Наверное, в нём оказалось чуть больше жизни. Все музыканты, которых мы встречали, поздравляли нас с успехом и совершенно искренне нами восхищались. Мы подозревали, что произошел скандал, но нас никуда не вызывали, и нам никто ничего не высказал. Просто нам отменили все последующие выступления. Мы же продолжали жить в этой же гостинице и ходить на все последующие концерты в Филармонию. Но за день до окончания фестиваля за нами вдруг прислали автобус и повезли в Гори. Выяснилось, что наш концерт отменили, но не нашли нам замену и всё-таки были вынуждены обратиться к нам. Мы поехали и там от души повеселились, причем этот концерт был значительно интереснее. На последней песне выбежал Димка Гусев с губной гармоникой, и присоединился Майкл, который специально спустился с Чегета и приехал в Тбилиси. Запись этого концерта с микрофона на репортерский магнитофон или что-то в этом роде впоследствии вошла в альбом «Электричество». В последний день фестиваля все участники почему-то пришли в наш номер и всю ночь пили. А песня «Хавай меня, хавай» стала гимном, которую все пели хором. Олег Иванович спрятался и пил в одиночку.
Мы так и не знали масштаба происшедшего. Но уже по приезде в Ленинград реакция на наше выступление на фестивале приняла гипертрофированные формы, и говорили, что мы устроили всесоюзный скандал. Особенно муссировали тот факт, что я прямо на сцене совершил акт прелюбодеяния со своим другом Борей, причем особенно гнусным образом, посредством смычка. Что они имели ввиду, я так и не понял, но был восхищен игрой их воображения. Олега Ивановича сняли с должности, и он очень сильно переживал. Мы его защищали, ходили к директору и пытались уверить всех, что ничего не произошло. Администрация пошла нам на встречу и разрешила концерт в Большом зале ДК, поскольку они сами нас никогда не слышали. Мы сыграли умеренную программу, народу пришло человек четыреста, и концерт получился очень пристойным и вместе с тем очень теплым. Было ощущение того, что теперь можно стабильно играть хорошие концерты. Но сложилось ровно наоборот, концертов вообще больше не было. Очень странно, но ту программу, которую мы играли в Тбилиси, в нашем городе нам ни разу не удалось сыграть. Боба выгнали с работы. Правда, он этому факту очень обрадовался, поскольку работа в НИИКСИ ему давно опостылела. Его также выгнали из комсомола, но он зачем-то подал апелляцию, и его быстро восстановили.
После возвращения из Тбилиси, мы с Людмилой как-то пошли в гости к Ване Бахурину. Она вышла позвонить, и на неё напали какие-то подростки. Мы выбежали на улицу защитить её честь, и, хотя нас было несколько человек, нас крепко побили. Символично, что это произошло в Рабочем переулке. Я напился и целый день лежал разбитый. На следующий день пришла комиссия из жилконторы и предложила нам убираться из бабушкиной квартиры, так что нам пришлось перебраться в квартиру на улицу Кораблестроителей, которую снимала наша подруга Валька-Стопщица.
Чуть позже некий Карлис сделал нам концерт в Клайпеде. С нами поехал Димка Гусев, который к этому времени уже жил у нас на Кораблестроителей. Концерт был в местном кинотеатре. После него Карлис куда-то слил вместе со всей выручкой, и мы остались без копейки денег в совершенно незнакомом городе. Концерт был привычно бардачным, а на песне «Хомо Hi-Fi» публика что-то неправильно расслышала и начала орать: «Хайль, Хайль!». Это было уже не так смешно, потому что они потом куда-то побежали и учинили беспорядки в городе. Произошло всё это задолго до той эпохи, когда у нас в стране появился панк-рок. Кое-как собрав каких-то денег, мы поехали в Ригу в совершенно пустом вагоне и всю дорогу пили «Кальвадос». Поезд был почтовый и плелся с черепашьей скоростью, останавливаясь на каждом полустанке. Мы открыли заднюю дверь вагона и сидели на колбасе. На остановках артисты прыгали с поезда и потом наперегонки догоняли его. Слава Богу, все добрались до Риги. Я физически не мог пить этот «Кальвадос» и поэтому был трезвее других. Женя Губерман напился до остекленения и пинал свой драгоценный барабан «Premier». Я пытался его успокоить и чуть не испортил с ним отношения (на следующий день он меня благодарил, что я спас его барабан). Боб сел на поезд и уехал в Ленинград. Мы же остались без денег, рассчитывая снять их с Карлиса. Всё-таки все каким-то образом разъехались. Но, поскольку я взял отпуск на работе и мог не торопиться, мы с Фаготом и Димкой остались в Риге. Мы безмятежно прожили неделю в мастерской у Димкиного приятеля, художника по имени По, болтаясь по Риге и особенно ничего не делая, о чём у меня остались самые радужные воспоминания. Я вспомнил пору своей, не такой далекой юности, когда я путешествовал автостопом, и вдруг понял, что рано или поздно я всё-таки брошу работу и выберу такой способ существования. Но пока надо было возвращаться домой.
В нашу квартиру уже въехали все наши друзья. У Вальки же постоянно ночевали какие-то проезжие хиппи. Я начинал уставать от того, что был почти единственным работающим, за счёт чего мог снимать эту квартиру, в которой для меня не оставалось места. Но вскоре Боб тоже устроился работать сторожем к Дюше в бригаду, в которой также служил и Родион. Неожиданно опять появился Тропилло с предложением записать альбом в его студии. С его подачи мы сыграли смешной концерт в ресторане «Гавань», после чего Тропилло уехал в экспедицию. Но, уезжая на всё лето, он перевез к нам всю аппаратуру из студии. Таким образом в таковую постепенно превратилось наше жилище. Никто из нас не имел никакого опыта в обращении с пультом, и мы занимались чистым экспериментом. С появлением студии танцевальный период подошел к концу. Так появилась песня «Мы будем пить чай». Мы с ходу очень удачно её записали и тут же за чаем продемонстрировали заезжим хиппи. Они по достоинству оценили это произведение, увидев в нём хит, и, переночевав, в знак благодарности прихватили эту кассету с собой. Это была последняя капля, и Валька вынуждена была съехать. В её комнату вселились Дюша с Милой.
Тбилисский скандал привлек к нам внимание, и неожиданно стали материализоваться разные люди. Появился Саша Сокуров. Он был чрезвычайно мил, но удивительно серьезен. Он пришёл на домашний концерт, который мы устроили прямо в нашей квартире, и потом пригласил нас на просмотр своего фильма «Одинокий голос человека». Я ничего не понял, но после просмотра стал убежденным вегетарианцем. Может быть наоборот – я один и понял этот фильм.
В июле мы поехали в Москву к Сашке Липницкому, с которым мы познакомились в Тбилиси. Он пригласил нас к себе на день рождения, где мы тоже сыграли домашний концерт. Почему-то этот день стал последним днем его семейной жизни, но с этого дня началась наша многолетняя дружба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103