Он не оставил ни у кого никаких сомнений, что будет вести войну до победы.
Где и как поведет он дальше борьбу, этот вопрос фюрер оставил совершенно открытым, не сказав о том ни единого слова. Но народ должен осознать: впереди еще крупные столкновения. В качестве примера Гитлер привел нынешнюю воздушную войну против Англии, которую, по его словам, развязал летом Черчилль своими смехотворными налетами на Берлин.
10 ноября днем Гитлер выехал в Берлин. Расписание движения поезда, как и при заезде в Мюнхен, увязывалось с эпизодическими налетами английской авиации. В Берлине фюрер сразу же направился в большой конференц-зал. Темой дня была Россия. Йодль заметил: пора уже хоть что-то сообщить об этом сухопутным войскам, ибо времени до мая будущего года остается все меньше. Тогда Гитлер распорядился издать директиву, обобщив в ней все подготовительные меры по решению стоящих проблем. Решение же о России будет принято только после визита Молотова.
Таким образом, штаб оперативного руководства 12 ноября 1940 г. издал директиву №18, в которой основную роль наряду с Россией и «Морским львом» играли Испания и Гибралтар, а также итальянское наступление на Египет и Балканы с возможным захватом Греции. Наиболее угрожающим выглядел пункт 5-й: Россия. В нем говорилось: «Политические переговоры с целью выяснить позицию России на ближайшее время начаты. Независимо от того, какие результаты будут иметь эти переговоры, продолжать все приготовления в отношении Востока, приказ о которых уже был отдан устно»{208}.
Испании была посвящена директива № 19{209} об операции «Феликс», содержащая весьма много подробностей относительно захвата Испании и Португалии, а также о готовности войск с целью вступления в них 10 января 1941 г.. Но спустя месяц, 11 декабря, директива № 19 была отменена. Все планы насчет Иберийского полуострова отпали, ибо Франко сообщил о своем намерении остаться нейтральным. Для разъяснения своих намерений Гитлер послал в Испанию адмирала Канариса. Хотя фюрер и доверял адмиралу, не поставив ему в вину неудачу его миссии, у меня лично возникло какое-то смутное сомнение насчет позиции Канариса по отношению к Испании. Она казалась мне двусмысленной.
Молотов в Берлине
В полдень 12 ноября в Берлин прибыл Молотов{210}, а уже во второй половине дня состоялась его беседа с Гитлером. Молотов привез из Москвы ясные и четкие вопросы, касавшиеся всех тех проблем, которые возникли между Россией и Германией за последние месяцы. Начал он с Финляндии, а потом перешел к Румынии и Болгарии, а далее к Турции. Молотов дал понять: эти государства принадлежат к русской сфере влияния и дела России с ними Германии, так сказать, не касаются. Найти уклончивый ответ Гитлеру было трудно. Во второй день своего визита Молотов вернулся к определенным вопросам, но заключительных, исчерпывающих ответов на них не получил. Вечером 13 ноября состоялась подробная беседа с Риббентропом. Тот проявил живой интерес к тому, чтобы не допустить войны между Россией и Германией. Порывать контакт с Россией он не желал.
14 ноября Гитлер имел короткий разговор с Редером, заслушав его доклад о состоянии военно-морского флота. Бросалось в глаза, что гросс-адмирал весьма резко высказывался против войны с Россией. Он считал, что в ближайшие годы Россия к столкновению с Германией стремиться не будет. Редер предложил осуществить нападение на Россию только после победы над Англией. Гитлер призадумался.
Во второй половине ноября фюрер провел несколько дней на Оберзальцберге. Поводом послужил визит болгарского царя Бориса. Гитлер, испытывая опасение за политику на Балканах, боялся русской гарантии Болгарии, которая могла создать ему большие трудности. Он хотел привлечь монарха к Тройственному пакту. Но царь Борис проявил ко всем этим проблемам отношение выжидательное, даже отрицательное. Держался он, как всегда, очень дружественно и свои взгляды высказывал без робости.
Разочаровывающей явилась и беседа с королем бельгийцев 19 ноября.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Гитлер казался спокойным и уверенным и не дал Муссолини понять, сколь серьезным считает он положение. Беседа с дуче протекала обычным, весьма дружественным образом и никакого раздражения у обоих не оставила. Муссолини передал своему гостю особо ценный подарок: картину Ганса Макарта «Чума во Флоренции». Фюрер знал, что полотно это – собственность итальянского государства, и однажды в приватном кругу сказал, что хочет его купить. Таким образом, подарок, несомненно, доставил Гитлеру радость, но в тот момент он ее не проявил.
Россия, Англия, Балканы, Гибралтар
В 18 часов Гитлер снова поднялся в свой поезд, чтобы ехать в Берлин. Там его ждала напряженная деятельность. Фюрер вел продолжительные обсуждения с ОКВ. 4 ноября у него состоялся длинный разговор с Браухичем и Гальде-ром. Гитлер все еще считал вторжение в Испанию с целью захвата Гибралтара настоятельно необходимым. Здесь он видел особый центр тяжести всего ведения войны. Разумеется, сначала надо получить согласие Франко. Положение итальянцев в Ливии Гитлер рассматривал с большой тревогой. Они по-прежнему отклоняли германское вмешательство в Северной Африке, но фюрер стремился не дать англичанам закрепиться там. Генерал кавалер фон Тома был послан ОКХ в Ливию и Северную Африку для детального ознакомления с положением дел на месте. 3 ноября он трезво и деловито сообщил результат: германскую акцию в североафриканском регионе песчаных пустынь следует считать бесцельной и никаких перспектив на успех не имеющей. Тома прежде всего указывал на тяжелые условия снабжения войск через Италию и Средиземное море.
