Солдаты самовольно выходили на дорогу, останавливали водовозки и выпивали их досуха, залив все фляги, котелки и ведра. Шоферы не знали, что им делать: драться или плакать, ведь воду ждали там, в пустыне, такие же солдаты...
– Сейчас готов водовод, проблему эту мы решили, – говорил Шубников, усаживая Королева в свой газик. С веселым оживлением демонстрировал Георгий Максимович Главному конструктору все свое хозяйство, рассказывал о ходе работ, не спеша, солидно знакомил со своей «гвардией»: начальником политотдела полковником Баландиным, главным инженером подполковником Грунтманом, начальником производственно-технического отдела Гуровичем, командиром 84-й инженерно-строительной-бригады полковником Гордиенко, 101-й – подполковником Дуровым, 2-й Симферопольской ордена Красного Знамени – полковником Халабуденко и другими высшими офицерами специально созданного в Тюратаме Управления инженерных работ (УИР). Уже по тому, как подтянуто выглядели офицеры – именно у строителей такое не часто встретишь, по тому, как подходили, как докладывали, как спокойно, без суеты, с точными цифрами отвечали на его вопросы, Королев видел, что дело у Шубникова поставлено четко, но от похвал удерживался, напротив, вид имел сурово озабоченный, что контрастировало с улыбающимся Шубниковым. Георгий Максимович уже «вычислил» Королева. Он понимал, что мнимое недовольство Главного конструктора во многом наигранное, поскольку Королев, очевидно, думает, что оно позволит ему с большей требовательностью настаивать на ускорении работ и вообще вести диалог в наступательных тонах. Всем этим хитростям научил Шубникова его собственный начальник – генерал Григоренко, угодить которому было невозможно: как бы ты ни работал, разноса не миновать. Даже если Григоренко видел, что сегодня все хорошо, он устраивал профилактический разнос, чтобы завтра было еще лучше. И теперь, вспоминая уроки Григоренко, Шубников улыбался, разгадав тактический ход Королева. А потом, черт побери, он имел основания улыбаться!
Сделать за такой короткий срок удалось действительно немало. Шубникову было чем гордиться: многие километры дорог, железнодорожных путей, теплоцентралей, электролиний, первая очередь кислородного завода. На «площадке № 10» – она превратится в город Ленинск – заложен первый жилой дом. В июне 1955 года приступили к строительству самого большого здания полигона – МИКа – монтажно-испытательного корпуса, это была «площадка № 2». Во второй половине сентября там начали сооружать и первый стартовый комплекс. Самая трудоемкая работа шла, пожалуй, именно на «площадке № 2»: предстояло вырыть огромный и глубокий пламеотводный канал. Примерно за полгода – к апрелю 1956 года – отрыли и вывезли миллион (!) кубометров грунта. И раньше бы сделали, но отчаянные морозы января на некоторое время парализовали технику. Тогда же, в январе, начали возводить собственно старт – тоже сооружение циклопическое. В апреле на «площадке № 2» приступили к бетонным работам. С гордостью показывал Шубников и школу, сданную перед самым приездом Королева.
– Много ли тут детей, что вы уже школы строите? – ворчливо спросил Королев.
– Сто тридцать шесть, Сергей Павлович. Пока сто тридцать шесть, – примирительно ответил Шубников.
Первый раз они «сцепились», когда осматривали общежитие для стартовиков на «площадке № 2». Это был довольно неказистый двухэтажный барак, строителей которого можно было обвинять в любых грехах, но не в стремлении к архитектурным излишествам. Впоследствии среди ракетчиков, начавших ездить на полигон в те годы, он за свой «комфорт» и нравы, в нем царящие, быстро получил прозвище «Казанский вокзал».
– Мои инженеры не будут жить в таких бараках! – заявил Королев.
По нерву в его голосе Шубников понял, что он очень раздражен. Георгий Максимович уже готов был ответить какой-то ватной фразой, в которой гнев Королева, не встретив сопротивления, наверняка бы увяз, но увидел багровое от ветра и возмущения лицо Халабуденко. Без сна и отдыха уже год тянул Михаил Иванович стартовый комплекс, замерзал, тонул в зыбучем песке и плакал от счастья, когда его солдаты бросали в первый кубик застывающего бетона двугривенные. Шубников увидел его лицо и понял, что, если он сейчас не «врежет» Королеву, если «ляжет», – свои не простят. Очень не хотелось ссориться с Главным, но работать-то со своими...
