ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Люди Пилюгина во всем обвиняли двигателистов. Люди Глушко – управленцев. И те и другие приводили убедительные доказательства своей невиновности. Королев слушал их с мрачным выражением лица.
– Не рассказывайте мне о том, по каким причинам вы не виноваты, – говорил он. – Расскажите мне, по каким причинам она летать не хочет.
В конце концов выяснилось, что все дело в дрянных реле и разболтанных многоканальных штекерах.
– Надо, чтобы штекеры входили, как папа в маму, – объяснял Королев на стартовой площадке, используя сравнение, наиболее запоминающееся солдатам, живущим в безлюдной степи.
Искренне стремясь во всем разобраться как можно скорее, Королев, тем не менее, чрезвычайно болезненно относился к вмешательству других специалистов в свои дела и пресекал всякие попытки помочь ему. В будущем он не только не станет отказываться от помощи, но даже начнет настаивать на ней. Но сейчас ему нужно было доказать всем, что никто лучше его в ракетах не разбирается и нечего соваться в его дела.
Когда генерал Нестеренко – начальник НИИ-4 – предложил поставить на ракету разработанные в его институте интеграторы боковых ускорений, чтобы увеличить точность, Королев взорвался:
– Как-нибудь мы обойдемся без подсказок! Зачем все это нужно? Я не допущу, чтобы на мою ракету ставили разное дерьмо!
И не допустил-таки! Сделал свои интеграторы.
На все проверки и доделки ушел год. В сентябре-октябре 1949 года второй серией пусков он доказывает, что ракета летает хорошо. После этих испытаний Р-1 принимают на вооружение – это была первая ракета Королева, принятая на вооружение.
Приятно, конечно. Признали. Но закономерно. Никакого чуда здесь нет, сплошная диалектика. Как учат в вечернем университете, количество перешло в качество. Надо приучить себя к тому, что и дальше так будет. Р-1 полетела хорошо, потому что должна была полететь хорошо. Сказать, что это веселит его, нельзя. Это все-таки не его машина, в ней нет его мыслей. Он не любит ее. Но он попытается именно на ней доказать нечто, важное для всех последующих машин...
Идея родилась еще в Германии, когда он, знакомясь с Фау-2, находил в ней разнообразные несуразицы и недодумки. Пилюгин и Рязанский с ним согласились: приборы управления полетом надо модернизировать. Не нужны эти мощные, тяжелые стабилизаторы. Королев понимал, что именно стабилизаторы заставляют ракету лететь головой вперед, даже если она никак не управляется. Но выигрыш в устойчивости не окупает проигрыша по весу, а значит – по дальности. Стабилизаторы нельзя облегчить: их несущие поверхности должны быть достаточно большими. Вдобавок стабилизаторы неравномерно распределяют аэродинамические нагрузки, появляется вредный изгибающий момент, который может поломать корпус, и его надо дополнительно усиливать – это опять лишний вес. Как избавиться от стабилизаторов? Ночами в своем вагоне они обсуждают с Пилюгиным эту проблему. Пилюгин жует язык, мычит, думает. Ясно одно: с той системой управления, которая стоит на Р-1, без стабилизаторов не обойтись. Надо делать принципиально новую систему.
– Сколько на это необходимо времени? – вот что больше всего заботит Королева.
– Трудно сказать, – Пилюгин, «стреляный воробей», авансов не дает, он еще в Германии узнал, какими авралами оборачивается королевское нетерпение. – Как дело пойдет... Постараемся не задержать...
Вопрос о стабилизаторах и новых принципах управления Королев обсуждает в Москве на расширенном заседании ученого совета. Приглашены лучшие специалисты страны: Мстислав Всеволодович Келдыш из НИИ-1, Николай Дмитриевич Моисеев из МГУ, «небесный» механик Георгий Николаевич Дубошин и другие корифеи. Заседали очень долго, все уже устали, а конца спорам не было видно. Несколько разрядил атмосферу Дубошин, спасибо ему. Георгий Николаевич был очень маленького роста, почти карлик. Когда он встал на кафедру, видна была только одна голова, что уже вызвало оживление всех присутствующих. А когда тонким голоском Дубошин начал свое выступление словами: «Со своей колокольни я на это дело смотрю так...» – собрание почувствовало прилив новых сил...
В итоге всех обсуждений стало ясно, что со стабилизаторами расстаться можно и нужно, и Пилюгин всерьез занялся этой проблемой.
Но, кроме стабилизаторов, Королев видел еще один, значительно больший, выигрыш по весу конструкции, который сразу бросился ему в глаза в Германии, и он тогда еще удивлялся, как Браун мог этого не заметить. Примерно две трети всего объема Фау-2 занимали топливные баки.
Немцы делали отдельно корпус ракеты, отдельно баки и вставляли эти баки в корпус. Зачем? Почему нельзя совместить корпус ракеты с баками? Сразу огромный выигрыш по весу! Теплотехники утверждают, что бак жидкого кислорода совместить трудно: если не сделать на нем теплоизоляцию, кислород будет интенсивно испаряться. Браун пространство между баком и корпусом заполнял стеклянной ватой – мерзким материалом, вызывающим нестерпимый зуд, если сунешь в него руку. Как будет испаряться кислород в баке без ваты, надо еще посчитать и прикинуть, не выгоднее ли потерять на дозаправке, но выиграть несколько десятков километров по дальности. Но даже если не спорить с теплотехниками и признать, что на кислородном баке надо оставить стеклянную шубу, то что мешает ему сделать бак со спиртом несущим, черт подери?! Его будущая ракета должна избавиться от этой «классической», традиционной немецкой фундаментальности, когда делают так не потому, что так хорошо, а потому, что так все делали раньше. Его ракета будет изящной, тонкой, вся конструкция должна лежать где-то у самых границ устойчивости, которую гарантирует сопромат. Впрочем, сопромату надо еще научиться определять эти границы, – далеко не все ясно в том, как ведут себя тонкостенные оболочки под нагрузками. Нагрузки разные. Вот ракету собрали, и она лежит на установщике – здесь одна нагрузка, надо считать, чтобы не согнулась, не обломилась. Вот ее поставили вертикально, заправили – и нагрузки совсем другие, надо считать, чтобы не лопнули баки, чтобы не смялся хвост, на котором ракета стоит. Наконец, пуск – и нагрузки сразу снова меняются. Однако самые большие испытания для ракеты впереди, когда она из стратосферы начнет входить в плотные слои воздуха. Самолет охватывала бешеная дрожь при переходе звукового барьера. Мстислав Келдыш в ЦАГИ сумел разобраться с этим таинственным явлением, погубившим немало летчиков. Ракета входит в атмосферу со скоростями, во много раз превосходящими скорость звука. Одно утешение, что ракета пока – аппарат беспилотный, но если она начнет разрушаться, не долетев до цели, – кому она нужна? А получается, что нагрузки на финише раз в десять больше, чем на старте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390