В начале ноября 1940 г., перед визитом в Берлин советского министра иностранных дел Молотова, Гитлер продолжал выжидать и в своих дальнейших намерениях уверен все еще не был. Его встревожила активность англичан, стремившихся из Египта продвинуться в направлении Балкан, а также Северной Африки. На Балканах предметом его тревоги являлся нефтеносный район Плоешти.
В День памяти 9 ноября{207} Гитлер объявился в Мюнхене и вечером 8 ноября произнес речь в пивном зале «Левен-бройкеллер». Слова его звучали серьезно. Он не оставил ни у кого никаких сомнений, что будет вести войну до победы.
Где и как поведет он дальше борьбу, этот вопрос фюрер оставил совершенно открытым, не сказав о том ни единого слова. Но народ должен осознать: впереди еще крупные столкновения. В качестве примера Гитлер привел нынешнюю воздушную войну против Англии, которую, по его словам, развязал летом Черчилль своими смехотворными налетами на Берлин.
10 ноября днем Гитлер выехал в Берлин. Расписание движения поезда, как и при заезде в Мюнхен, увязывалось с эпизодическими налетами английской авиации. В Берлине фюрер сразу же направился в большой конференц-зал. Темой дня была Россия. Йодль заметил: пора уже хоть что-то сообщить об этом сухопутным войскам, ибо времени до мая будущего года остается все меньше. Тогда Гитлер распорядился издать директиву, обобщив в ней все подготовительные меры по решению стоящих проблем. Решение же о России будет принято только после визита Молотова.
Таким образом, штаб оперативного руководства 12 ноября 1940 г. издал директиву №18, в которой основную роль наряду с Россией и «Морским львом» играли Испания и Гибралтар, а также итальянское наступление на Египет и Балканы с возможным захватом Греции. Наиболее угрожающим выглядел пункт 5-й: Россия. В нем говорилось: «Политические переговоры с целью выяснить позицию России на ближайшее время начаты. Независимо от того, какие результаты будут иметь эти переговоры, продолжать все приготовления в отношении Востока, приказ о которых уже был отдан устно»{208}.
Испании была посвящена директива № 19{209} об операции «Феликс», содержащая весьма много подробностей относительно захвата Испании и Португалии, а также о готовности войск с целью вступления в них 10 января 1941 г.. Но спустя месяц, 11 декабря, директива № 19 была отменена. Все планы насчет Иберийского полуострова отпали, ибо Франко сообщил о своем намерении остаться нейтральным. Для разъяснения своих намерений Гитлер послал в Испанию адмирала Канариса. Хотя фюрер и доверял адмиралу, не поставив ему в вину неудачу его миссии, у меня лично возникло какое-то смутное сомнение насчет позиции Канариса по отношению к Испании. Она казалась мне двусмысленной.
Молотов в Берлине
В полдень 12 ноября в Берлин прибыл Молотов{210}, а уже во второй половине дня состоялась его беседа с Гитлером. Молотов привез из Москвы ясные и четкие вопросы, касавшиеся всех тех проблем, которые возникли между Россией и Германией за последние месяцы. Начал он с Финляндии, а потом перешел к Румынии и Болгарии, а далее к Турции. Молотов дал понять: эти государства принадлежат к русской сфере влияния и дела России с ними Германии, так сказать, не касаются. Найти уклончивый ответ Гитлеру было трудно. Во второй день своего визита Молотов вернулся к определенным вопросам, но заключительных, исчерпывающих ответов на них не получил. Вечером 13 ноября состоялась подробная беседа с Риббентропом. Тот проявил живой интерес к тому, чтобы не допустить войны между Россией и Германией. Порывать контакт с Россией он не желал.
14 ноября Гитлер имел короткий разговор с Редером, заслушав его доклад о состоянии военно-морского флота. Бросалось в глаза, что гросс-адмирал весьма резко высказывался против войны с Россией. Он считал, что в ближайшие годы Россия к столкновению с Германией стремиться не будет. Редер предложил осуществить нападение на Россию только после победы над Англией. Гитлер призадумался.
Во второй половине ноября фюрер провел несколько дней на Оберзальцберге. Поводом послужил визит болгарского царя Бориса. Гитлер, испытывая опасение за политику на Балканах, боялся русской гарантии Болгарии, которая могла создать ему большие трудности. Он хотел привлечь монарха к Тройственному пакту. Но царь Борис проявил ко всем этим проблемам отношение выжидательное, даже отрицательное. Держался он, как всегда, очень дружественно и свои взгляды высказывал без робости.
Разочаровывающей явилась и беседа с королем бельгийцев 19 ноября.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187