дома остались одни женщины и дети.
Таким образом, собрались под ружьем до 15 000 человек, весьма годных для предстоящей оборонительной войны; почти все были искусными стрелками.
Население Канады заключало в себе тогда 82 000 душ; почти этой же цифре равнялась и неприятельская армия, наводнившая нашу колонию.
С самого начала война эта приняла характер грандиозной эпопеи, напоминая гомеровские поэмы.
Факт беспримерный в истории, что армия, численно равная населению страны, должна была употребить для ее завоевания не менее двух лет.
Французские силы были расположены следующим образом.
Правую позицию занимал капитан Понто, посланный к Ниагаре с отрядом в 3000 человек, и де Корбиер, которому было поручено окончание укреплений в Фонтене.
Делакорн во главе 1200 человек защищал озеро Онтарио.
В центре, у озер Сен-Сакраменто и Тамплиен, находился Бурламак, имея в своем распоряжении 2600 человек.
Левая позиция была занята Монкальмом, де Леви и Бугенвилем, у них было 14 000 человек, 1600 присланных из Франции, 600 туземного войска, 1400 канадцев, 918 индейцев и 200 человек кавалерии.
Эти генералы намеревались с описанными силами защищать Квебек против армии Вольфа.
Местом сбора всех армий в случае поражения был Монреаль.
Джемс Вольф, генерал-майор британской армии, был еще молодой человек; ему было тридцать два года, он рано начал заниматься науками, которым предался с огромным рвением, и вел всегда строгий, серьезный образ жизни.
Он выказал такую неустрашимость и даровитость при взятии Луисбурга, что генерал Амгерст, донося о победе министру, приписывал ее целиком храбрости молодого генерала.
Питт произвел его в генерал-майоры и думал, что в этом пылком полководце, обожаемом солдатами, нашел наконец ту личность, которая была необходима для счастливого окончания слишком затянувшейся войны.
Действительно, трудно было противопоставить Монкальму более достойного соперника .
В то время как на всех пунктах территории совершалось приготовление к началу военных действий, из Квебека выехали два всадника, никем не замеченные, и весело и беззаботно пустились в путь.
Они были очень довольны, что им удалось выехать из Квебека, не возбудив ничьего любопытства.
Эти два охотника были Сурикэ и Мрачный Взгляд.
Расстилавшаяся перед ними обширная равнина давала возможность видеть далеко вперед, но кругом нельзя было заметить ни души.
Всадники разговаривали шепотом, что было скорее делом привычки, нежели предосторожности, так как они хорошо знали, что некому их подслушивать.
— Итак, — сказал Мрачный Взгляд, — мы едем?..
— Посетить Фулонскую бухту, да, друг мой, — прервал Сурикэ.
— Вы совершенно неожиданно решились предпринять эту… не прогулку, а скорее, рекогносцировку.
— Верно, мы именно сделаем рекогносцировку, и вы правы, говоря, что я пришел к этому решению совершенно внезапно.
— Конечно, час тому назад вы об этом и не думали.
— Правда.
— Что же вас заставило вдруг переменить намерение? Вы вообще не из тех людей, которые, как флюгер, вертятся, куда подует ветер.
— Совершенно верно, любезный друг, если я изменил мое намерение, причиной была встреча с одним лицом.
— Хорошо, с кем же?
— С Биго, главным интендантом; я столкнулся с ним нос к носу, выходя из отеля главнокомандующего, которого, прибавлю в скобках, не застал дома.
— Он очень занят?
— Да.
— Но почему же встреча с Биго заставила вас сегодня же отправиться к Фулонской бухте?
— Я еще не сказал вам, что многоуважаемый интендант был на лошади, тогда как он никогда не ездит верхом.
— И это вас заинтересовало?
— Признаюсь.
— Было из-за чего хлопотать.
— Боже мой! Мне захотелось узнать, куда направляется этот достойный муж верхом на коне.
— Так он нас опередил?
— Нет, он еще заехал к Водрейлю.
— Вот тоже личность, к которой я не чувствую симпатии.
— Понятно; но, скажите, вы не боитесь, что, увидав нас, многоуважаемый интендант махнет назад в Квебек?
— Это мы предупредим; вон в той чаще можно будет спрятаться.
— Разумеется, там много дичи, а мы ведь выехали на охоту.
Направо от дороги довольно большое пространство поросло густым лесом; столетние деревья были окружены кустарниками, образовавшими почти непроходимую чащу; тут же по каменистому руслу бежал прозрачный ручей, вытекавший из группы беспорядочно нагроможденных утесов.
Осторожные охотники углубились в эту чащу и спрятались так искусно, что их нельзя было увидеть, даже подойдя к ним очень близко.
— Зачем все эти предосторожности? — спросил Мрачный Взгляд.
