Прекрасно чувствуя направленность этого движения, Алексей применяет в борьбе с богомилами изуверские методы, весьма напоминающие практику западных иезуитов. Напротив, глава богомилов Василий, несмотря на всю ненависть к нему Анны, предстает из рассказа как человек необычайного мужества и силы духа.
Немало ценных фактов добавляет Анна к уже имеющимся сведениям о выступлении против Алексея Халкидонского епископа Льва (V, 2, стр. 159–160). Только из «Алексиады» узнаем мы биографию интереснейшей фигуры того времени – обвиненного в ереси философа Иоанна Итала (см. прим. 557), только у Анны находим мы сообщение о еретиках Ниле и Влахерните (X, 1, стр. 264–265) и т. д.
Лишь сопоставив данные Анны о мятежах и религиозных движениях того времени, можно судить о масштабах и характере оппозиции, с которой встретился Алексей I Комнин.
О социальных отношениях эпохи первого Комнина, об администрации империи, финансах, налоговой системе и т. п. Анна сообщает очень мало. Войны с внешними врагами и дворцовые интриги представлялись средневековому историку материалом несравненно более выигрышным, чем будничная жизнь византийских крестьян и горожан и прозаические заботы императора об организации государственного управления. Большинство сведений такого характера приходится извлекать из мимоходом брошенных писательницей замечаний. Однако и этими данными ни в коем случае нельзя пренебрегать, хотя бы потому, что документальный материал того времени весьма скуден, а никакого более полного нарративного источника не существует. Именно на анализе свидетельств Анны построены наши выводы о социальной основе власти Алексея.
Сравнительно больше данных мы найдем в «Алексиаде» об организации армии и военного дела при Алексее. Формирование войска было первой заботой императора, пришедшего к власти в момент, когда Византию со всех сторон теснили ее {25} недруги. В распоряжении империи, пишет Анна, находилось не более 300 воинов, «да и те – слабосильные и совершенно неопытные в бою хоматинцы и немногочисленные варвары-чужеземцы, носящие обычно мечи на правом плече» (III, 9, стр. 133). Как можно заключить со слов писательницы, главное внимание Алексей уделяет организации наемных отрядов. Почти перед каждой военной экспедицией император призывает к себе войска «союзников» (так в Византии часто называли наемников). Анна неоднократно отмечает присутствие на службе у отца аланов, сельджуков, печенегов, норманнов, франков, болгар, влахов, варягов и др. Ядром союзнического войска были «дерзкие и отважные» (????????? ??? ??????? – VI, 14, стр. 203) тяжеловооруженные «латиняне».
Интересно, что Анна, восхищающаяся искусством и боевым духом союзников, нередко жалуется на необученность и небоеспособность ромейских воинов (V, 1, стр. 157 и др.). Стратиотское ополчение, сила которого была подорвана при предыдущих императорах, в период правления первого Комнина уже не играет большой роли. Император Алексей главное внимание уделял формированию специальных отрядов лично преданных ему и обученных им молодых воинов типа «архонтопулов» (VII, 7, стр. 216). По своему характеру эти отряды – типичные феодальные дружины.
Из многочисленных описаний походов и сражений можно вывести суждение и о тактике времени Алексея. Император редко вступал в открытые сражения, предпочитая обходные маневры, завлечение в засаду и т. п. В борьбе с тяжеловооруженными западными рыцарями чаще всего использовались лучники, старавшиеся издали поразить коней противника, а для сражения с легковооруженной печенежской и сельджукской конницей – закованные в латы «катафракты». В больших битвах Алексей, как правило, применяет комбинированные маневры с использованием как тяжеловооруженных воинов, так и подвижных лучников.
Для истории военного искусства интерес представляют также рассказ о новом способе построения войска, изобретенном императором (XV, 3, стр. 406), и многочисленные описания штурмов городов, устройства осадных машин и т. п.
Некоторые данные, думается, можно извлечь из «Алексиады» и для решения вопроса о степени развития феодальных отношений времени первых Комниных. В «Алексиаде» мы находим установившуюся терминологию для выражения феодальных связей: «человек» (????????), «вассал» (??????), «подвластный» (??????????) и др. Правда, эти термины встречаются {26} у Анны главным образом при характеристике отношений Алексея I с западными рыцарями (см., например, Девольский договор Алексея с Боэмундом – XIII, 12, стр. 364 и сл.), однако свободное употребление писательницей подобной терминологии свидетельствует о распространении этих понятий и в Византии.
