Ужин составлял паштет из куропаток, который ты нашел еще на другой день утром: я так устал, что едва до него дотронулся. После этого я отослал Немраэля к моей сестре и лег спать.
Посреди ночи я был разбужен боем часов, пробивших полночь. Эта музыкальная прелюдия заставила меня ждать появления какого-нибудь духа, и я стал готовиться к изгнанию его, так как в большинстве случаев это нежеланные, непрошеные гости. Во время приготовлений я вдруг увидел на столе, стоящем посреди комнаты, сильный свет, потом появился маленький голубой раввин, который стал бить поклоны перед аналоем, как обычно делают раввины во время молитвы. Он был ростом самое большее в пядь, и голубой была не только его одежда, но даже лицо, борода, аналой и книга. Я сразу понял, что это не дух, а гений двадцать седьмой ступени. Имя его было и осталось мне неизвестным. Но я применил заклинание, которому всюду подчиняются все Духи.
Маленький голубой раввин сейчас же обернулся ко мне и промолвил:
– Ты начал свою работу не с того конца, и в этом причина, что ты увидел сперва ноги дочерей Соломона. Начни с последних стихов и старайся прежде всего отгадать имена небесных красавиц.
С этими словами маленький раввин бесследно исчез. То, что он мне сказал, противоречило всем правилам кабалистики; но я был так неосмотрителен, что послушался его совета. Начал складывать последний стих «Шир-гашширим», и поиски привели меня к таким именам двух бессмертных: Эмина и Зибельда. Я был крайне удивлен, однако начал заклинание. Тогда земля страшно задрожала под моими ногами, мне показалось, что небо раскалывается у меня над головой, и я упал без чувств.
Придя в сознание, я увидел, что нахожусь в месте, полном необычайного сияния. Несколько юношей прекрасней ангелов держали меня в объятиях, и один из них обратился ко мне с такими словами:
– Сын Адама, очнись! Ты в местопребывании тех, которые не умирают. Нами правит патриарх Енох, ходивший перед Элоимом и взятый на небо. Пророк Илия – наш первосвященник, и колесница его всегда будет в твоем распоряжении, как только ты захочешь совершить поездку на какую-нибудь из планет. Мы – эгрегоры, то есть дети, порожденные сынами Элоима и дочерьми человеческими. Ты увидишь среди нас также несколько нефилимов, но лишь не много. Пойдем, мы представим тебя нашему повелителю.
Я пошел за ними и остановился у ступеней трона, на котором восседал Енох. Не было никакой возможности вынести блеск его очей, я не смел даже поднять взгляд выше его бороды, подобной бледному свету, окружающему месяц в туманную ночь. Я опасался, в состоянии ли будут уши мои вынести звук его голоса, но голос этот оказался слаще небесных органов.
Кроме того, он еще смягчил его, обратившись ко мне со словами:
– Сын Адама, сейчас приведут твоих жен.
В то же мгновенье я увидел пророка Илию; он вошел, держа за руки двух красавиц, чьих прелестей ни один смертный не в силах был бы постичь. Сквозь прозрачные тела их можно было видеть души и подробно проследить, как пламя страсти бродит по их жилам и смешивается с кровью. Два нефилима несли за ними треножник из металла, во столько же раз более драгоценного, чем золото, во сколько золото дороже свинца. Дочери Соломона приблизили ко мне руки и повесили мне на шею ожерелья, сплетенные из их волос. В тот же миг живой и чистый пламень вырвался из треножника и пожрал все, что было во мне смертного. Нас проводили в спальню, блистающую светом и пламенеющую любовью, отворили огромное окно, выходившее на третье небо, и тотчас зазвучали райские напевы ангелов. Наслаждение овладело всеми моими чувствами…
Что же сказать вам еще? Утром на другой день я проснулся под виселицей Лос-Эрманос» между двумя отвратительными трупами, – так же, как вот этот молодой путник. Из этого я заключил, что имел дело с неслыханно коварными духами, природы которых хорошо не знаю. Боюсь даже, как бы это происшествие не повредило мне в глазах настоящих дочерей Соломона, чьи ножки я видел.
– Несчастный слепец! – сказал отшельник. – О чем ты жалеешь? В твоей проклятой науке – все призрак. Духи тьмы, только посмеявшиеся над тобой, причинили бедному Пачеко гораздо более страшные мученья. Точно такая же участь ждет, несомненно, и этого молодого офицера, не желающего из-за пагубного упрямства признать свою вину. Альфонс, Альфонс, сын мой, исповедуйся в грехах своих, пока еще есть время.
