Алекс серьезно подозревал, что своим ровным, завидным загаром Гримальди обязан ультрафиолетовой лампе, но это было несущественно. Ему нравилась оживленная манера Гримальди вести разговор, нравилось смотреть, как сверкают на тонких пальцах золотые кольца, когда его собеседник взмахивал руками, сопровождая свой увлекательный рассказ изящными, отточенными жестами. Гримальди оказался талантливым рассказчиком, веселым бонвиваном, и Алексу ни разу не приходилось жалеть о потраченном времени. Кроме всего прочего. Гримальди оказался бесценным источником сведений, касающихся жизни в СССР.
Алекс рассказывал Гримальди о Дмитрии, однако ни разу не упомянул о своих подозрениях. Он не хотел подвергать Дмитрия опасности. К тому же Гримальди, по всей видимости, мало интересовало, где и кем работает Дмитрий, гораздо больше его занимала эмоциональная сторона истории. Встречу братьев он расценивал как поэтичный триумф справедливости.
– Ты и твой брат – это отмщение системе, погубившей Тоню Гордон, – сказал он однажды. Когда Алекс предложил им как-нибудь поужинать втроем, надеясь, что знакомство с таким необычным и экстравагантным человеком доставит Дмитрию удовольствие. Гримальди вежливо уклонился. Отчего-то эта идея пришлась ему не по вкусу.
Алекс неожиданно вспомнил, что он и Гримальди договорились встретиться завтра за ленчем. Он перешел Сену по мосту Пон дез Артс и углубился в живописные улочки Латинского квартала. Когда он проходил мимо дискотеки “Королевского клуба”, из дверей показалась парочка, которая страстно обнималась и целовалась на ходу. Девушка была светловолосой и тонкой, и Алекс стиснул зубы. Из “Бильбоке” выходили чернокожие музыканты, и Алекс вспомнил свой любимый джаз-клуб в Гринвич Вилледж. На углу бульвара Сен-Жермен ветер трепал старый предвыборный плакат – Жискар д’Эстен с уверенностью глядел в будущее. Уличный торговец продавал с лотка горячие жареные каштаны, и Алекс поддался искушению.
Подъезд его дома был темен. Выходя из крошечного лифта на своем этаже и жуя каштан, Алекс заметил крошечную женскую фигуру, скорчившуюся под его дверью. Он узнал шелковистые светлые волосы и овчинный полушубок, привезенный Дмитрием из Москвы, и его сердце отчаянно заколотилось в груди.
– Татьяна!
Она выпрямилась. Лицо ее было белым как мел.
– Что произошло? Что ты здесь делаешь?
Татьяна уставилась на него, ее лицо внезапно оказалось совсем близко.
– Я пришла... – начала она и внезапно прикусила губу. – Дмитрий только что улетел в Москву, его не будет две или три недели.
Алекс хотел что-то сказать, но не смог подыскать подходящих слов. Бумажный пакете каштанами выскользнул у него из рук. Несколько секунд они в молчании смотрели друг на друга, затем Алекс сделал шаг вперед и обнял ее. Лицо Татьяны было прохладным, но мягкие податливые губы обожгли его поцелуем.
– Я люблю тебя, – сказал Алекс.
Глаза Татьяны засияли от счастья, но почти мгновенно их выражение изменилось. Алекс увидел в ее глазах страх.
* * *
Октябрь был ночным хищником, и Дмитрий еще раз подумал об этом, карабкаясь по темной винтовой лестнице в кабинет своего начальника и учителя. Было два часа пополуночи. Дмитрий прилетел в Москву прошлой ночью и большую часть дня отсыпался в своей квартире на Пушкинской улице. После обеда он зашел в свой кабинет и ознакомился с последними докладами, а затем пообедал в ресторане клуба КГБ вместе с друзьями по отделу. Никто не знал, почему Октябрь так срочно вызвал его обратно. В последнее время, правда, ходило множество слухов об активизации итальянских “Красных бригад” и французской “Аксьон директ” – двух организациях левого толка, в которые недавно удалось внедриться сотрудникам отдела, однако за последние дни не случилось ничего необычного, ничего такого, что могло бы потребовать немедленного возвращения Морозова из Парижа.
Он вернулся домой и пролистал книгу Джона Баррена о КГБ, недавно опубликованную в Нью-Йорке. В час тридцать ночи за ним приехала машина, которая отвезла его в старинный особняк, превращенный Октябрем в штаб-квартиру Тринадцатого отдела.
– Входи, Дмитрий, – раздался из-за дверей надтреснутый голос Октября.
“Интересно, что бы сказал мне Октябрь, если бы знал, что я только что встречался в Париже со своим братом?” – подумал Дмитрий. Может быть, это из-за Алекса его так внезапно отозвали? И он почувствовал легкую тревогу.
