Соседские мальчишки презирали его за красивое лицо и физическую слабость, дразнили “девчонкой”, и он частенько возвращался домой в ссадинах и синяках. Ему было всего семнадцать, когда на джазовом фестивале он встретился со сладкоречивым саксофонистом. Фрэнки вернулся домой только на следующее утро, одновременно испуганный и восхищенный открытием собственной гомосексуальности. Отныне ему стало ясно, отчего его не тянет к женщинам.
Однако он быстро понял и другой факт: ему нужно скрывать свою склонность, если он хочет добиться успеха в жизни. Новый Орлеан в 1937 году терпеть не мог гомосексуалистов. Впрочем, насколько ему было известно, точно так же относились к подобным ему и во всех остальных местах.
Фрэнки обуревали великие амбиции, и он страстно желал преуспеть, однако что ему было делать? Он был слаб телом, и одноклассники высмеивали и недолюбливали его. По происхождению он был наполовину итальянец, наполовину ирландец. Мать его была родом из небольшой рыбачьей деревушки в окрестностях Анконы, что расположена на Адриатическом побережье Италии. С Колином Флэнеганом она повстречалась в Луизиане, куда иммигрировала вместе со своей семьей. Отец умер, когда Фрэнки был еще младенцем, и он видел его только на старых фотографиях: худой ирландец с лицом, как у хорька. Воспитывал Фрэнки и учил его французскому языку отчим – второй муж матери, добрый и сердечный человек, который часто оглушительно и раскатисто смеялся.
Остров Корсика, где родился Наполеон, славился своими бандитами, и Фрэнки, отчаянно желавший чего-то такого, что могло его всерьез заинтересовать, и очарованный ореолом романтики, окружавшим этих людей, взял фамилию отчима и стал считать своими его родовые корни. Даже свое имя он изменил на итальянский манер и превратился во Франко. Начиная с восемнадцати лет, когда он окончил школу и переехал на Восточное побережье, Франко Гримальди считал себя прямым потомком корсиканских бандитов. Тщательно скрываемая истина состояла в том, что его родители владели в Новом Орлеане двумя ресторанчиками; если там и можно было найти какой-то криминал, то только в кассовых книгах, в которых учитывалось поступление наличных.
Однако обман оставался нераскрытым на протяжении нескольких лет. Всем своим друзьям Гримальди был известен под кличкой Корсиканец. Коллеги по Центральному разведывательному управлению прозвали его Наполеоном. Они тоже высмеивали его пристрастие к цветастым жилетам, ярким галстукам, шелковым платкам и массивным украшениям из золота, однако это было проявлением обыкновенной зависти, и потому их уколы оставляли его равнодушным.
Разведка привлекла его потому, что он любил приключения и не боялся рисковать, во всяком случае до тех пор, пока ему приходилось сражаться при помощи мозгов, не пуская в ход кулаки. Вовсе не легенда о корсиканском происхождении, которую он обернул вокруг себя как знамя, а его итальянское имя и отменное знание языка способствовали получению им первого задания. Шел 1943 год – самый пик войны, когда он вместе с группой таких же, как он, агентов итальянского происхождения высадился на Сицилии. В их задачу входило проникнуть в оплот мафии и, действуя от лица американского генерала Джорджа Паттона, начать переговоры с местными капо о совместном выступлении против Муссолини.
Тогда он был почти мальчишкой, самым младшим в группе – ему едва исполнилось двадцать три. До самой смерти он будет помнить дымные хижины в горах близ Палермо, где он лицом к лицу встретился с главарями мафии и заглянул в длинные стволы их люгеров. Он прекрасно знал, что любой из этих людей может быть переодетым фашистом или наемным убийцей немцев. Однако он уцелел; мало того, им даже удалось достичь соглашения. Мафиози готовы были начать восстание против Муссолини и его немецких союзников. Именно после Сицилии Гримальди поверил в свою счастливую звезду.
Он продолжил игры со смертью в Берлине вскоре после победы над Германией, где продолжали гибнуть русские и американские агенты – первые жертвы “холодной войны”. У него даже завязалось тесное знакомство с советским офицером, с которым они пережили немало приключений и опасностей. Однако их последняя совместная операция окончилась трагически. Гримальди, оставшись один, занялся своим собственным многообещающим проектом – “гамбитом Геллена”.
