Коркин потирал лоб и мутно смотрел на метателя апельсинов. Потом он сел в кресло напротив и сказал:
– Это самое… слушаю. Вы… это… кто такие?
– Тепленький совсем, – констатировал Афанасьев, – Все понятно. Я – Афанасьев Евгений Владимирович. Помнишь меня? Да в прошлом месяце только на рыбалку ездили, а ты уже последние мозги пропил, губернатор. Кстати, говорят, что у президента Нэви Буша не мозги, а сменный мыслящий гель, который заправляют ему в череп в соответствии со сроками эксплуатации. Может, тебе тоже такую штуку организовать? У нас в Лос-Энгельсе башковитые ребята сидят, мигом сбацают халтурку, а Лос-Энгельс – это в твоей епархии, то есть штате.
– А-а, Женя, – протянул губернатор, – понятно. Выпьешь? Пока жена думает, что у меня тут важная встреча, она сюда не сунется, так что можно совершенно безопасно.
– Тебя тоже пасут на предмет горячительных напитков? – вздохнул Женя. – Э-эх, тяжкая наша мужская доля!
Будь здесь президент Нэви Буш, которого помянули всуе совсем недавно, он, вне всякого сомнения, присоединился бы к мнению Евгения. к Губернатор налил в три бокала. Бедный курьер, глядя на манипуляции сиятельной особы и встопорщив и без того пышные бакенбарды, побледнел, вспотел, но непослушными губами все-таки выдавил, что он не пьет.
– Абстинент, что ли? – спросил Коркин с мимолетной ноткой презрения. – Эге?
– Нет, я… я – просто не пью. По соображениям…
– Значит, здоровье бережешь, – констатировал Антон Анатольевич, – ну что же, это самое… это отлично. Здоровье – оно такая штука. Вроде и есть, а хоп! – и вот. Н-да, братец. Вот за это и выпьем. Здоровье!! Это самое… Тебя как зовут?
– Кле… кле… п-па…
– Клепа? Хорошее имя.
– Кле…п-па… Климентий П-пакин, – наконец выговорил перепуганный курьер. Но уже было поздно.
– Пей, Клепа, да дело разумей, – отечески напутствовал его Коркин и, чокнувшись с Афанасьевым, опрокинул содержимое бокала в рот. – Это самое… хорррошо па-ашла!!
Новоиспеченный Клепа не посмел противиться воле губернатора и тоже выпил. Лошадиная доза могучего коктейля явно не соответствовала тщедушному телосложению курьера: его сразу склеило, скрючило, он поперхнулся, и губернатору лично пришлось постучать ему по спине, а потом подать на закуску апельсин. Кстати, тот самый, которым угостил его по башке Афанасьев.
– Ну, еще по одной? – раздухарился Антон Анатольевич.
– Погоди ты! – осадил его Афанасьев, – Прежде послушай, что я у тебя спросить хотел, за чем, собственно, и приехал. Нет, конечно, я тебя повидать приехал, старого друга, – тут же исправился он, заметив, как по широкому лицу Коркина скользнула массивная, как весь его облик, сумрачная тень, – но и один вопрос уточнить. Тут, в общем, такое, Антон Анатольевич: меня в Москву вызывают, и не куда-нибудь вызывают, а… – Он назвал длиннющее наименование инстанции полностью,
не поленившись произнести несколько мудреных нездешних слов. – Я думаю, что это может быть насчет Лос-Энгельса, как ты полагаешь? Ведь ты губернатор, должен быть в курсе, а?
Антон Анатольевич еще больше помрачнел. Его добродушное лицо, круглое, похожее на аккуратно пропеченный блин, побагровело (словно блин подрумянился). Он посмотрел на развеселившегося Клепу и проговорил:
– Значит, информацию тянешь?
– Ну, ты, Анатольич, запел, как в старые добрые времена, когда еще был редактором злополучной «Вспышки». «Информация, вытягивают»! Весь репертуар сохранил.
– «Вспышку» я сам закрыл за чрезмерную желтизну, а насчет информации… Что это ты при Клепе распространяешься, он же только посыльный, наверняка не в курсе темы, не того он калибра, чтобы ему доверять государственную тайну?!
– Ну, Анатольич, началось. Знаем мы твои тайны! Их сначала во всех газетах тщательно протреплют, а только потом начинают секрет из них делать, когда даже последняя свинья знает, что к чему.
– Ну вот и обращайся к последней свинье.
Из своей прошлой (журналистской жизни) Антон Анатольевич, помимо безудержной склонности к горячительным напиткам и разгульной жизни, вынес еще и крайнюю обидчивость. Он вполне мог обидеться на то, что ему сказали, будто небо – голубое, а слон – самое крупное наземное животное. Афанасьев это знал, потому плеснул курьеру Клепе еще, практически заставил выпить, а когда тот окончательно сомлел, обратился к губернатору:
– Ну, я же вижу, что ты в курсе! Давай, давай, говори, чего от меня хотят?
– А у тебя совесть нечиста, что боишься явиться в Москву неподготовленным, так? – ухмыльнулся Коркин. – Ну… ладно… это самое. Скажу. Начисли-ка еще по бокальчику, Женя. Подтягивают тебя, верно, вот зачем. На прошлой неделе мне звонил сам Глэбб. Заместитель директора госбезопасности всего Конгломерата. Глэбб!! – Антон Анатольевич поднял указательный палец, как бы давая Афанасьеву возможность прочувствовать всю значимость этого события и весомость громкого имени, только что названного им. – Не секрет, что около двух месяцев назад он тут был. Ты, конечно, в курсе, так?
– Да.
– В общем, дело касается малаховского проекта, а тебя, по всей видимости, тормошат как человека, который лично знал Малахова. Вот так.
– Все?
– Все.
Евгений Владимирович минуту смотрел на лукавое лицо Коркина, а потом прищурил левый глаз и произнес:
– Тэк-с! А ну-ка, еще по одной! Пока жена не видит, это самое, – передразнил он губернатора. – Упп!! Хорошие у тебя напитки, – выдохнул Афанасьев. – А теперь колись, Анатольич, после третьей: что тебе еще известно?
– Ну… это самое…
– Да давай, давай, я же вижу, что тебе самому невтерпеж рассказать, просто ломаешься, как красна девица!
– Ну, это самое… слышал я, что готовится какая-то операция, и набирают состав для нее… для ее… осу-ществле-ния, – выговорил Коркин. – Руководить будет вроде как Синька, наша, лос-энгельская, а курировать – лично Глэбб.
– Синька? А это еще кто такая?
– А помнишь толстую бабу, которая похожа на помесь бульдозера с кенгуру? Имя у нее такое длинное, дурацкое, и сама она…
– М-м-м… – принялся припоминать Женя.
– Ну, ты помнишь! Она на тебя в суд хотела подавать за то, что ты ей рассказал анекдот. Анекдот нормальный, лично я до сих пор не понял, чего она, дура, так взъерепенилась. Выдержка из протокола: «Были задержаны старший сержант Петренко – за изнасилование гражданки Сидоровой, и гражданка Сидорова – за неподчинение сотруднику милиции при исполнении…» Она же из себя такую законницу строила, вот ты ей и подсунул парадокс из абсурдной российской действительности… уф-ф-ф!! – закончил губернатор свою длинную фразу, отнявшую у него массу калорий.
Афанасьев привстал в кресле.
– Что? Вот эта… КОТОРАЯ?.. Да ты что, Антон Анатольич, в своем уме ли?
– За что купил, за то и продаю. А не выпить ли нам еще по одной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80