Он вошел в крошечную комнатку, которую занимал Октябрь. Папки с досье были разложены аккуратными стопками, но они были повсюду – на столе, на стульях, даже на полу. Октябрь сидел за своим дубовым столом на жестком стуле с прямой спинкой. Кресел он не признавал.
– Снимай пальто и присаживайся, – проскрежетал Октябрь. – Что новенького в Париже?
Дмитрий уставился на него сквозь пласты синего сигаретного дыма, которые словно туман висели в мрачной, холодной комнате. С момента их последней встречи Октябрь стал еще больше напоминать высохшую мумию. Заострившийся нос загибался вниз как клюв хищной птицы, скулы торчали из-под сухой, морщинистой кожи, натягивая ее с такой силой, словно вот-вот готовы были прорвать. Горящие глаза старого чекиста запали еще глубже, а морщинистая тонкая шея сиротливо торчала из широкого воротника черного вязаного свитера. Длинные седые волосы Октября пожелтели и на концах завились в кольца.
– В Париже... – начал Дмитрий и замолчал, сообразив, что Октябрь задал свой вопрос просто в качестве вступления. Похоже, он и вовсе не собирался выслушивать отчет о работе Дмитрия.
– Я вызвал тебя, сынок, – сказал Октябрь, прикуривая новую сигарету от окурка предыдущей, – потому что примерно год назад ты в одиночку справился с одним сложным и очень важным заданием. Пришло время сделать еще один шаг...
Дмитрий с недоумением уставился на него.
– Я хочу, чтобы ты кое с кем встретился, – проскрипел Октябрь. – Прямо сейчас.
Он подошел к двери, соединявшей его кабинет с комнатой секретаря, и бесшумно отворил ее.
– Он уже здесь, – сказал он кому-то невидимому. – Можешь войти.
И он отступил в сторону.
– Добрый вечер, Дмитрий, – раздался приятный, странно знакомый голос.
В проеме двери появился мужчина в элегантном костюме, его фигура четко виднелась в слабом свете, проникавшем в кабинет из комнаты секретаря. Дмитрий прищурил глаза. Человек шагнул внутрь и повернулся к нему. На лице его играла улыбка.
Дмитрий узнал это благородное лицо со шрамом – перед ним стоял Олег Калинин.
Глава 13
В своих фантазиях Татьяна бесчисленное количество раз воображала себе тот момент, когда Алекс обнимет ее. Она мечтала о его мягких губах, касающихся ее лица и тела, о том, как его светловолосая голова прижмется к ее щеке, как его голос произнесет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
Алекс рассказывал Гримальди о Дмитрии, однако ни разу не упомянул о своих подозрениях. Он не хотел подвергать Дмитрия опасности. К тому же Гримальди, по всей видимости, мало интересовало, где и кем работает Дмитрий, гораздо больше его занимала эмоциональная сторона истории. Встречу братьев он расценивал как поэтичный триумф справедливости.
– Ты и твой брат – это отмщение системе, погубившей Тоню Гордон, – сказал он однажды. Когда Алекс предложил им как-нибудь поужинать втроем, надеясь, что знакомство с таким необычным и экстравагантным человеком доставит Дмитрию удовольствие. Гримальди вежливо уклонился. Отчего-то эта идея пришлась ему не по вкусу.
Алекс неожиданно вспомнил, что он и Гримальди договорились встретиться завтра за ленчем. Он перешел Сену по мосту Пон дез Артс и углубился в живописные улочки Латинского квартала. Когда он проходил мимо дискотеки “Королевского клуба”, из дверей показалась парочка, которая страстно обнималась и целовалась на ходу. Девушка была светловолосой и тонкой, и Алекс стиснул зубы. Из “Бильбоке” выходили чернокожие музыканты, и Алекс вспомнил свой любимый джаз-клуб в Гринвич Вилледж. На углу бульвара Сен-Жермен ветер трепал старый предвыборный плакат – Жискар д’Эстен с уверенностью глядел в будущее. Уличный торговец продавал с лотка горячие жареные каштаны, и Алекс поддался искушению.
Подъезд его дома был темен. Выходя из крошечного лифта на своем этаже и жуя каштан, Алекс заметил крошечную женскую фигуру, скорчившуюся под его дверью. Он узнал шелковистые светлые волосы и овчинный полушубок, привезенный Дмитрием из Москвы, и его сердце отчаянно заколотилось в груди.
– Татьяна!
Она выпрямилась. Лицо ее было белым как мел.
– Что произошло? Что ты здесь делаешь?
Татьяна уставилась на него, ее лицо внезапно оказалось совсем близко.