Меня вывели из терпения эти настойчивые требования отшельника, чтоб я покаялся. Я холодно ответил ему, что высоко чту его святые предостережения, но что главный двигатель всех моих поступков есть чувство чести, и мы заговорили о другом.
– Сеньор Альфонс, – сказал каббалист, – раз тебя преследует инквизиция, а король велит тебе провести три месяца в этой пустыне, я готов предоставить тебе мой замок. Ты познакомишься с моей сестрой Ревеккой, которая так же красива, как и учена. В самом деле, поедем ко мне; ты – из рода Гомелесов, и отпрыск их имеет право на наше сочувствие.
Я посмотрел на отшельника, стараясь понять по выражению его лица, как он отнесется к этой мысли. Казалось, каббалист догадался о моих сомнениях и, повернувшись к отшельнику, сказал:
– Отец мой, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Вера дает тебе великую власть. Мои средства, хоть и не столь святые, однако и не дьявольские. Не откажись тоже воспользоваться моим гостеприимством, вместе с Пачеко, которого я, будь уверен, совершенно вылечу.
Прежде чем ответить, отшельник стал молиться; после короткого размышления он подошел к нам с веселым лицом и сказал, что готов присоединиться к нам. Каббалист склонил голову к правому плечу и приказал подать коней. Тотчас мы увидели перед дверью обители двух прекрасных коней для нас обоих и двух мулов – для отшельника и одержимого. Хотя замок, по словам Бен-Мамуна, находился на расстоянии дня пути, мы уже через час были у цели.
Бен-Мамун все время рассказывал мне о своей ученой сестре, и я ждал увидеть какую-то черноволосую Медею с волшебной палочкой в руке, бормочущую непонятные каббалистические заклинания. Я ошибся в своих ожиданиях. Восхитительная Ревекка, встретившая нас у ворот замка, оказалась самой прелестной, очаровательной блондинкой, какую только можно себе представить. Прекрасные золотые кудри падали с непринужденной грацией ей на плечи. Белоснежное одеяние, застегнутое пряжками, которым нет цены, свободно ниспадало вдоль ее дивного стана. На первый взгляд могло показаться, что она не придает особого значения одежде; однако, если б это было даже не так, и тогда она не могла бы усилить колдовское действие своих дивных чар.
Ревекка кинулась брату на шею со словами:
– Как я за тебя тревожилась, особенно в первую ночь, когда никак не могла разузнать, что с тобой сталось!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Посреди ночи я был разбужен боем часов, пробивших полночь. Эта музыкальная прелюдия заставила меня ждать появления какого-нибудь духа, и я стал готовиться к изгнанию его, так как в большинстве случаев это нежеланные, непрошеные гости. Во время приготовлений я вдруг увидел на столе, стоящем посреди комнаты, сильный свет, потом появился маленький голубой раввин, который стал бить поклоны перед аналоем, как обычно делают раввины во время молитвы. Он был ростом самое большее в пядь, и голубой была не только его одежда, но даже лицо, борода, аналой и книга. Я сразу понял, что это не дух, а гений двадцать седьмой ступени. Имя его было и осталось мне неизвестным. Но я применил заклинание, которому всюду подчиняются все Духи.
Маленький голубой раввин сейчас же обернулся ко мне и промолвил:
– Ты начал свою работу не с того конца, и в этом причина, что ты увидел сперва ноги дочерей Соломона. Начни с последних стихов и старайся прежде всего отгадать имена небесных красавиц.
С этими словами маленький раввин бесследно исчез. То, что он мне сказал, противоречило всем правилам кабалистики; но я был так неосмотрителен, что послушался его совета. Начал складывать последний стих «Шир-гашширим», и поиски привели меня к таким именам двух бессмертных: Эмина и Зибельда. Я был крайне удивлен, однако начал заклинание. Тогда земля страшно задрожала под моими ногами, мне показалось, что небо раскалывается у меня над головой, и я упал без чувств.
Придя в сознание, я увидел, что нахожусь в месте, полном необычайного сияния. Несколько юношей прекрасней ангелов держали меня в объятиях, и один из них обратился ко мне с такими словами:
– Сын Адама, очнись! Ты в местопребывании тех, которые не умирают. Нами правит патриарх Енох, ходивший перед Элоимом и взятый на небо. Пророк Илия – наш первосвященник, и колесница его всегда будет в твоем распоряжении, как только ты захочешь совершить поездку на какую-нибудь из планет. Мы – эгрегоры, то есть дети, порожденные сынами Элоима и дочерьми человеческими. Ты увидишь среди нас также несколько нефилимов, но лишь не много. Пойдем, мы представим тебя нашему повелителю.