– Кто вам дал право так разговаривать? – спокойно, но громко спросил Шубников. – Почему мои инженеры, которые ничуть не хуже ваших, могут жить в землянках, а вашим я должен строить барские хоромы? Я строю согласно проекта, утвержденного правительством, и прошу вас об этом не забывать.
Надо заметить, что в бытовых тяготах ракетчиков в какой-то степени виновен был и сам Сергей Павлович. Уже давно усвоил он лукавые правила некой финансовой игры, в которую играли наши руководители, наверное, во всех министерствах. Если затевалось какое-то большое дело: новая электростанция, или городок, или самолет – неважно что, – смета составлялась так, чтобы стоимость новой этой затеи была минимальна. При ее утверждении наверху подчас удивлялись: «Надо же! Такое большое дело, а стоит сравнительно недорого!» Работа разворачивалась и в смету, естественно, не вписывалась. И те, кто составлял смету, и те, кто ее утверждал, знали, что вписаться невозможно. Но первые надеялись, что им денег прибавят: «Смотрите, как отлично идут дела, еще немного и...»; а вторые – что удастся от них отбрыкаться: «Все, что вы просили, мы вам дали и больше нет...» Затем путем взаимных уступок находили золотую середину. Но что такое «взаимные уступки»? Это как раз и есть экономия на том, что называется соцбытсектором. На полигоне нельзя было экономить ни на МИКе, ни на стартовом комплексе, поэтому экономили на гостиницах.
Первая стычка Королева с Шубниковым сразу показала Сергею Павловичу, что перед ним «достойный противник». Вечером того же дня, когда в сумерках началось совещание в УИРе, Королев был уже совсем другим. Он опять наступал – на этот раз сыр-бор разгорелся вокруг железнодорожной ветки, идущей к МИКу, ее строительство действительно выбилось из графика, но это был уже совсем другой разговор, иной тональности, в котором уже превалировали ноты общей озабоченности и слышались даже минорные отголоски дружеского расположения.
– Я вас понимаю, – говорил Королев, – но и вы меня поймите. К Новому году я должен начать в МИКе сборку первого изделия. На грузовике я ракету на вторую площадку не довезу. Поэтому я прошу отнестись со всей ответственностью к дороге. Если у нас будет готов старт, а не будет этой ветки – нам старт не нужен...
Уже все чаще вместо «я» – «мы», «нам».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390
– Сейчас готов водовод, проблему эту мы решили, – говорил Шубников, усаживая Королева в свой газик. С веселым оживлением демонстрировал Георгий Максимович Главному конструктору все свое хозяйство, рассказывал о ходе работ, не спеша, солидно знакомил со своей «гвардией»: начальником политотдела полковником Баландиным, главным инженером подполковником Грунтманом, начальником производственно-технического отдела Гуровичем, командиром 84-й инженерно-строительной-бригады полковником Гордиенко, 101-й – подполковником Дуровым, 2-й Симферопольской ордена Красного Знамени – полковником Халабуденко и другими высшими офицерами специально созданного в Тюратаме Управления инженерных работ (УИР). Уже по тому, как подтянуто выглядели офицеры – именно у строителей такое не часто встретишь, по тому, как подходили, как докладывали, как спокойно, без суеты, с точными цифрами отвечали на его вопросы, Королев видел, что дело у Шубникова поставлено четко, но от похвал удерживался, напротив, вид имел сурово озабоченный, что контрастировало с улыбающимся Шубниковым. Георгий Максимович уже «вычислил» Королева. Он понимал, что мнимое недовольство Главного конструктора во многом наигранное, поскольку Королев, очевидно, думает, что оно позволит ему с большей требовательностью настаивать на ускорении работ и вообще вести диалог в наступательных тонах. Всем этим хитростям научил Шубникова его собственный начальник – генерал Григоренко, угодить которому было невозможно: как бы ты ни работал, разноса не миновать. Даже если Григоренко видел, что сегодня все хорошо, он устраивал профилактический разнос, чтобы завтра было еще лучше. И теперь, вспоминая уроки Григоренко, Шубников улыбался, разгадав тактический ход Королева. А потом, черт побери, он имел основания улыбаться!
