однако, не имея привычки о чем бы то ни было расспрашивать, он предпочел остаться в неведении.
Однажды сеньорита Симьенто села у окна и начала писать. Чернила оказались слишком густыми; она развела их водой, но слишком сильно, так что ничего не получилось. Отец мой, подчиняясь врожденной любезности, налил бутылку чернил и послал соседке. Служанка вместе с изъявлениями благодарности принесла ему картонную коробочку с дюжиной палочек разноцветного сургуча; каждая палочка была снабжена надписью или эмблемой, весьма искусно написанной.
Наконец отец понял, чем занимается сеньорита Симьенто. Эта работа, напоминающая его собственную, могла бы послужить великолепным дополнением к занятию, которому он посвятил жизнь. Усовершенствование качества сургуча, по мнению подлинных знатоков, ценилось выше, нежели производство чернил. Изумленный отец склеил конверт, написал на нем своими замечательными чернилами адрес и запечатал новым сургучом. Печать оттиснулась превосходно. Он положил конверт на стол и долго им любовался.
Вечером он пошел к книгопродавцу Морено, где застал какого-то незнакомого человека, который принес такую же коробочку с таким же количеством палочек сургуча. Присутствующие взяли на пробу и не могли нахвалиться совершенством выработки. Отец провел там весь вечер, а ночью видел во сне сургучные палочки.
На другой день утром он обратился к соседкам с обычным приветствием; хотел сказать даже что-то еще и уже открыл было рот, но промолчал и ушел к себе в комнату, однако сел так, чтобы видеть, что делается у сеньориты Симьенто. Служанка вытирала пыль, а прекрасная племянница высматривала сквозь увеличительное стекло малейшую пылинку и, если удавалось что-нибудь обнаружить, приказывала вытирать еще раз. Отец, отличавшийся исключительной любовью к порядку, видя ту же самую склонность в соседке, проникся к ней еще большим уважением.
Я уже вам говорил, главное занятие моего отца состояло в том, что он курил сигары и пересчитывал прохожих либо черепицы на крыше дворца герцога Альбы; однако с этих пор он уже не посвящал этой забаве целые часы, а занимался ею каких-нибудь несколько минут: могучие чары влекли его на балкон, выходящий в переулок.
Первый заметил эту перемену Бускерос и не раз высказывал при мне твердую уверенность, что скоро дон Фелипе Авадоро восстановит свою прежнюю фамилию, лишившись прозванья: дель Тинтеро Ларго. Как ни плохо разбирался я в делах, однако понимал, что женитьба отца ни с какой стороны не может быть мне выгодной, поэтому я побежал к тете Даланосе и стал умолять ее, чтоб она постаралась помешать беде. Тетя искренне огорчилась этой вестью и еще раз отправилась к дяде Сантосу; но театинец ответил, что брак – божественное таинство, против которого он не имеет права выступать, а насчет меня последит, чтоб мне не было причинено никакого ущерба.
Кавалер Толедо давно уехал на Мальту, и я вынужден был бессильно смотреть на все это, а порой даже и содействовать, так как Бускерос посылал меня с письмами к своим родным, потому что сам у них не бывал.
Сеньора Симьенто никогда не выходила из дома и никого не принимала. Со своей стороны, и отец мой все реже ходил в город. Никогда прежде не отказался бы он от театра и не стал бы изменять распорядок дня; теперь же пользовался любым предлогом – самым легким насморком или простудой, – чтоб посидеть дома. И не мог оторваться от окна, выходящего в переулок, глядя, как сеньорита Симьенто расставляет флаконы или укладывает палочки сургуча. Вид двух белоснежных рук, все время мелькающих у него перед глазами, до того распалил его воображение, что он не мог ни о чем другом думать.
Вскоре новый предмет возбудил его любопытство. Это был котелок, сходный с тем, в котором он приготовлял свои чернила, но гораздо меньших размеров и стоящий на железном треножнике. Горящие под ним горелки все время поддерживали умеренную температуру. Вслед за первым появились еще два таких же котелка.
На другой день отец, выйдя на балкон и произнеся: «Агур», – хотел было спросить, что значат эти котелки, но, не имея привычки вступать в разговор, ничего не сказал и ушел к себе. Терзаемый любопытством, он решил послать сеньорите Симьенто еще бутылку своих чернил. В виде благодарности он получил три флакона разноцветных чернил: красных, зеленых и синих.
