- Правильно. Не по возрасту тебе зубы! У меня тоже почти не осталось. Поэтому, любезный, сделаем так!..
Гора достал нож, собираясь нарезать мясо. Но старик, опередив его, сам взялся за дело.
- Нож-то, нож откуда такой? Я погляжу, насчет обмена с цивилизованным миром у тебя полный порядок. Отличная финка. Ты что, увел ее из охотничьей хижины?.. А на медведя как охотился? Капканом? Что тебе сказать? Устал, слышишь! Давай поедим, а разговоры оставим на потом...
Горе пришла на ум мысль, не старовер ли незнакомец. Когда же он увидел его жилище, оказавшееся не просто избенкой, а прекрасным домом, вернее, в прошлом прекрасным, нынче ветхим и покосившимся, то еще больше утвердился в своей мысли. Это был небольшой хутор со множеством уцелевших хозяйственных пристроек. Вокруг простирались пахотные угодья. Урожай тут родился богатый, вполне достаточный для прокорма многочадной семьи. И погост был довольно большой; здесь покоилось не одно поколение. Гора подумал, что старик поселился на хуторе со смертью его последнего хозяина. А до того он, надо полагать, со стороны, да и то изредка, присматривался к здешним обитателям. Судя по всему, последнего мертвеца погребли недавно. Если бы старик был из семьи староверов, он не отвык бы от речи. Что он, с немыми жил?! Он не славянин. Это очевидно. Не славянин - значит, не старовер. Случись старику заговорить, Гора и тогда по лагерному укоренившемуся навыку не стал бы у него выпытывать ни о чем личном. Сам скажет. Даже если это очевидная ложь, прими за правду. Что ты теряешь?
Старик показал Горе грязевой источник неподалеку от своего хутора и, пояснив жестами, что в грязь ложатся медведи и олени, предложил Горе принять ванны, чтоб полегчало ногам. Вняв совету, Гора принял десять ванн, и ему показалось, что грязь и в самом деле пошла на пользу.
Наступил день прощания. Старик доверху набил продуктами большой рюкзак, не забыл сушеную малину и вонькое лекарство, от которого Гору едва не стошнило в болезни. Сам старик тоже взял мешок, довольно увесистый, и пошел вперед.
Есть одна закономерность - смена обстоятельств на противоположные, так Гора некогда окрестил ее для себя. Он не любил философствовать, расцвечивать свою речь иноязычными словами и не особенно жаловал тех, кто грешил этим для понту. Что до закономерности, то непогода по ней должна сменяться погодой, радостное благодушие, вызванное алкоголем или чем-либо еще, - мрачной подавленностью, слишком долгое везение - невезением, причем невезением таким всеохватывающим, что неудачи настигают тебя там, где, казалось бы, они совершенно исключаются и предусмотреть их невозможно...
...Кола пал в агонии, ни выхода, ни спасения - у самого Горы рука не поднялась, и старику пришлось забить оленя. Освежевав тушу, он нарезал ее на куски, сложил в мешок и разместил на санях. Теперь Гора мог рассчитывать только на лыжи и сани.
Они шли три дня, отмахали добрых тридцать километров. Старик настаивал на том, чтобы и дальше идти с Горой, но, завидев вдруг непонятно откуда взявшихся трех баб, струсил так, что ноги подкосились. Побелев, он без сил опустился на землю, его била дрожь. Бабы в свой черед развизжались, бросились наутек. Гора с немалым трудом привел старика в чувство, и они снова двинулись в путь. Шли до полуночи. Утром поели. Расставаясь, Гора сказал:
- Не будь тебя, меня уже не было бы в живых. Я говорю тебе "спасибо" и понимаю, что это пустые слова. Обещаю отплатить за добро сторицею. Не тебе, так другим. Да поможет тебе Бог!
Глаза старика наполнились слезами, он вроде собрался что-то сказать... На Гору напал смех, нервный, безудержный...
- Так ты, значит, понял, что я сказал? Значит, хочешь объяснить, кто ты?..
Старик смотрел, смотрел на него недвижными, мертвыми глазами и кивнул головой.
- Не говори ничего, прошу тебя, я живу своими представлениями, пусть придуманными, но я создал их сам, не меняй их, прошу... Если скажешь что-нибудь, возможно, мои зыбкие догадки рассыпятся в прах, а мне бы не хотелось разуверяться... Ты понял, о чем я?
Старик впервые за время их общения растянул в улыбке губы, оголив беззубые десны, и, повернувшись, пошел.
Гора долго смотрел ему вслед. Старик поднялся на взгорок, махнул рукой и скрылся...
Вертолет кружил над поляной, выбирая место для посадки. Ветер так яростно хлопал дверью хижины Тарахно, что Митиленич вроде как въявь услышал этот звук и даже удивился - на таком расстоянии, к тому же в реве двигателя!.. Он вдруг насторожился, мысли заметались.
"Тут что-то кроется, Митиленич! Охотник не мог оставить открытой дверь хижины... Вон могила с крестом! Парамонов, сукин сын, и как только крест разглядел!.. Место открытое, как тут не разглядеть!.. Если бы труп закапывал убийца, он разровнял бы могилу, чтобы следы замести! Впрочем, вполне вероятно, что какой-то там имярек обнаружил в лесу труп и захоронил его. Почему же он не заявил о том, что в таком-то месте нашел и предал земле труп неизвестного?! Непонятно! Поживем - увидим, что все это значит".
Вертолет приземлился, притих. Пилот спустил лестницу, оперативники сошли. Их было шестеро: Митиленич с Глебом, старший лейтенант, медицинский эксперт и два пилота.
- Начнем с осмотра местности, - распорядился Митиленич. - Двигайтесь к югу минут так тридцать-сорок. По одному. Вам - левый сектор, а вам правый.
Пилоты и эксперт, потоптавшись немного, сели, подставившись солнцу.
Глеб, сориентировавшись по компасу, двинулся на юг в сопровождении старшего лейтенанта.
Митиленич выждал, пока они скрылись с глаз, сделал шагов двадцать-тридцать, присел на порог хижины, закурил сигарету. Выкурив ее до половины, отшвырнул окурок и шагнул в хижину. Взяв там лопату, направился к могиле. Остановившись возле могильного холма, несколько раз наклонился, пристально вглядываясь. На вертикальной крестовине, у самого основания была нарисована жирная синяя стрелка...
- Явно что-то зарыто!
Митиленич не стал спешить. Обернувшись на вертолет, убедился, что никому до него нет дела, и принялся копать. Копал он довольно долго и наконец вытащил полиэтиленовый пакет. Осмотрел, сунул во внутренний карман.
Митиленич вернулся к хижине - повнимательнее рассмотреть дверь. В ней торчали три гвоздя - вверху, внизу и посередине, очевидно, ее не так давно заколачивали снаружи. Изнутри заколоченные места были примяты каким-то тупым предметом, вероятно, топорищем.
"Эге! Что бы это значило? Тот, кого заперли, вынужден был взламывать дверь изнутри?.. Только так, не иначе!"
Митиленич какое-то время постоял, устремив взгляд вдаль, потом перевел его на гвозди - не зацепился ли кто-нибудь случайно?..
Он обошел хижину, тщательно осматривая местность. Устроившись на колоде, прислонил-ся к стене, достал бумаги из найденного пакета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156