— Не знаю, — отвечал, улыбаясь, Сурикэ. — Бог знает, что может случиться.
— Черт возьми! Вы к чему-то готовитесь?
— Друг мой, — возразил Сурикэ, — с таким человеком, как интендант, нужно быть ко всему готовым.
— Мне кажется, вы преувеличиваете.
— Может быть, но я так уверен в необходимости предосторожностей, что положил две пули в мой патронташ.
— Ну, так вы знаете что-нибудь такое, чего мне не сообщаете.
— Уверяю вас, нет, любезный друг, — сказал Сурикэ. — Разве у нас есть секреты друг от друга?
— Извините, но ваше поведение так странно, что я ничего ровно не понимаю.
— И я также; но у меня есть какое-то необъяснимое, ни на чем не основанное предчувствие.
— Что бы то ни было, — отвечал, смеясь, Мрачный Взгляд, — но вот показался предмет наших желаний, и мы скоро узнаем, что нас ожидает.
— Если он проедет прямо, тогда нечего и говорить, но если он здесь остановится, это будет подозрительно, как вы думаете?
— Я думаю, вы правы; ваш вывод настолько логичен, что против него ничего нельзя возразить.
— Посмотрите, он, наверное, свернет се^е шею, если будет продолжать беспрестанно оборачиваться назад; что за черт! Почему он так вертится?
— Или он боится, что за ним следят, или ждет кого-нибудь, — захохотал Сурикэ.
— Очевидно, так, — пробормотал Мрачный Взгляд, — я начинаю тоже думать, что дело нечисто.
— Терпение… Он от нас на расстоянии выстрела, и мы сейчас узнаем, в чем дело.
В это время послышался особенного рода свисток; показался человек, бросился в лес, потом обернулся к интенданту, поднял правую руку, очевидно в виде сигнала, и исчез в чаще очень близко от того места, где сидели наши охотники недвижимо и притаив дыхание.
Положение становилось критическим.
Но лица их оставались спокойны, ни один мускул не дрогнул; для этих людей всякая опасность была своего рода развлечением.
Прошло несколько минут; кругом царствовала полная тишина.
Наконец послышался лошадиный топот, интендант остановился у опушки леса и сошел с лошади.
Незнакомец, который его там ожидал, вышел из чащи, взял лошадь интенданта за повод, увел в глубь леса, потом привязал, разнуздав предварительно, для того чтобы она могла пастись свободно, и возвратился к интенданту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Таким образом, собрались под ружьем до 15 000 человек, весьма годных для предстоящей оборонительной войны; почти все были искусными стрелками.
Население Канады заключало в себе тогда 82 000 душ; почти этой же цифре равнялась и неприятельская армия, наводнившая нашу колонию.
С самого начала война эта приняла характер грандиозной эпопеи, напоминая гомеровские поэмы.
Факт беспримерный в истории, что армия, численно равная населению страны, должна была употребить для ее завоевания не менее двух лет.
Французские силы были расположены следующим образом.
Правую позицию занимал капитан Понто, посланный к Ниагаре с отрядом в 3000 человек, и де Корбиер, которому было поручено окончание укреплений в Фонтене.
Делакорн во главе 1200 человек защищал озеро Онтарио.
В центре, у озер Сен-Сакраменто и Тамплиен, находился Бурламак, имея в своем распоряжении 2600 человек.
Левая позиция была занята Монкальмом, де Леви и Бугенвилем, у них было 14 000 человек, 1600 присланных из Франции, 600 туземного войска, 1400 канадцев, 918 индейцев и 200 человек кавалерии.
Эти генералы намеревались с описанными силами защищать Квебек против армии Вольфа.
Местом сбора всех армий в случае поражения был Монреаль.
Джемс Вольф, генерал-майор британской армии, был еще молодой человек; ему было тридцать два года, он рано начал заниматься науками, которым предался с огромным рвением, и вел всегда строгий, серьезный образ жизни.
Он выказал такую неустрашимость и даровитость при взятии Луисбурга, что генерал Амгерст, донося о победе министру, приписывал ее целиком храбрости молодого генерала.
Питт произвел его в генерал-майоры и думал, что в этом пылком полководце, обожаемом солдатами, нашел наконец ту личность, которая была необходима для счастливого окончания слишком затянувшейся войны.
Действительно, трудно было противопоставить Монкальму более достойного соперника .
В то время как на всех пунктах территории совершалось приготовление к началу военных действий, из Квебека выехали два всадника, никем не замеченные, и весело и беззаботно пустились в путь.
Они были очень довольны, что им удалось выехать из Квебека, не возбудив ничьего любопытства.
Эти два охотника были Сурикэ и Мрачный Взгляд.
Расстилавшаяся перед ними обширная равнина давала возможность видеть далеко вперед, но кругом нельзя было заметить ни души.
