Такой уж он убеждённый однолюб. – Дейдра помолчала, явно колеблясь, затем всё же добавила: – Боюсь, Дана не была такой принципиальной в своих отношениях с Брендоном?
Я покачала головой:
– Нет, не была...
Позади нас кто-то деликатно прокашлялся, привлекая наше внимание.
Я оглянулась и увидела в дверях библиотеки незнакомого человека, одетого в элегантный серый костюм с галстуком на золотой заколке. Был он среднего роста, худощав, русоволос. Его некрасивое, но привлекательное веснушчатое лицо мне кого-то напоминало... Да, конечно же, Бронвен – в её облике незрелой девочки-подростка.
Рядом со мной ахнула Дейдра:
– Колин! Ты?..
Гость улыбнулся – и улыбка сделала его лицо почти красивым.
– Мне можно войти?
– Да... разумеется, – сбивчиво произнесла Дейдра, вставая с кресла. – Проходи. Я... я рада тебя видеть, Колин.
– Взаимно, сестричка.
Энергичной, слегка неуклюжей походкой он приблизился к нам, поцеловал Дейдру в щеку, а меня поприветствовал вежливым кивком.
– Если не ошибаюсь, вы Бренда, сестра Артура.
– Угадали, – ответила я и сама решила блеснуть догадливостью: – А вы, должно быть, Колин, брат Бронвен?
– И бывший король Логриса. – Колин снова улыбнулся. – К вашим услугам, принцесса.
Определённо, он мне понравился. Из рассказов Артура я представляла его другим – нервным, неуравновешенным, закомплексованным. Передо мной же стоял обаятельный мужчина, уверенный в себе и, как мне показалось, довольный жизнью. Он назвал себя бывшим королём Логриса не с горечью, а с добродушной иронией – так, будто вспоминал о своих невинных детских шалостях.
Между тем Дейдра отступила от Колина на два шага и смерила его жадным взглядом.
– Ты так изменился! Где ты пропадал? Почему не давал о себе знать? Я так соскучилась по тебе.
– А я ещё больше. Многие годы не видеть тебя было для меня тяжёлым испытанием.
– Многие годы? – переспросила Дейдра.
– Мне уже за сорок, – ответил Колин. – Двадцать лет без тебя.
– Двадцать лет! Целых двадцать лет... И что же ты делал всё это время?
– Много чего. Странствовал по свету, видел разные миры, набирался ума, избавлялся от дури, совершал ошибки и на них учился. В общем, скучать не приходилось.
– Ты поддерживал связь с Бронвен?
– Постоянно. Мы даже совершили несколько совместных путешествий.
– Я не сомневалась, что Бронвен знает, где ты. А она, лгунья этакая, клятвенно уверяла, что ей ничего неизвестно.
– Прости, Дейдра, – виновато произнёс Колин. – Это я попросил её молчать. Раньше я не был готов открыться вам.
– А теперь открылся, – послышался голос Моргана. – Когда стало ясно, что я вот-вот разоблачу тебя. Но ты опоздал, дружище, сюрприза не получилось.
С этими словами Фергюсон вошёл в библиотеку и крепко пожал Колину руку.
– Ну, наконец-то! – сердечно произнёс он. – Блудный сын вернулся домой.
– Ты давно догадался, что я здесь бываю? – спросил Колин.
– Почти с самого начала.
– Но как? Слуги проболтались?
– Нет, Бронвен отлично их вышколила. Я вычислил тебя методом дедукции. Если бы за девочкой присматривали только Бронвен и Дана, она бы подолгу оставалась на попечении нянек; но при всём том в моей помощи не очень-то и нуждались. Значит, понял я, есть кто-то ещё. Кроме того, от меня всячески скрывали местонахождение «ниш» и вынуждали каждый раз совершать прогулку от трактира к усадьбе – видимо, чтобы я не нагрянул нежданно-негаданно и не застал тебя в усадьбе.
– Всё верно, – подтвердил Колин. – Проницательность тебя не подвела.
– А ты плохой мальчик, – пожурил его Морган. – Прятался от дядюшки Фергюсона.
– Дядюшка Фергюсон тоже хорош, – парировал Колин. – Предал своего друга ради портфеля первого министра.
– Ну, нетушки. Я предал не друга, а короля – это большая разница. К тому же признай, что я выгодно вложил свои тридцать серебряников.
– Не возражаю.
– А ещё, – продолжал Морган, – можешь бросить в меня камень, если сейчас ты завидуешь Артуру и хочешь оказаться на его месте.
– Отчасти всё же завидую, – сказал Колин. – Но отчасти камни не бросают. Да и завидую я вовсе не королевскому венцу Артура.
– Ты о Дане? – спросила Дейдра.
Он вздохнул:
– Да, о ней... Но не будем об этом. Кто старое помянет, тому глаз вон. Для меня это осталось в далёком прошлом. Все эти юношеские страсти, разочарования, обиды... Я принял участие в заботах Даны без какого-либо тайного умысла, а просто потому, что она моя двоюродная сестра и нуждалась в моей помощи и поддержке.
– Чем ты сейчас занимаешься? – поинтересовался Морган.
– В данный момент ничем серьёзным, кроме забот о маленькой Дейдре. Львиную долю тех двадцати лет я скоротал за первый месяц моего отсутствия в Авалоне, потом пресытился, немного остепенился и теперь уже чувствую, что перебесился. В быстром потоке времени миры какие-то неполноценные, как будто слепленные наспех. Я всё больше убеждаюсь, что настоящая история творится здесь, в окрестностях Основного потока, а там, наверху, история только экспериментирует, делает предварительные прикидки, апробирует различные варианты своего развития и отбрасывает явно тупиковые направления.
– Многие наши исследователи считают так же, – заметила я. – Все миры с коэффициентом ускорения времени больше двадцати они называют лабораторией Творца или Вселенной в пробирке.
– Вы верите в Бога? – спросил Колин, неизвестно кого имея в виду – меня лично или всё колдовское сообщество Домов.
– Каждый по-своему, – ответила я. – Одни ищут доказательства его существования, иные – его отсутствия, а кое-кто не прочь встретиться с ним, чтобы задать ему кое-какие вопросы.
– И всё же, Колин, – отозвался Морган. – Чем ты занимаешься в свободное от исполнения обязанностей няньки время?
Колин смущённо потупился:
– Всякими глупостями... А если называть вещи своими именами, то плагиатом. За время моих странствий я многое узнал, закончил три университета, всерьёз увлёкся квантовой физикой... А совсем недавно в одном из миров опубликовал серию статей по теории поля, которые произвели подлинную революцию в тамошней науке. Меня считают гением, выдвинули мою кандидатуру на соискание Нобелевской премии – и наверняка присудят её. Но ведь в тех статьях нет ничего моего... почти ничего... разве что некоторые уточнения и обобщения...
Я не смогла сдержать улыбки, вспомнив выражение лица Брендона, когда на Земле Хиросимы ему вручали золотую статуэтку Фрейда «за выдающиеся достижения в области психологии и психоанализа». Многие колдуны и ведьмы, живущие в мирах простых смертных, время от времени грешат плагиатом – и большей частью не из тщеславия, а по необходимости. К примеру, тётя Помона, чей конёк медицина, невесть сколько раз «изобретала» пенициллин, не дожидаясь появления местного Флеминга, и без лишней скромности принимала все почести, воздаваемые ей как спасителю человечества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135