Бороться с триумвиратом Королев– Келдыш-Бурназян и министру обороны Родиону Яковлевичу Малиновскому, и Главнокомандующему ВВС Константину Андреевичу Вершинину – людям, в принципе, умным и не агрессивным, было трудно. В конце концов договорились, что в трехместном корабле полетят летчик, инженер и врач.
– Кстати, врач может быть и нашим врачом, – успокаивал Вершинин Каманина.
Когда 21 августа 1964 года на заседании Военно-промышленной комиссии Королев докладывал о ходе подготовки к полету трехместного корабля, состав экипажа не рассматривался. Комиссия решила лишь познакомиться с кандидатами. Их было семеро: два летчика – Владимир Комаров и Борис Волынов, два штатских инженера – Георгий Катыс и Константин Феоктистов, три врача – Василий Лазарев, Алексей Сорокин и Борис Егоров. Каждый коротко рассказал о себе.
Красивый, сдержанный, деликатный Владимир Комаров был в первой, гагаринской группе космонавтов единственным инженером. Он не попал в лидирующую шестерку мешал рост и вес и, кроме того, был на большом подозрении у медиков, но продолжал тренировки с удивительной настойчивостью и упорством, располагая к себе трудолюбием и откровенным желанием во что бы то ни стало полететь в космос. Когда начались работы над «Восходом», Комаров подключился к ним еще на стадии макета. Королев не мог не оценить его рвения. Однажды, кивнув на Комарова, он сказал Павлу Владимировичу Цыбину – одному из своих многочисленных замов, который курировал «Восходы»:
– Вот этот товарищ будет командиром корабля...
Дублером Быковского был Борис Волынов, который, если соблюдать уже установившуюся традицию, тоже мог претендовать на кресло командира многоместного корабля.
Второе кресло – место инженера – должно было бы принадлежать ОКБ Королева Уже после полета Титова Сергей Павлович решает организовать у себя отбор космонавтов. Слух об этом распространился по всему предприятию со скоростью, превышающей скорость света. Молодежь кинулась писать заявления. Число кандидатов в космонавты приближалось к трем сотням. На том все и кончилось ни на какую медицинскую комиссию никого не приглашали, заявления не разбирали, а скептики, конечно, издевались над «кандидатами в космонавты».
Одной из особенностей мышления Главного конструктора было то, что он редко бросал что-либо, не доводя до конечного результата – положительного или отрицательного. О космонавтах из своего КБ Королев не забыл. Примерно года через два, когда работа над «Восходом» стала разворачиваться и Феоктистов довольно нахально заявил, что он и его ребята возьмутся за дело, только если одного из них включат в экипаж, Королев уже не накричал на него, а, наоборот, отреагировал вполне миролюбиво:
– Да, в трехместном, конечно, один по крайней мере инженер полетит...
Так Феоктистов стал первым претендентом на роль космонавта от ОКБ. Это справедливо. С юных лет с истинно цандеровским упорством мечтал он о полете в космос. Константин Петрович принадлежал к той прекрасной человеческой породе чистых фанатиков, на которых мир держится. Человек трудный, неконтактный, бескомпромиссный, Феоктистов, сын бухгалтера из Воронежа, никогда не был ни обласкан, ни унижен ничьим покровительством, всего добивался сам и заставлял уважать себя прежде всего за высокий профессионализм. Космонавт Алексей Леонов говорил о Феоктистове: «Конструктор по призванию, конструктор по таланту, конструктор по складу ума». В ОКБ не было человека, который знал бы космический корабль лучше Феоктистова. Бесспорно, он знал его лучше Королева. Но истинным счастьем для Константина Петровича была как раз встреча с Королевым. Не будь Феоктистова у Королева, «Восток» и «Союз» все-таки были бы построены, но не будь Королева у Феоктистова, – вряд ли Константин Петрович сумел бы с таким блеском и полнотой реализовать свой талант. Уже после смерти Королева приходилось слышать о том, что Феоктистов в своих мемуарах несколько принижает роль Королева в космонавтике, возвышая при этом себя. Неверно. Феоктистов писал о Королеве: «Это был великий человек, который сумел возглавить великое дело». И не только писал, но всегда ощущал это.