Всадники разговаривали шепотом, что было скорее делом привычки, нежели предосторожности, так как они хорошо знали, что некому их подслушивать.
— Итак, — сказал Мрачный Взгляд, — мы едем?..
— Посетить Фулонскую бухту, да, друг мой, — прервал Сурикэ.
— Вы совершенно неожиданно решились предпринять эту… не прогулку, а скорее, рекогносцировку.
— Верно, мы именно сделаем рекогносцировку, и вы правы, говоря, что я пришел к этому решению совершенно внезапно.
— Конечно, час тому назад вы об этом и не думали.
— Правда.
— Что же вас заставило вдруг переменить намерение? Вы вообще не из тех людей, которые, как флюгер, вертятся, куда подует ветер.
— Совершенно верно, любезный друг, если я изменил мое намерение, причиной была встреча с одним лицом.
— Хорошо, с кем же?
— С Биго, главным интендантом; я столкнулся с ним нос к носу, выходя из отеля главнокомандующего, которого, прибавлю в скобках, не застал дома.
— Он очень занят?
— Да.
— Но почему же встреча с Биго заставила вас сегодня же отправиться к Фулонской бухте?
— Я еще не сказал вам, что многоуважаемый интендант был на лошади, тогда как он никогда не ездит верхом.
— И это вас заинтересовало?
— Признаюсь.
— Было из-за чего хлопотать.
— Боже мой! Мне захотелось узнать, куда направляется этот достойный муж верхом на коне.
— Так он нас опередил?
— Нет, он еще заехал к Водрейлю.
— Вот тоже личность, к которой я не чувствую симпатии.
— Понятно; но, скажите, вы не боитесь, что, увидав нас, многоуважаемый интендант махнет назад в Квебек?
— Это мы предупредим; вон в той чаще можно будет спрятаться.
— Разумеется, там много дичи, а мы ведь выехали на охоту.
Направо от дороги довольно большое пространство поросло густым лесом; столетние деревья были окружены кустарниками, образовавшими почти непроходимую чащу; тут же по каменистому руслу бежал прозрачный ручей, вытекавший из группы беспорядочно нагроможденных утесов.
Осторожные охотники углубились в эту чащу и спрятались так искусно, что их нельзя было увидеть, даже подойдя к ним очень близко.
— Зачем все эти предосторожности? — спросил Мрачный Взгляд.
— Не знаю, — отвечал, улыбаясь, Сурикэ. — Бог знает, что может случиться.
— Черт возьми! Вы к чему-то готовитесь?
— Друг мой, — возразил Сурикэ, — с таким человеком, как интендант, нужно быть ко всему готовым.
— Мне кажется, вы преувеличиваете.
— Может быть, но я так уверен в необходимости предосторожностей, что положил две пули в мой патронташ.
— Ну, так вы знаете что-нибудь такое, чего мне не сообщаете.
— Уверяю вас, нет, любезный друг, — сказал Сурикэ. — Разве у нас есть секреты друг от друга?
— Извините, но ваше поведение так странно, что я ничего ровно не понимаю.
— И я также; но у меня есть какое-то необъяснимое, ни на чем не основанное предчувствие.
— Что бы то ни было, — отвечал, смеясь, Мрачный Взгляд, — но вот показался предмет наших желаний, и мы скоро узнаем, что нас ожидает.
— Если он проедет прямо, тогда нечего и говорить, но если он здесь остановится, это будет подозрительно, как вы думаете?
— Я думаю, вы правы; ваш вывод настолько логичен, что против него ничего нельзя возразить.
— Посмотрите, он, наверное, свернет се^е шею, если будет продолжать беспрестанно оборачиваться назад; что за черт! Почему он так вертится?
— Или он боится, что за ним следят, или ждет кого-нибудь, — захохотал Сурикэ.
— Очевидно, так, — пробормотал Мрачный Взгляд, — я начинаю тоже думать, что дело нечисто.
— Терпение… Он от нас на расстоянии выстрела, и мы сейчас узнаем, в чем дело.
В это время послышался особенного рода свисток; показался человек, бросился в лес, потом обернулся к интенданту, поднял правую руку, очевидно в виде сигнала, и исчез в чаще очень близко от того места, где сидели наши охотники недвижимо и притаив дыхание.
Положение становилось критическим.
Но лица их оставались спокойны, ни один мускул не дрогнул; для этих людей всякая опасность была своего рода развлечением.
Прошло несколько минут; кругом царствовала полная тишина.
Наконец послышался лошадиный топот, интендант остановился у опушки леса и сошел с лошади.
Незнакомец, который его там ожидал, вышел из чащи, взял лошадь интенданта за повод, увел в глубь леса, потом привязал, разнуздав предварительно, для того чтобы она могла пастись свободно, и возвратился к интенданту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115