– Я пришла... – начала она и внезапно прикусила губу. – Дмитрий только что улетел в Москву, его не будет две или три недели.
Алекс хотел что-то сказать, но не смог подыскать подходящих слов. Бумажный пакете каштанами выскользнул у него из рук. Несколько секунд они в молчании смотрели друг на друга, затем Алекс сделал шаг вперед и обнял ее. Лицо Татьяны было прохладным, но мягкие податливые губы обожгли его поцелуем.
– Я люблю тебя, – сказал Алекс.
Глаза Татьяны засияли от счастья, но почти мгновенно их выражение изменилось. Алекс увидел в ее глазах страх.
* * *
Октябрь был ночным хищником, и Дмитрий еще раз подумал об этом, карабкаясь по темной винтовой лестнице в кабинет своего начальника и учителя. Было два часа пополуночи. Дмитрий прилетел в Москву прошлой ночью и большую часть дня отсыпался в своей квартире на Пушкинской улице. После обеда он зашел в свой кабинет и ознакомился с последними докладами, а затем пообедал в ресторане клуба КГБ вместе с друзьями по отделу. Никто не знал, почему Октябрь так срочно вызвал его обратно. В последнее время, правда, ходило множество слухов об активизации итальянских “Красных бригад” и французской “Аксьон директ” – двух организациях левого толка, в которые недавно удалось внедриться сотрудникам отдела, однако за последние дни не случилось ничего необычного, ничего такого, что могло бы потребовать немедленного возвращения Морозова из Парижа.
Он вернулся домой и пролистал книгу Джона Баррена о КГБ, недавно опубликованную в Нью-Йорке. В час тридцать ночи за ним приехала машина, которая отвезла его в старинный особняк, превращенный Октябрем в штаб-квартиру Тринадцатого отдела.
– Входи, Дмитрий, – раздался из-за дверей надтреснутый голос Октября.
“Интересно, что бы сказал мне Октябрь, если бы знал, что я только что встречался в Париже со своим братом?” – подумал Дмитрий. Может быть, это из-за Алекса его так внезапно отозвали? И он почувствовал легкую тревогу.
Он вошел в крошечную комнатку, которую занимал Октябрь. Папки с досье были разложены аккуратными стопками, но они были повсюду – на столе, на стульях, даже на полу. Октябрь сидел за своим дубовым столом на жестком стуле с прямой спинкой. Кресел он не признавал.
– Снимай пальто и присаживайся, – проскрежетал Октябрь. – Что новенького в Париже?
Дмитрий уставился на него сквозь пласты синего сигаретного дыма, которые словно туман висели в мрачной, холодной комнате. С момента их последней встречи Октябрь стал еще больше напоминать высохшую мумию. Заострившийся нос загибался вниз как клюв хищной птицы, скулы торчали из-под сухой, морщинистой кожи, натягивая ее с такой силой, словно вот-вот готовы были прорвать. Горящие глаза старого чекиста запали еще глубже, а морщинистая тонкая шея сиротливо торчала из широкого воротника черного вязаного свитера. Длинные седые волосы Октября пожелтели и на концах завились в кольца.
– В Париже... – начал Дмитрий и замолчал, сообразив, что Октябрь задал свой вопрос просто в качестве вступления. Похоже, он и вовсе не собирался выслушивать отчет о работе Дмитрия.
– Я вызвал тебя, сынок, – сказал Октябрь, прикуривая новую сигарету от окурка предыдущей, – потому что примерно год назад ты в одиночку справился с одним сложным и очень важным заданием. Пришло время сделать еще один шаг...
Дмитрий с недоумением уставился на него.
– Я хочу, чтобы ты кое с кем встретился, – проскрипел Октябрь. – Прямо сейчас.
Он подошел к двери, соединявшей его кабинет с комнатой секретаря, и бесшумно отворил ее.
– Он уже здесь, – сказал он кому-то невидимому. – Можешь войти.
И он отступил в сторону.
– Добрый вечер, Дмитрий, – раздался приятный, странно знакомый голос.
В проеме двери появился мужчина в элегантном костюме, его фигура четко виднелась в слабом свете, проникавшем в кабинет из комнаты секретаря. Дмитрий прищурил глаза. Человек шагнул внутрь и повернулся к нему. На лице его играла улыбка.
Дмитрий узнал это благородное лицо со шрамом – перед ним стоял Олег Калинин.
Глава 13
В своих фантазиях Татьяна бесчисленное количество раз воображала себе тот момент, когда Алекс обнимет ее. Она мечтала о его мягких губах, касающихся ее лица и тела, о том, как его светловолосая голова прижмется к ее щеке, как его голос произнесет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162