Вечером отец пошел к книгопродавцу. Он застал там одного чиновника из финансового ведомства, державшего под мышкой сводный отчет о приходах и расходах кассы. В этом отчете столбцы цифр были написаны красными чернилами, заглавия – синими, а разграфлены листы – зелеными. Чиновник утверждал, что только он один владеет тайной изготовления таких чернил и что во всем городе нет никого, кто мог бы похвастать этим искусством. Услышав это, какой-то неизвестный обратился к отцу со словами:
– Сеньор Авадоро, неужели ты, так отменно изготовляющий черные чернила, не знаешь способа изготовлять цветные?
Отец мой не любил, когда его о чем-нибудь спрашивали, и очень легко смущался. На этот раз, однако, он разомкнул было уста, чтоб ответить, но ничего не сказал, а решил лучше сбегать домой и принести к Морено бутылки. Присутствующие не могли вдоволь надивиться высокому качеству чернил, а чиновник попросил разрешения взять немного на пробу домой. Отец, осыпанный похвалами, втайне уступил всю славу сеньорите Симьенто, до сих пор не зная даже, как ее зовут. Вернувшись к себе, он открыл книгу с рецептами и нашел два для изготовления синих чернил, три для зеленых и семь для красных. При виде стольких рецептов у него в голове помутилось, он не мог двух мыслей связать, одни только прекрасные плечи соседки живо рисовались в его воображении. Уснувшие чувства его пробудились, и он почувствовал всю их силу.
На другой день утром, приветствуя соседок, он твердо решил узнать их фамилию и разомкнул уста, чтобы спросить, но опять ничего не сказал и вернулся к себе в комнату. Потом, выйдя на балкон по улице Толедо, он увидел довольно хорошо одетого человека с черной бутылкой в руке. Поняв, что этому человеку нужны чернила, он стал мешать в котле, чтоб отпустить самых лучших. Кран находился на одной трети высоты котла, так что отстой оставался на дне. Неизвестный вошел, но вместо того, чтобы уйти, когда отец налил ему бутылку, сел и попросил позволения выкурить сигару. Отец хотел что-то ответить, но ничего не сказал; неизвестный вынул сигару из кармана и прикурил от лампы на столе.
Этим неизвестным был негодяй Бускерос.
– Сеньор Авадоро, – обратился он к моему отцу, – ты занимаешься приготовленьем жидкости, принесшей человечеству немало бед. Сколько заговоров, предательств, обманов, сколько скверных книг появилось на свет благодаря чернилам, не говоря уже о любовных записках и посягательствах на честь мужей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Однажды сеньорита Симьенто села у окна и начала писать. Чернила оказались слишком густыми; она развела их водой, но слишком сильно, так что ничего не получилось. Отец мой, подчиняясь врожденной любезности, налил бутылку чернил и послал соседке. Служанка вместе с изъявлениями благодарности принесла ему картонную коробочку с дюжиной палочек разноцветного сургуча; каждая палочка была снабжена надписью или эмблемой, весьма искусно написанной.
Наконец отец понял, чем занимается сеньорита Симьенто. Эта работа, напоминающая его собственную, могла бы послужить великолепным дополнением к занятию, которому он посвятил жизнь. Усовершенствование качества сургуча, по мнению подлинных знатоков, ценилось выше, нежели производство чернил. Изумленный отец склеил конверт, написал на нем своими замечательными чернилами адрес и запечатал новым сургучом. Печать оттиснулась превосходно. Он положил конверт на стол и долго им любовался.
Вечером он пошел к книгопродавцу Морено, где застал какого-то незнакомого человека, который принес такую же коробочку с таким же количеством палочек сургуча. Присутствующие взяли на пробу и не могли нахвалиться совершенством выработки. Отец провел там весь вечер, а ночью видел во сне сургучные палочки.
На другой день утром он обратился к соседкам с обычным приветствием; хотел сказать даже что-то еще и уже открыл было рот, но промолчал и ушел к себе в комнату, однако сел так, чтобы видеть, что делается у сеньориты Симьенто. Служанка вытирала пыль, а прекрасная племянница высматривала сквозь увеличительное стекло малейшую пылинку и, если удавалось что-нибудь обнаружить, приказывала вытирать еще раз. Отец, отличавшийся исключительной любовью к порядку, видя ту же самую склонность в соседке, проникся к ней еще большим уважением.
Я уже вам говорил, главное занятие моего отца состояло в том, что он курил сигары и пересчитывал прохожих либо черепицы на крыше дворца герцога Альбы; однако с этих пор он уже не посвящал этой забаве целые часы, а занимался ею каких-нибудь несколько минут: могучие чары влекли его на балкон, выходящий в переулок.