Сделать за такой короткий срок удалось действительно немало. Шубникову было чем гордиться: многие километры дорог, железнодорожных путей, теплоцентралей, электролиний, первая очередь кислородного завода. На «площадке № 10» – она превратится в город Ленинск – заложен первый жилой дом. В июне 1955 года приступили к строительству самого большого здания полигона – МИКа – монтажно-испытательного корпуса, это была «площадка № 2». Во второй половине сентября там начали сооружать и первый стартовый комплекс. Самая трудоемкая работа шла, пожалуй, именно на «площадке № 2»: предстояло вырыть огромный и глубокий пламеотводный канал. Примерно за полгода – к апрелю 1956 года – отрыли и вывезли миллион (!) кубометров грунта. И раньше бы сделали, но отчаянные морозы января на некоторое время парализовали технику. Тогда же, в январе, начали возводить собственно старт – тоже сооружение циклопическое. В апреле на «площадке № 2» приступили к бетонным работам. С гордостью показывал Шубников и школу, сданную перед самым приездом Королева.
– Много ли тут детей, что вы уже школы строите? – ворчливо спросил Королев.
– Сто тридцать шесть, Сергей Павлович. Пока сто тридцать шесть, – примирительно ответил Шубников.
Первый раз они «сцепились», когда осматривали общежитие для стартовиков на «площадке № 2». Это был довольно неказистый двухэтажный барак, строителей которого можно было обвинять в любых грехах, но не в стремлении к архитектурным излишествам. Впоследствии среди ракетчиков, начавших ездить на полигон в те годы, он за свой «комфорт» и нравы, в нем царящие, быстро получил прозвище «Казанский вокзал».
– Мои инженеры не будут жить в таких бараках! – заявил Королев.
По нерву в его голосе Шубников понял, что он очень раздражен. Георгий Максимович уже готов был ответить какой-то ватной фразой, в которой гнев Королева, не встретив сопротивления, наверняка бы увяз, но увидел багровое от ветра и возмущения лицо Халабуденко. Без сна и отдыха уже год тянул Михаил Иванович стартовый комплекс, замерзал, тонул в зыбучем песке и плакал от счастья, когда его солдаты бросали в первый кубик застывающего бетона двугривенные. Шубников увидел его лицо и понял, что, если он сейчас не «врежет» Королеву, если «ляжет», – свои не простят. Очень не хотелось ссориться с Главным, но работать-то со своими...
– Кто вам дал право так разговаривать? – спокойно, но громко спросил Шубников. – Почему мои инженеры, которые ничуть не хуже ваших, могут жить в землянках, а вашим я должен строить барские хоромы? Я строю согласно проекта, утвержденного правительством, и прошу вас об этом не забывать.
Надо заметить, что в бытовых тяготах ракетчиков в какой-то степени виновен был и сам Сергей Павлович. Уже давно усвоил он лукавые правила некой финансовой игры, в которую играли наши руководители, наверное, во всех министерствах. Если затевалось какое-то большое дело: новая электростанция, или городок, или самолет – неважно что, – смета составлялась так, чтобы стоимость новой этой затеи была минимальна. При ее утверждении наверху подчас удивлялись: «Надо же! Такое большое дело, а стоит сравнительно недорого!» Работа разворачивалась и в смету, естественно, не вписывалась. И те, кто составлял смету, и те, кто ее утверждал, знали, что вписаться невозможно. Но первые надеялись, что им денег прибавят: «Смотрите, как отлично идут дела, еще немного и...»; а вторые – что удастся от них отбрыкаться: «Все, что вы просили, мы вам дали и больше нет...» Затем путем взаимных уступок находили золотую середину. Но что такое «взаимные уступки»? Это как раз и есть экономия на том, что называется соцбытсектором. На полигоне нельзя было экономить ни на МИКе, ни на стартовом комплексе, поэтому экономили на гостиницах.
Первая стычка Королева с Шубниковым сразу показала Сергею Павловичу, что перед ним «достойный противник». Вечером того же дня, когда в сумерках началось совещание в УИРе, Королев был уже совсем другим. Он опять наступал – на этот раз сыр-бор разгорелся вокруг железнодорожной ветки, идущей к МИКу, ее строительство действительно выбилось из графика, но это был уже совсем другой разговор, иной тональности, в котором уже превалировали ноты общей озабоченности и слышались даже минорные отголоски дружеского расположения.
– Я вас понимаю, – говорил Королев, – но и вы меня поймите. К Новому году я должен начать в МИКе сборку первого изделия. На грузовике я ракету на вторую площадку не довезу. Поэтому я прошу отнестись со всей ответственностью к дороге. Если у нас будет готов старт, а не будет этой ветки – нам старт не нужен...
Уже все чаще вместо «я» – «мы», «нам».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390