В этой связи интересно также употребление Анной таких терминов, как ??????? и ??????? ???????, обозначающих нечто большее, чем просто «слуга» (???????) и др.
В «Алексиаде» содержатся и некоторые данные о местонахождении владений знатных семейств – Дук (II, 6, стр. 103; IX, 5, стр. 254), императрицы Марии (IX, 5, стр. 254), Вурцев (XV, 4, стр. 407).
Большого внимания заслуживает сообщение Анны об элементах самоуправления в провинциальных городах империи. Так, Алексей, отзывая дуку Диррахия Иоанна и назначая на его место другого, считает своим долгом известить об этом «отборных граждан» города (VIII, 7, стр. 240). Еще до восшествия на престол Алексею приходится убеждать горожан Амасии снабдить его деньгами (см. прим. 48) и т. д.
Сочинение Анны дает нам и сведения о функционировании титулов в эпоху Алексея – период ломки старой системы титулатуры. Большинство этих данных учтено в многочисленных работах французского исследователя Р. Гийана и отмечено в нашем комментарии.
Указанные проблемы внутренней истории Византии – не единственные, решению которых может помочь «Алексиада». В труде Анны содержатся данные об образовании (особенно интересен рассказ о грамматической школе при приюте св. Павла – XV, 7, стр. 486 и сл.), ухудшении византийской монеты (см. прим. 382), строительстве и состоянии городов (например, Филиппополя, см. прим. 1463) во время царствования Алексея и т. д.
Насколько заслуживает доверия этот богатейший материал, собранный в «Алексиаде»? Сама Анна, впрочем как и большинство византийских историографов, неоднократно заверяет читателей в своей приверженности к истине (см., например, Введ., 2, стр. 54 и др.). Стремление к точности действительно свойственно писательнице. Об этом свидетельствует хотя бы сравнение с первоисточником тех мест «Алексиады», которые представляют переложение «Истории» ее мужа. Анна не замалчивает сколько-нибудь значительных событий, хотя и допускает мелкие ошибки в их передаче (см. прим. 76).
Иногда Анна прямо заявляет, что не ручается за достовер-{27}ность того или другого факта. Писательница признается, например, что не знает, была ли женщина, оборонявшая от ромеев Бриндизи, матерью Танкреда или нет (XII, 8, стр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Немало ценных фактов добавляет Анна к уже имеющимся сведениям о выступлении против Алексея Халкидонского епископа Льва (V, 2, стр. 159–160). Только из «Алексиады» узнаем мы биографию интереснейшей фигуры того времени – обвиненного в ереси философа Иоанна Итала (см. прим. 557), только у Анны находим мы сообщение о еретиках Ниле и Влахерните (X, 1, стр. 264–265) и т. д.
Лишь сопоставив данные Анны о мятежах и религиозных движениях того времени, можно судить о масштабах и характере оппозиции, с которой встретился Алексей I Комнин.
О социальных отношениях эпохи первого Комнина, об администрации империи, финансах, налоговой системе и т. п. Анна сообщает очень мало. Войны с внешними врагами и дворцовые интриги представлялись средневековому историку материалом несравненно более выигрышным, чем будничная жизнь византийских крестьян и горожан и прозаические заботы императора об организации государственного управления. Большинство сведений такого характера приходится извлекать из мимоходом брошенных писательницей замечаний. Однако и этими данными ни в коем случае нельзя пренебрегать, хотя бы потому, что документальный материал того времени весьма скуден, а никакого более полного нарративного источника не существует. Именно на анализе свидетельств Анны построены наши выводы о социальной основе власти Алексея.
Сравнительно больше данных мы найдем в «Алексиаде» об организации армии и военного дела при Алексее. Формирование войска было первой заботой императора, пришедшего к власти в момент, когда Византию со всех сторон теснили ее {25} недруги. В распоряжении империи, пишет Анна, находилось не более 300 воинов, «да и те – слабосильные и совершенно неопытные в бою хоматинцы и немногочисленные варвары-чужеземцы, носящие обычно мечи на правом плече» (III, 9, стр. 133). Как можно заключить со слов писательницы, главное внимание Алексей уделяет организации наемных отрядов. Почти перед каждой военной экспедицией император призывает к себе войска «союзников» (так в Византии часто называли наемников). Анна неоднократно отмечает присутствие на службе у отца аланов, сельджуков, печенегов, норманнов, франков, болгар, влахов, варягов и др. Ядром союзнического войска были «дерзкие и отважные» (????????? ??? ??????? – VI, 14, стр. 203) тяжеловооруженные «латиняне».