В мае 1964 года Феоктистов и еще несколько человек из ОКБ были отправлены на медицинское обследование. Тут обнаружилось, что у Феоктистова есть серьезный конкурент: Георгий Петрович Катыс. Молодой доктор технических наук, профессор, физически очень сильный, смекалистый, энергичный, Катыс был «человеком Келдыша». Впрочем, не только Келдыша: за него «болели» и другие академики, связанные с космонавтикой: В.А. Трапезников, у которого он работал, Г.И. Петров, А.Ю. Ишлинский. Полет ученого из Академии наук поднимал ее авторитет и, подобно браку между представителями царствующих домов, должен был способствовать укреплению позиций и Академии, и ракетчиков. Королев не возражал против кандидатуры Катыса. Возможно, исходя из своего главного критерия – интересов Дела, он считал обоих кандидатов равновеликими. Возможно, что к Катысу своей резкостью и ершистостью его подвигал сам Феоктистов. Возможно, что Катыс был просто симпатичнее ему. Это все возможно. Наверняка же можно только утверждать, что в это время, когда он начал «наступление на ВВС», ему не хотелось обострять отношения с президентом Академии наук и его окружением.
Василий Григорьевич Лазарев и Алексей Васильевич Сорокин – два военных врача – позволяли ВВС сохранить свои позиции, не нарушая предварительной договоренности: третий член экипажа должен быть врач. Королев и тут не возражал, хотя здесь была у него одна «задняя мысль».
Во время случайной (а может быть, и не совсем случайной) встречи с Главным конструктором известный нейрохирург, действительный член Академии медицинских наук Борис Григорьевич Егоров рассказал Королеву о своем сыне, Борисе, который мечтает стать космонавтом. И не просто мечтает, а активно себя к этому готовит. Еще студентом мединститута он прибился к лаборатории Федора Дмитриевича Горбова, который занимался психологическим тестированием космонавтов, а на шестом курсе уже стал младшим научным сотрудником этой лаборатории. Рядом с собой видел он Титова, Поповича, Николаева – тех, кто завтра становились вселенскими героями, и Борис просто умирал от желания самому слетать в космос. В феврале 1962 года он совершил свой первый парашютный прыжок и был включен в одну из поисковых групп, которым предписывалось встречать на земле космические корабли. Ни одного космонавта ему встретить не довелось, но сама эта работа тоже в какой-то степени позволяла приблизиться к заветной цели. Понимая, что Борис Егоров – «человек Бурназяна», а быть может, желая показать академику Егорову беспредельность своей власти, Королев делает так, что и Борис Борисович Егоров становится одним из кандидатов на полет в многоместном корабле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390
– Кстати, врач может быть и нашим врачом, – успокаивал Вершинин Каманина.
Когда 21 августа 1964 года на заседании Военно-промышленной комиссии Королев докладывал о ходе подготовки к полету трехместного корабля, состав экипажа не рассматривался. Комиссия решила лишь познакомиться с кандидатами. Их было семеро: два летчика – Владимир Комаров и Борис Волынов, два штатских инженера – Георгий Катыс и Константин Феоктистов, три врача – Василий Лазарев, Алексей Сорокин и Борис Егоров. Каждый коротко рассказал о себе.
Красивый, сдержанный, деликатный Владимир Комаров был в первой, гагаринской группе космонавтов единственным инженером. Он не попал в лидирующую шестерку мешал рост и вес и, кроме того, был на большом подозрении у медиков, но продолжал тренировки с удивительной настойчивостью и упорством, располагая к себе трудолюбием и откровенным желанием во что бы то ни стало полететь в космос. Когда начались работы над «Восходом», Комаров подключился к ним еще на стадии макета. Королев не мог не оценить его рвения. Однажды, кивнув на Комарова, он сказал Павлу Владимировичу Цыбину – одному из своих многочисленных замов, который курировал «Восходы»:
– Вот этот товарищ будет командиром корабля...
Дублером Быковского был Борис Волынов, который, если соблюдать уже установившуюся традицию, тоже мог претендовать на кресло командира многоместного корабля.
Второе кресло – место инженера – должно было бы принадлежать ОКБ Королева Уже после полета Титова Сергей Павлович решает организовать у себя отбор космонавтов. Слух об этом распространился по всему предприятию со скоростью, превышающей скорость света. Молодежь кинулась писать заявления. Число кандидатов в космонавты приближалось к трем сотням. На том все и кончилось ни на какую медицинскую комиссию никого не приглашали, заявления не разбирали, а скептики, конечно, издевались над «кандидатами в космонавты».
