Единственным объединительным началом был сам клуб, который действовал три дня в неделю. По ночам же и в остальные дни в силу вступал другой закон, изменить который я был не в силах. Да это было и не к чему, эти люди жили так, как они сами выбрали. Тося была поклонницей Гребенщикова и почему-то меня не любила, и я постоянно чувствовал агрессию с её стороны. Меня это немного обижало, но я смирился. Слишком много людей меня окружало, и мне хотелось иметь ровные отношения со всеми. В клубе обычно репетировало групп десять, которые сами договаривались между собой. Я на первых порах пытался было это контролировать, но из этого ничего не получилось. Мне хотелось обеспечить их адекватной аппаратурой для репетиций, я специально купил ещё одну ударную установку, но никто ни за что не отвечал и все время что-то ломалось или пропадало. Иногда музыканты взаимодействовали и рождались новые проекты. Так появилась «Авдогеса». Это был самый бредовый «проект», в котором участвовал Тима Земляникин, Эдик и некто Дима Желонкин из Йошкар-Олы. Я не знаю, что значит это слово, но оно абсолютно соответствовало тому месту, в котором жили эти персонажи. И Тиму тоже стали звать Авдогесом. В комнате, в которой они жили, потреблялось все, что течет и дымится, а грибы, по-моему, росли прямо там. Однако то, что они делали было необычайно интересно. К тому времени убили Кузика – басиста группы «Нож Для Фрау Мюллер», и группа прекратила свое существование. И «Авдогеса» стала оптимальным местом применения таланта Тимы Земляникина. К каждому концерту он мастерил фонограмму, которую он делал чисто механически, привязывая тонарм проигрывателя на резинке. Пластинка прыгала в тщательно найденном месте и давала интересные несимметричные петли, на которые они уже на концерте играли вживую, а Тима пел. Одно время они играли каждый четверг, пока Тиме не стало скучно, и он просто ставил пластинку «Ласкового мая» и пел сверху. То есть получался, как это теперь называют, римэйк. В свободное время они стригли друг друга, а Лёша Михеев всем делал татуировочки. Эдик же делал их себе сам и покрыл татуировкой все своё тело, только на спине, куда ему было не дотянуться, Лёша выбил ему четыре четверки.
Другая группа, с которой мы стали друзьями на долгие годы – это «Markscheider Kunst». Она была одной из тех групп, которые выступали и репетировали в нашем клубе. В то же время, вокруг Паши Литвинова и другого перкуссиониста Киры Ипатова, стала формироваться интересная питательная среда. Музыканты этой группы оказались наиболее подвижными, и они стали вместе заниматься, учиться друг у друга и перенимать опыт. Так постепенно состав группы расширился, и они все стали играть вместе. А чуть позже к ним присоединился Вова Матушкин и африканский вождь Макангила. Стиль группы невозможно определить, это смесь рэггей, ска, диско, африканской музыки сукус и Бог знает чего, что рождает новый удивительный, ни на что не похожий, стиль – «Markschеider Kunst».
Мы часто устраивали блюзовые джемы. И поначалу было интересно, приходили мои старые дружки Саша Ляпин, Юра Ильченко, Никита Зайцев и Володя Ермолин. Они все давно уже стали «монстрами», и всегда приятно увидеть высокий класс игры. Но иногда, когда музыканты начинали играть для себя, вспоминая старинные хард-роковые стандарты, становилось смертельно скучно. А порой они просто напивались так, что мне становилось стыдно, и приходилось их просто сгонять со сцены. Так я постепенно оставил эту затею. Традиции джема в этом городе, судя по всему, не пустили корни, и молодые блюзмены особенно не проявились. А ко всему прочему я ещё разорвал отношения с Юрой Ильченко и Никитой Зайцевым.
Reggae party всегда были очень веселыми. В городе оказалось несколько африканских студентов, которые оказались не очень искусными музыкантами, зато привносили свежую струю в этот северный болотистый город. Иногда рэггей перетекал в чисто африканские, а чаще просто в русские хоровые пения. Когда на сцене собирался подвыпивший смешанный оркестр и все хором пели «Get Up Stand Up Stand Up For Your Rights». Особенно смешно, когда это поют русские, получается что-то типа «Вставай, проклятьем заклейменный»…
Но самым корневым, как всегда, был неизменный Растоман – Андрей Куницын. который в течение нескольких лет тщетно пытается собрать постоянный оркестр. Он прекрасно поет, но иногда забывает, что он на сцене. Иногда, сопровождавший его оркестр уже уходил со сцены, и в зале не оставалось ни одного человека, а он продолжал петь. Иногда он выходил на сцену во время выступления какой-нибудь группы и «давал» рага-маффин. Правда бывало, что он пел в стойку, забывая, что микрофон у него в руке.
Время от времени я сам играл с какой-нибудь группой. Хоть я и порвал со своим прошлым и не хотел возвращаться к музыке, но иногда меня затаскивало. В самом начале я согласился играть в группе «Никогда не верь хиппи». Она мне нравилась по стилю и по противоречию, заложенному в её названии – мне польстило их приглашение, поскольку я как раз принадлежу к поколению хиппи и до сих пор ношу длинные волосы, правда не придавая этому факту никакого значения. Я принял участие в нескольких концертах, но вскоре отказался, почувствовав некоторое несоответствие, ведь я был на двадцать лет старше их. Их же проект оказался недолговечным, но я по-прежнему с вниманием слежу за тем, что они делают в других сочетаниях. Другая группа – «Wine». С ней у меня был более длительный «романс», но к сожалению, в итоге и с ней нас разнесло в разные стороны. Лёша Федяков, прекрасный гитарист, и его песни были безупречно стилизованы под британскую музыку шестидесятых годов, что мне очень близко по духу. Его песни даже не стилизованы, просто он так живет и мыслит, он явно родился не в то время и не в том месте. Как мне кажется, я приспособлен играть такую музыку и был абсолютно уместен в этой группе. Мне доставлял огромное удовольствие сам процесс репетиций, когда мы по привычке репетировали у меня дома. Лёша настолько лаконично играет на гитаре, что мне очень легко было выстраивать свою партию виолончели. И он как раз обладает тем самым характерным голосом, который меня завораживал. И хотя он пел по-английски, меня это абсолютно устраивало. С моей легкой руки в ней также играла на флейте наша старинная подруга Каролина Друен из Канады, у которой мы гостили во время нашей поездки в Монреаль. Но вскоре Каролина уехала на родину, а я не мог посвятить все свое время служению этой группе и, не имея возможности часто репетировать, вынужден был от них уйти. Но мы остались друзьями, и когда дело дошло до записи, я с удовольствием принял в ней участие. К сожалению, некоторые песни так и не были записаны, но в тот момент, когда они игрались, я без ложной скромности скажу, что они были необычайно интересны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103