Интересно, что Анна, восхищающаяся искусством и боевым духом союзников, нередко жалуется на необученность и небоеспособность ромейских воинов (V, 1, стр. 157 и др.). Стратиотское ополчение, сила которого была подорвана при предыдущих императорах, в период правления первого Комнина уже не играет большой роли. Император Алексей главное внимание уделял формированию специальных отрядов лично преданных ему и обученных им молодых воинов типа «архонтопулов» (VII, 7, стр. 216). По своему характеру эти отряды – типичные феодальные дружины.
Из многочисленных описаний походов и сражений можно вывести суждение и о тактике времени Алексея. Император редко вступал в открытые сражения, предпочитая обходные маневры, завлечение в засаду и т. п. В борьбе с тяжеловооруженными западными рыцарями чаще всего использовались лучники, старавшиеся издали поразить коней противника, а для сражения с легковооруженной печенежской и сельджукской конницей – закованные в латы «катафракты». В больших битвах Алексей, как правило, применяет комбинированные маневры с использованием как тяжеловооруженных воинов, так и подвижных лучников.
Для истории военного искусства интерес представляют также рассказ о новом способе построения войска, изобретенном императором (XV, 3, стр. 406), и многочисленные описания штурмов городов, устройства осадных машин и т. п.
Некоторые данные, думается, можно извлечь из «Алексиады» и для решения вопроса о степени развития феодальных отношений времени первых Комниных. В «Алексиаде» мы находим установившуюся терминологию для выражения феодальных связей: «человек» (????????), «вассал» (??????), «подвластный» (??????????) и др. Правда, эти термины встречаются {26} у Анны главным образом при характеристике отношений Алексея I с западными рыцарями (см., например, Девольский договор Алексея с Боэмундом – XIII, 12, стр. 364 и сл.), однако свободное употребление писательницей подобной терминологии свидетельствует о распространении этих понятий и в Византии.
В этой связи интересно также употребление Анной таких терминов, как ??????? и ??????? ???????, обозначающих нечто большее, чем просто «слуга» (???????) и др.
В «Алексиаде» содержатся и некоторые данные о местонахождении владений знатных семейств – Дук (II, 6, стр. 103; IX, 5, стр. 254), императрицы Марии (IX, 5, стр. 254), Вурцев (XV, 4, стр. 407).
Большого внимания заслуживает сообщение Анны об элементах самоуправления в провинциальных городах империи. Так, Алексей, отзывая дуку Диррахия Иоанна и назначая на его место другого, считает своим долгом известить об этом «отборных граждан» города (VIII, 7, стр. 240). Еще до восшествия на престол Алексею приходится убеждать горожан Амасии снабдить его деньгами (см. прим. 48) и т. д.
Сочинение Анны дает нам и сведения о функционировании титулов в эпоху Алексея – период ломки старой системы титулатуры. Большинство этих данных учтено в многочисленных работах французского исследователя Р. Гийана и отмечено в нашем комментарии.
Указанные проблемы внутренней истории Византии – не единственные, решению которых может помочь «Алексиада». В труде Анны содержатся данные об образовании (особенно интересен рассказ о грамматической школе при приюте св. Павла – XV, 7, стр. 486 и сл.), ухудшении византийской монеты (см. прим. 382), строительстве и состоянии городов (например, Филиппополя, см. прим. 1463) во время царствования Алексея и т. д.
Насколько заслуживает доверия этот богатейший материал, собранный в «Алексиаде»? Сама Анна, впрочем как и большинство византийских историографов, неоднократно заверяет читателей в своей приверженности к истине (см., например, Введ., 2, стр. 54 и др.). Стремление к точности действительно свойственно писательнице. Об этом свидетельствует хотя бы сравнение с первоисточником тех мест «Алексиады», которые представляют переложение «Истории» ее мужа. Анна не замалчивает сколько-нибудь значительных событий, хотя и допускает мелкие ошибки в их передаче (см. прим. 76).
Иногда Анна прямо заявляет, что не ручается за достовер-{27}ность того или другого факта. Писательница признается, например, что не знает, была ли женщина, оборонявшая от ромеев Бриндизи, матерью Танкреда или нет (XII, 8, стр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166