То были дни, когда американские разведслужбы, созданные на период военного времени, такие, как Бюро стратегических служб, находились при последнем издыхании, а отцы-основатели БСС – компания до умиления беспомощных американцев с голубыми глазами и такой же голубой кровью – прилагали максимум усилий, чтобы создать новую организацию, способную противостоять советским секретным службам. В представлениях Гримальди они скорее напоминали бойскаутов, объявивших войну чикагским головорезам и бандитам, или доверчивых крестоносцев, размахивающих крестом пред кровожадными ордами султана Саладдина. НКВД успел наводнить важнейшие центры управления Запада сотнями и тысячами своих агентов, а новорожденное Центральное разведывательное управление ничем подобным не обладало: не было ни резидентов, ни агентурных сетей, ни вербовок на самом верху. Именно в этот момент выступил на сцену Гримальди – все еще молодой человек, но уже хладнокровный циник. Он предложил решение проблемы, и имя ему было – Геллен.
Как ни странно, но впервые он услышал это имя от русских в один из тех редких моментов, когда обе державы-победительницы объединили свои силы для охоты на беглых нацистских преступников. Гримальди узнал, что генерал Рейнхард Геллен был настоящим кошмаром русских, человеком, которого они поклялись уничтожить во что бы то ни стало. Во время войны Геллен возглавлял разведывательно-диверсионную деятельность, направленную против Советского Союза, и сумел создать в России целую сеть прекрасно законспирированных агентов. Когда война закончилась, эта обширная сеть – собственно говоря, их было несколько – осталась практически неповрежденной, а большинство из его резидентов неразоблаченными. Русских как раз больше всего бесило именно то, что среди них, в государственных учреждениях СССР и в армейских штабах, находятся коварные нацистские агенты. За архивами и досье Геллена, где находились списки завербованных предателей, охотились различные подразделения государственной безопасности, однако больше всего русским нужна была его голова.
Гримальди воспользовался всеми известными ему приемами и уловками. Он покупал информацию у бывших немецких офицеров за еду, виски, сигареты, опустошая склады армии США, он напропалую флиртовал с секретаршами, которые печатали доклады для его собственных боссов, но самым ценным источником информации для него стал обмен секретами с двумя агентами английской разведки, которых он потчевал крохами сведений о советско-американских переговорах, касающихся будущего разгромленной Германской империи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
Однако он быстро понял и другой факт: ему нужно скрывать свою склонность, если он хочет добиться успеха в жизни. Новый Орлеан в 1937 году терпеть не мог гомосексуалистов. Впрочем, насколько ему было известно, точно так же относились к подобным ему и во всех остальных местах.
Фрэнки обуревали великие амбиции, и он страстно желал преуспеть, однако что ему было делать? Он был слаб телом, и одноклассники высмеивали и недолюбливали его. По происхождению он был наполовину итальянец, наполовину ирландец. Мать его была родом из небольшой рыбачьей деревушки в окрестностях Анконы, что расположена на Адриатическом побережье Италии. С Колином Флэнеганом она повстречалась в Луизиане, куда иммигрировала вместе со своей семьей. Отец умер, когда Фрэнки был еще младенцем, и он видел его только на старых фотографиях: худой ирландец с лицом, как у хорька. Воспитывал Фрэнки и учил его французскому языку отчим – второй муж матери, добрый и сердечный человек, который часто оглушительно и раскатисто смеялся.
Остров Корсика, где родился Наполеон, славился своими бандитами, и Фрэнки, отчаянно желавший чего-то такого, что могло его всерьез заинтересовать, и очарованный ореолом романтики, окружавшим этих людей, взял фамилию отчима и стал считать своими его родовые корни. Даже свое имя он изменил на итальянский манер и превратился во Франко. Начиная с восемнадцати лет, когда он окончил школу и переехал на Восточное побережье, Франко Гримальди считал себя прямым потомком корсиканских бандитов. Тщательно скрываемая истина состояла в том, что его родители владели в Новом Орлеане двумя ресторанчиками; если там и можно было найти какой-то криминал, то только в кассовых книгах, в которых учитывалось поступление наличных.