Первый заметил эту перемену Бускерос и не раз высказывал при мне твердую уверенность, что скоро дон Фелипе Авадоро восстановит свою прежнюю фамилию, лишившись прозванья: дель Тинтеро Ларго. Как ни плохо разбирался я в делах, однако понимал, что женитьба отца ни с какой стороны не может быть мне выгодной, поэтому я побежал к тете Даланосе и стал умолять ее, чтоб она постаралась помешать беде. Тетя искренне огорчилась этой вестью и еще раз отправилась к дяде Сантосу; но театинец ответил, что брак – божественное таинство, против которого он не имеет права выступать, а насчет меня последит, чтоб мне не было причинено никакого ущерба.
Кавалер Толедо давно уехал на Мальту, и я вынужден был бессильно смотреть на все это, а порой даже и содействовать, так как Бускерос посылал меня с письмами к своим родным, потому что сам у них не бывал.
Сеньора Симьенто никогда не выходила из дома и никого не принимала. Со своей стороны, и отец мой все реже ходил в город. Никогда прежде не отказался бы он от театра и не стал бы изменять распорядок дня; теперь же пользовался любым предлогом – самым легким насморком или простудой, – чтоб посидеть дома. И не мог оторваться от окна, выходящего в переулок, глядя, как сеньорита Симьенто расставляет флаконы или укладывает палочки сургуча. Вид двух белоснежных рук, все время мелькающих у него перед глазами, до того распалил его воображение, что он не мог ни о чем другом думать.
Вскоре новый предмет возбудил его любопытство. Это был котелок, сходный с тем, в котором он приготовлял свои чернила, но гораздо меньших размеров и стоящий на железном треножнике. Горящие под ним горелки все время поддерживали умеренную температуру. Вслед за первым появились еще два таких же котелка.
На другой день отец, выйдя на балкон и произнеся: «Агур», – хотел было спросить, что значат эти котелки, но, не имея привычки вступать в разговор, ничего не сказал и ушел к себе. Терзаемый любопытством, он решил послать сеньорите Симьенто еще бутылку своих чернил. В виде благодарности он получил три флакона разноцветных чернил: красных, зеленых и синих.
Вечером отец пошел к книгопродавцу. Он застал там одного чиновника из финансового ведомства, державшего под мышкой сводный отчет о приходах и расходах кассы. В этом отчете столбцы цифр были написаны красными чернилами, заглавия – синими, а разграфлены листы – зелеными. Чиновник утверждал, что только он один владеет тайной изготовления таких чернил и что во всем городе нет никого, кто мог бы похвастать этим искусством. Услышав это, какой-то неизвестный обратился к отцу со словами:
– Сеньор Авадоро, неужели ты, так отменно изготовляющий черные чернила, не знаешь способа изготовлять цветные?
Отец мой не любил, когда его о чем-нибудь спрашивали, и очень легко смущался. На этот раз, однако, он разомкнул было уста, чтоб ответить, но ничего не сказал, а решил лучше сбегать домой и принести к Морено бутылки. Присутствующие не могли вдоволь надивиться высокому качеству чернил, а чиновник попросил разрешения взять немного на пробу домой. Отец, осыпанный похвалами, втайне уступил всю славу сеньорите Симьенто, до сих пор не зная даже, как ее зовут. Вернувшись к себе, он открыл книгу с рецептами и нашел два для изготовления синих чернил, три для зеленых и семь для красных. При виде стольких рецептов у него в голове помутилось, он не мог двух мыслей связать, одни только прекрасные плечи соседки живо рисовались в его воображении. Уснувшие чувства его пробудились, и он почувствовал всю их силу.
На другой день утром, приветствуя соседок, он твердо решил узнать их фамилию и разомкнул уста, чтобы спросить, но опять ничего не сказал и вернулся к себе в комнату. Потом, выйдя на балкон по улице Толедо, он увидел довольно хорошо одетого человека с черной бутылкой в руке. Поняв, что этому человеку нужны чернила, он стал мешать в котле, чтоб отпустить самых лучших. Кран находился на одной трети высоты котла, так что отстой оставался на дне. Неизвестный вошел, но вместо того, чтобы уйти, когда отец налил ему бутылку, сел и попросил позволения выкурить сигару. Отец хотел что-то ответить, но ничего не сказал; неизвестный вынул сигару из кармана и прикурил от лампы на столе.
Этим неизвестным был негодяй Бускерос.
– Сеньор Авадоро, – обратился он к моему отцу, – ты занимаешься приготовленьем жидкости, принесшей человечеству немало бед. Сколько заговоров, предательств, обманов, сколько скверных книг появилось на свет благодаря чернилам, не говоря уже о любовных записках и посягательствах на честь мужей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187