Одной из особенностей мышления Главного конструктора было то, что он редко бросал что-либо, не доводя до конечного результата – положительного или отрицательного. О космонавтах из своего КБ Королев не забыл. Примерно года через два, когда работа над «Восходом» стала разворачиваться и Феоктистов довольно нахально заявил, что он и его ребята возьмутся за дело, только если одного из них включат в экипаж, Королев уже не накричал на него, а, наоборот, отреагировал вполне миролюбиво:
– Да, в трехместном, конечно, один по крайней мере инженер полетит...
Так Феоктистов стал первым претендентом на роль космонавта от ОКБ. Это справедливо. С юных лет с истинно цандеровским упорством мечтал он о полете в космос. Константин Петрович принадлежал к той прекрасной человеческой породе чистых фанатиков, на которых мир держится. Человек трудный, неконтактный, бескомпромиссный, Феоктистов, сын бухгалтера из Воронежа, никогда не был ни обласкан, ни унижен ничьим покровительством, всего добивался сам и заставлял уважать себя прежде всего за высокий профессионализм. Космонавт Алексей Леонов говорил о Феоктистове: «Конструктор по призванию, конструктор по таланту, конструктор по складу ума». В ОКБ не было человека, который знал бы космический корабль лучше Феоктистова. Бесспорно, он знал его лучше Королева. Но истинным счастьем для Константина Петровича была как раз встреча с Королевым. Не будь Феоктистова у Королева, «Восток» и «Союз» все-таки были бы построены, но не будь Королева у Феоктистова, – вряд ли Константин Петрович сумел бы с таким блеском и полнотой реализовать свой талант. Уже после смерти Королева приходилось слышать о том, что Феоктистов в своих мемуарах несколько принижает роль Королева в космонавтике, возвышая при этом себя. Неверно. Феоктистов писал о Королеве: «Это был великий человек, который сумел возглавить великое дело». И не только писал, но всегда ощущал это.
В мае 1964 года Феоктистов и еще несколько человек из ОКБ были отправлены на медицинское обследование. Тут обнаружилось, что у Феоктистова есть серьезный конкурент: Георгий Петрович Катыс. Молодой доктор технических наук, профессор, физически очень сильный, смекалистый, энергичный, Катыс был «человеком Келдыша». Впрочем, не только Келдыша: за него «болели» и другие академики, связанные с космонавтикой: В.А. Трапезников, у которого он работал, Г.И. Петров, А.Ю. Ишлинский. Полет ученого из Академии наук поднимал ее авторитет и, подобно браку между представителями царствующих домов, должен был способствовать укреплению позиций и Академии, и ракетчиков. Королев не возражал против кандидатуры Катыса. Возможно, исходя из своего главного критерия – интересов Дела, он считал обоих кандидатов равновеликими. Возможно, что к Катысу своей резкостью и ершистостью его подвигал сам Феоктистов. Возможно, что Катыс был просто симпатичнее ему. Это все возможно. Наверняка же можно только утверждать, что в это время, когда он начал «наступление на ВВС», ему не хотелось обострять отношения с президентом Академии наук и его окружением.
Василий Григорьевич Лазарев и Алексей Васильевич Сорокин – два военных врача – позволяли ВВС сохранить свои позиции, не нарушая предварительной договоренности: третий член экипажа должен быть врач. Королев и тут не возражал, хотя здесь была у него одна «задняя мысль».
Во время случайной (а может быть, и не совсем случайной) встречи с Главным конструктором известный нейрохирург, действительный член Академии медицинских наук Борис Григорьевич Егоров рассказал Королеву о своем сыне, Борисе, который мечтает стать космонавтом. И не просто мечтает, а активно себя к этому готовит. Еще студентом мединститута он прибился к лаборатории Федора Дмитриевича Горбова, который занимался психологическим тестированием космонавтов, а на шестом курсе уже стал младшим научным сотрудником этой лаборатории. Рядом с собой видел он Титова, Поповича, Николаева – тех, кто завтра становились вселенскими героями, и Борис просто умирал от желания самому слетать в космос. В феврале 1962 года он совершил свой первый парашютный прыжок и был включен в одну из поисковых групп, которым предписывалось встречать на земле космические корабли. Ни одного космонавта ему встретить не довелось, но сама эта работа тоже в какой-то степени позволяла приблизиться к заветной цели. Понимая, что Борис Егоров – «человек Бурназяна», а быть может, желая показать академику Егорову беспредельность своей власти, Королев делает так, что и Борис Борисович Егоров становится одним из кандидатов на полет в многоместном корабле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390