Однако обман оставался нераскрытым на протяжении нескольких лет. Всем своим друзьям Гримальди был известен под кличкой Корсиканец. Коллеги по Центральному разведывательному управлению прозвали его Наполеоном. Они тоже высмеивали его пристрастие к цветастым жилетам, ярким галстукам, шелковым платкам и массивным украшениям из золота, однако это было проявлением обыкновенной зависти, и потому их уколы оставляли его равнодушным.
Разведка привлекла его потому, что он любил приключения и не боялся рисковать, во всяком случае до тех пор, пока ему приходилось сражаться при помощи мозгов, не пуская в ход кулаки. Вовсе не легенда о корсиканском происхождении, которую он обернул вокруг себя как знамя, а его итальянское имя и отменное знание языка способствовали получению им первого задания. Шел 1943 год – самый пик войны, когда он вместе с группой таких же, как он, агентов итальянского происхождения высадился на Сицилии. В их задачу входило проникнуть в оплот мафии и, действуя от лица американского генерала Джорджа Паттона, начать переговоры с местными капо о совместном выступлении против Муссолини.
Тогда он был почти мальчишкой, самым младшим в группе – ему едва исполнилось двадцать три. До самой смерти он будет помнить дымные хижины в горах близ Палермо, где он лицом к лицу встретился с главарями мафии и заглянул в длинные стволы их люгеров. Он прекрасно знал, что любой из этих людей может быть переодетым фашистом или наемным убийцей немцев. Однако он уцелел; мало того, им даже удалось достичь соглашения. Мафиози готовы были начать восстание против Муссолини и его немецких союзников. Именно после Сицилии Гримальди поверил в свою счастливую звезду.
Он продолжил игры со смертью в Берлине вскоре после победы над Германией, где продолжали гибнуть русские и американские агенты – первые жертвы “холодной войны”. У него даже завязалось тесное знакомство с советским офицером, с которым они пережили немало приключений и опасностей. Однако их последняя совместная операция окончилась трагически. Гримальди, оставшись один, занялся своим собственным многообещающим проектом – “гамбитом Геллена”.
То были дни, когда американские разведслужбы, созданные на период военного времени, такие, как Бюро стратегических служб, находились при последнем издыхании, а отцы-основатели БСС – компания до умиления беспомощных американцев с голубыми глазами и такой же голубой кровью – прилагали максимум усилий, чтобы создать новую организацию, способную противостоять советским секретным службам. В представлениях Гримальди они скорее напоминали бойскаутов, объявивших войну чикагским головорезам и бандитам, или доверчивых крестоносцев, размахивающих крестом пред кровожадными ордами султана Саладдина. НКВД успел наводнить важнейшие центры управления Запада сотнями и тысячами своих агентов, а новорожденное Центральное разведывательное управление ничем подобным не обладало: не было ни резидентов, ни агентурных сетей, ни вербовок на самом верху. Именно в этот момент выступил на сцену Гримальди – все еще молодой человек, но уже хладнокровный циник. Он предложил решение проблемы, и имя ему было – Геллен.
Как ни странно, но впервые он услышал это имя от русских в один из тех редких моментов, когда обе державы-победительницы объединили свои силы для охоты на беглых нацистских преступников. Гримальди узнал, что генерал Рейнхард Геллен был настоящим кошмаром русских, человеком, которого они поклялись уничтожить во что бы то ни стало. Во время войны Геллен возглавлял разведывательно-диверсионную деятельность, направленную против Советского Союза, и сумел создать в России целую сеть прекрасно законспирированных агентов. Когда война закончилась, эта обширная сеть – собственно говоря, их было несколько – осталась практически неповрежденной, а большинство из его резидентов неразоблаченными. Русских как раз больше всего бесило именно то, что среди них, в государственных учреждениях СССР и в армейских штабах, находятся коварные нацистские агенты. За архивами и досье Геллена, где находились списки завербованных предателей, охотились различные подразделения государственной безопасности, однако больше всего русским нужна была его голова.
Гримальди воспользовался всеми известными ему приемами и уловками. Он покупал информацию у бывших немецких офицеров за еду, виски, сигареты, опустошая склады армии США, он напропалую флиртовал с секретаршами, которые печатали доклады для его собственных боссов, но самым ценным источником информации для него стал обмен секретами с двумя агентами английской разведки, которых он потчевал крохами сведений о советско-американских переговорах, касающихся будущего разгромленной Германской империи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162