Я пошел за ними и остановился у ступеней трона, на котором восседал Енох. Не было никакой возможности вынести блеск его очей, я не смел даже поднять взгляд выше его бороды, подобной бледному свету, окружающему месяц в туманную ночь. Я опасался, в состоянии ли будут уши мои вынести звук его голоса, но голос этот оказался слаще небесных органов.
Кроме того, он еще смягчил его, обратившись ко мне со словами:
– Сын Адама, сейчас приведут твоих жен.
В то же мгновенье я увидел пророка Илию; он вошел, держа за руки двух красавиц, чьих прелестей ни один смертный не в силах был бы постичь. Сквозь прозрачные тела их можно было видеть души и подробно проследить, как пламя страсти бродит по их жилам и смешивается с кровью. Два нефилима несли за ними треножник из металла, во столько же раз более драгоценного, чем золото, во сколько золото дороже свинца. Дочери Соломона приблизили ко мне руки и повесили мне на шею ожерелья, сплетенные из их волос. В тот же миг живой и чистый пламень вырвался из треножника и пожрал все, что было во мне смертного. Нас проводили в спальню, блистающую светом и пламенеющую любовью, отворили огромное окно, выходившее на третье небо, и тотчас зазвучали райские напевы ангелов. Наслаждение овладело всеми моими чувствами…
Что же сказать вам еще? Утром на другой день я проснулся под виселицей Лос-Эрманос» между двумя отвратительными трупами, – так же, как вот этот молодой путник. Из этого я заключил, что имел дело с неслыханно коварными духами, природы которых хорошо не знаю. Боюсь даже, как бы это происшествие не повредило мне в глазах настоящих дочерей Соломона, чьи ножки я видел.
– Несчастный слепец! – сказал отшельник. – О чем ты жалеешь? В твоей проклятой науке – все призрак. Духи тьмы, только посмеявшиеся над тобой, причинили бедному Пачеко гораздо более страшные мученья. Точно такая же участь ждет, несомненно, и этого молодого офицера, не желающего из-за пагубного упрямства признать свою вину. Альфонс, Альфонс, сын мой, исповедуйся в грехах своих, пока еще есть время.
Меня вывели из терпения эти настойчивые требования отшельника, чтоб я покаялся. Я холодно ответил ему, что высоко чту его святые предостережения, но что главный двигатель всех моих поступков есть чувство чести, и мы заговорили о другом.
– Сеньор Альфонс, – сказал каббалист, – раз тебя преследует инквизиция, а король велит тебе провести три месяца в этой пустыне, я готов предоставить тебе мой замок. Ты познакомишься с моей сестрой Ревеккой, которая так же красива, как и учена. В самом деле, поедем ко мне; ты – из рода Гомелесов, и отпрыск их имеет право на наше сочувствие.
Я посмотрел на отшельника, стараясь понять по выражению его лица, как он отнесется к этой мысли. Казалось, каббалист догадался о моих сомнениях и, повернувшись к отшельнику, сказал:
– Отец мой, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Вера дает тебе великую власть. Мои средства, хоть и не столь святые, однако и не дьявольские. Не откажись тоже воспользоваться моим гостеприимством, вместе с Пачеко, которого я, будь уверен, совершенно вылечу.
Прежде чем ответить, отшельник стал молиться; после короткого размышления он подошел к нам с веселым лицом и сказал, что готов присоединиться к нам. Каббалист склонил голову к правому плечу и приказал подать коней. Тотчас мы увидели перед дверью обители двух прекрасных коней для нас обоих и двух мулов – для отшельника и одержимого. Хотя замок, по словам Бен-Мамуна, находился на расстоянии дня пути, мы уже через час были у цели.
Бен-Мамун все время рассказывал мне о своей ученой сестре, и я ждал увидеть какую-то черноволосую Медею с волшебной палочкой в руке, бормочущую непонятные каббалистические заклинания. Я ошибся в своих ожиданиях. Восхитительная Ревекка, встретившая нас у ворот замка, оказалась самой прелестной, очаровательной блондинкой, какую только можно себе представить. Прекрасные золотые кудри падали с непринужденной грацией ей на плечи. Белоснежное одеяние, застегнутое пряжками, которым нет цены, свободно ниспадало вдоль ее дивного стана. На первый взгляд могло показаться, что она не придает особого значения одежде; однако, если б это было даже не так, и тогда она не могла бы усилить колдовское действие своих дивных чар.
Ревекка кинулась брату на шею со словами:
– Как я за тебя тревожилась, особенно в первую ночь, когда никак не могла разузнать, что с тобой сталось!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187