— Он самый.
— Отлично! Так это сделается само собой.
— Что сделается само собой?
Граф де Витре расхохотался.
— Не разыгрывайте невинности, вы меня отлично поняли.
— Может быть, я и пойму вас, если перейдем к вопросу о тех деньгах, знаете?
— Прекрасно! Я только что собирался вернуться к этому вопросу.
— Возвращайтесь к нему скорей, дело будет лучше.
— Хорошо, — возразил граф, — туда вы и должны явиться за получением миллиона, о котором идет речь.
— Это глупая шутка, — сказал Биго, пожимая плечами.
— Я не имею привычки шутить, когда говорю о деле, — сухо возразил граф.
— Наконец, вы смеетесь надо мной! — с гневом сказал интендант.
— Нисколько, — сказал граф ледяным тоном.
— Вы говорите серьезно?
— Как нельзя более серьезно.
— Гм! — промычал он, колеблясь.
— Хотите берите, хотите нет.
— Хорошо, я согласен, — сказал он угрюмо.
— И вы не забудете моих требований?
— Я понял.
— Я хорошо знал, что мы в конце концов сговоримся.
— Вы так действуете…
— На что вы жалуетесь? За маленькую поездку и свидание с дорогим другом вы получите три миллиона ливров; другие на вашем месте не заставили бы себя так долго просить, — сказал граф со смехом.
— Хорошо, не будем больше об этом говорить; могу ли я теперь рассчитывать на вашу аккуратность?
— Даю вам честное слово офицера и дворянина.
— Право, этот граф де Витре достоин кисти художника, — иронически заметил Мрачный Взгляд.
— И этот человек осмеливается говорить о чести! — сказал Сурикэ. — Да он сумасшедший, которого надо посадить на цепь, понимает он, что такое честь!
— Что ответил г-н Биго?
— Хорошо, я вам верю, — ответил Биго.
— Не забудьте, что я вам сказал.
— Ничего не забуду.
— Так будьте покойны.
— Когда я должен явиться к Фулонской бухте за получением денег?
Граф задумался на несколько минут.
— В ночь с 12-го на 13-е сентября, в 11 часов вечера.
— Почему так поздно?
— Я думаю, вы сами знаете.
— Правда, я дурак.
— Сами себя так назвали, — возразил граф со смехом, — кстати, не забудьте захватить зажженный фонарь.
— Вместо сигнала? Очень хорошо, будет сделано, ничем не надо пренебрегать.
— Все? — спросил Сурикэ.
— Да, больше они не сказали друг другу ни слова, интендант поклонился графу, который холодно отдал ему поклон, и вышел; через некоторое время и граф последовал за своим сообщником, с тех пор я их не видал.
— Как, граф де Витре рискнул показаться на улице в Квебеке?
— Ему нечего было бояться, он был переодет флотским офицером и совершенно неузнаваем.
— Благодарю вас, — сказал Сурикэ.
— Поняли вы последнюю часть разговора?
— Не совсем, — улыбаясь, ответил Сурикэ.
— Я так и знал, — сказал бретонец.
— Хорошенько разузнавай обо всем, Ивон, — сказал Мрачный Взгляд, — положение дел серьезное.
— Я знаю.
— Как только что-нибудь услышишь, приди нам сказать; мы живем в доме Белюмера.
— Будьте покойны, обо всем вам сообщу.
— Хорошо, теперь спасибо и до свидания.
Охотники вышли, но, чтобы не привлекать к себе внимания, избегали больших улиц, выбирая глухие переулки.
— Что вы обо всем этом думаете? — спросил Мрачный Взгляд, когда они вышли на улицу.
— То же самое, что вы! Вероятно, тут опять скрывается какое-то гнусное дело.
— Да, это подозрительное число… Фулонская бухта…
— Этот фонарь, зажженный в качестве сигнала… все вместе сильно пахнет изменой, любезный друг; эти два человека великие негодяи, а капитан, которого они хотят завербовать в свою тайну, знаете вы его?
— О! Что касается капитана, он не заставит себя долго убеждать; доказательством служит его деятельность во время командования фортом Босежур, — сказал со смехом Мрачный Взгляд. — Я думаю, нам следует уведомить об этом деле главнокомандующего.
— Я имел уже это намерение, любезный друг; но не надо действовать необдуманно, мы должны сообщить главнокомандующему только самые положительные и точные сведения.
— Конечно.
— Прежде всего следует сменить командира Фулонской бухты.
— Да, это очень важно.
— А если бы мы могли захватить г-на Биго в тот момент, когда он запустит руку в мешок, вот было бы славно! — сказал Мрачный Взгляд.
— Да, но не забудьте, что Биго имеет поддержку в лице Водрейля.
— Значит, они оба равно виновны.
— Вот почему, если даже они будут пойманы на месте преступления, главнокомандующий не осмелится применить к ним закон во всей строгости.
— К несчастью, это верно, вот до чего мы дошли.
— Мы с вами бессильны против зла, нам остается опустить голову и грызть наши удила.
— Да, изменники высоко держат голову, а честные люди принуждены молчать и преклониться перед горстью бандитов, поддерживаемых в Версале фавориткой короля.
— О женщина!.. Что будем делать?
— Совершим сначала прогулку к Фулонской бухте и, когда соберем достаточно сведений, отправимся к главнокомандующему и все ему расскажем.
— Он нам поверит?
— Конечно, он нас знает.
Вспомнив, что они на улице и их могут подслушать, друзья замолчали и молча дошли до квартиры.
ГЛАВА XII. О том, как Биго совершил прогулку, принесшую ему три миллиона, но тем не менее остался ею неудовлетворенным
Кампания в 1759 году по своему плану ничем не отличалась от других подобных кампаний, т.е. и на этот раз англичане напали на Канаду сразу с трех различных пунктов.
Генерал Вольф во главе одиннадцатитысячной армии должен был из Луисбурга, уже принадлежавшего англичанам, идти на Квебек с флотом, состоящим из двадцати больших судов, десяти фрегатов и восемнадцати судов меньшего размера, с экипажем в 18 тысяч человек.
Генерал Амгерст, преемник Аберкромби, получил приказание спуститься к Монреалю по озеру Шампленьи и реке Ришелье с отрядом в 1200 человек и соединиться с армией Вольфа.
Генерал Придо с той же армией, с которой удалось взять форт Дюкенс, должен был подвинуться к озерам, занять Ниагару, отрезать сообщение с Луизианой, спуститься по озеру Онтарио и реке Св. Лаврентия и присоединиться к двум другим армиям; здесь они намеревались окружить и истребить всю французскую армию. Против выступало 40 000 человек, которые могли рассчитывать на поддержку 20 000 резерва.
Французы, кроме милиции и незначительного числа краснокожих, могли выставить 5500 человек регулярного войска.
Индейцы, видя, что дела французов идут плохо, отказывались им помогать, несмотря на заключенные союзы; только индейцы-католики остались им верны до конца.
Таким образом, в обороне тяжкая роль предназначалась милиции.
Водрейль призвал к оружию все мужское население страны в возрасте от 16 до 60 лет.
Духовенство приглашало всех граждан принять участие в общей молитве о даровании победы отечеству; храбрые канадцы отнеслись с таким энтузиазмом к делу обороны своей страны от чужеземных завоевателей, что за оружие брались двенадцатилетние мальчики рядом с восьмидесятилетними стариками;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115