Прямо
на них со стены смотрел депутат государствен­ной Думы Александр Белов.
- Гадом буду, это ж он! - Федя указал паль­цем на стену.
Степаныч почесал затылок.
- Ох, мать вашу! Чую, погибель мы на свою голову накликали. Депутатов просто так не от­стреливают и в мешках на помойку не выбра­сывают.
- Так что же его, обратно везти? - озада­ченно спросил Витек.
- Гляньте, что Ватсон творит! - восклик­нул Федя.
Доктор вскипятил шприц, набрал в не­го лекарство и ввел его себе в вену. Когда тройка спасателей ворвалась в его кабинет, Доктор встретил их живым задорным взгля­дом.
- Ну-с, - сказал он, потирая руки, - теперь полный порядок. Можно и поработать. Так где тут у нас больной? Давайте его быстренько на стол.
И снял с огня лоток с инструментами...
III
Генерал-лейтенант Хохлов с задумчивым ви­дом стоял перед огромной картой Чечни и при­легающих районов, занимавшей половину сте­ны его большого кабинета. Мятежная республи­ка представлялась ему ключ-камнем, на котором, собственно, и держатся арки и своды. Выбей его, и все рухнет к чертовой бабушке. Вот ведь не повезло России с беспокойным соседом!
Впрочем, и соседу с нами тоже, и даже в большей степени. Достаточно вспомнить опе­рацию «Чечевица», начавшуюся, по иронии ис­тории, 23 февраля 1944 года, в День Красной армии. Тогда под предлогом учений более ста тысяч штыков войск НКВД были введены в непокорную республику. Почти мгновенная высылка за тридевять земель полумиллионного народа, «зараженного антисоветскими настро­ениями» - это подвиг, достойный самого сата­ны. А ведь активных «моджахедов Гитлера» на тот момент было всего четыре-пять тысяч че­ловек. До боли знакомая цифра!
Вот и сейчас боевиков загнали в горы, но их силы еще не сломлены. Нужно ждать ответных действий.
От размышлений его оторвал зуммер селек­торного вызова, вслед за которым раздался го­лос секретарши:
- Андрей Анатольевич, к вам полковник Введенский. Вы его примете?
- Пусть войдет, - ответил генерал и вер­нулся в свое кресло за огромным, как военный
полигон, прямоугольным столом, стоявшим напротив входа в кабинет.
На пороге появился как всегда серьезный и сосредоточенный Введенский с пухлой папкой руках.
- Разрешите? - спросил он с отстраненной вежливостью.
- Присаживайтесь, Игорь Леонидович, - пригласил генерал, указывая на один из стуль­ев, стоявших около его стола, - Я бы хотел по­слушать ваши соображения по делу Каверина. Официальное следствие ведь забуксовало, не так ли?
- Так точно. И не просто забуксовало, оно безнадежно увязло... - констатировал Введен­ский без тени разочарования в голосе.
Он положил папку на полированную поверхность стола, открыл ее и сел, спокойно гля­дя начальнику в глаза. Генерал насупил широ­кие, как у Брежнева, брови.
- Я что-то не понимаю, Игорь Леонидович, вашего настроения. Вы, похоже, рады гибели на­шего ценного и весьма перспективного агента?
Введенский так хорошо изучил характер своего начальника, что весь ход предстоящей беседы просчитал заранее, и теперь внутренне усмехнулся, поздравив себя с угаданным нача­лом партии.
- Не рад, но оцениваю сложившуюся ситуа­цию как наиболее оптимальную. Хуже могло быть, лучше - вряд ли.
Теперь генерал посмотрел на Введенского не столько хмуро, сколько заинтересованно.
- Поясните вашу точку зрения и, пожалуй­ста, с максимальной полнотой.
Полковник Введенский знал, что больше всего генерал ценит в сотрудниках компетент­ность, самостоятельность в суждениях и точ­ность. Никаких «по-моему» или «если я не ошибаюсь». Только четкие выводы, основан­ные на достоверной, проверенной информа­ции. Он начал с главного.
- На деле Каверин не был ни ценным, ни перспективным сотрудником. Он умело ими­тировал деятельность, это правда, но во всем преследовал личные, корыстные цели. Более того, на момент своей гибели он даже представ­лял для нас опасность. Выборы он проиграл, и тем самым исчерпал свою ценность как потен­циальный агент влияния. При этом он попы­тался свести счеты с Беловым самым неприем­лемым способом. Бойня, которую он устроил, получила большой резонанс. Если бы кто-то узнал, что он наш агент, у нас были бы серьез­ные неприятности. В последнее время Каверин стал совершенно неуправляем.
- А Белов? - перебил его генерал. - Разве он управляем? Вы же лично запретили ему мстить Каверину. Но он проигнорировал ваше, а, следовательно, и наше предупреждение.
Введенский замялся. Ему не хотелось объ­яснять генералу, что, передавая Белову приказ отказаться от мести Каверину, он уже тогда не верил, что тот его исполнит...
- Белов был не управляемым, а прогнозируе­мым человеком, - сказал Введенский ровным голосом. - Это, согласитесь, гораздо лучше. Про­гнозируемым человеком легко управлять. Ему только нужно создавать соответствующие усло­вия. Каверин переиграл себя самого, загнал себя в угол. А то, что он предпочел убить не Белова, а его друзей, говорит о психическом расстройстве. По­зер, актер погорелого театра. Кто знает, с каким зверем в его лице нам пришлось бы столкнуться в дальнейшем? Мне, например, было совершенно ясно, что Белов не простит ему этой бойни.
Генерал слушал Введенского со скептиче­ским видом, изредка постукивая по столу ту­пым концом красного карандаша.
- Так что же, может быть мы должны Бело­ва благодарить? - скептически усмехнулся Хохлов.
Введенский напомнил генералу, что Белов уже восемь лет состоит под наблюдением их организации. Семь лет, с девяностого года, на­ходится в разработке. Проанализировав исто­рию этих двух агентов, полковник сделал не­утешительный вывод: ими была совершена ошибка, ставить надо было на Белова, а не на Каверина. Не на того поставили, не на того. Те­перь, с высоты накопленного опыта ясно, что надо было двигать Белова.
Генерал посмотрел на полковника с непод­дельным интересом.
- Вы говорите бойня. Но ведь и бойню надо уметь организовать. Убийцу-то найти не удалось! Что у нас на него есть?
Это вопрос был Введенским специально глубоко проработан. Убийцей оказался водитель и охранник семьи Белова - Максим Ка­рельский. Каверин держал Карельского на крючке и использовал его как агента глубокого внедрения. Следует признать, что опером Ка­верин был, что называется, от бога. Максим Карельский был «законсервирован» им на не­сколько лет. Каверин проявил удивительную выдержку, не дергал своего агента по пустякам, благодаря чему Карельский добился неограни­ченного доверия со стороны Белова. Каверин мог использовать его с куда большей отдачей. Но его подвела животная ненависть к Белову. Победа соперника на выборах переполнила ча­шу терпения бывшего опера, и он отдал приказ своему агенту на уничтожение самых близких друзей своего врага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66