Мы отодвинулись губами друг от друга. В глазах Киста, черных и полных лихорадочного, бесстыдного желания, пылал жар. И все равно страха не было.
– Дай мне это… – выдохнул он. – Я не прокушу твою кожу, если… – он перевел дыхание, – если ты мне это дашь.
– Молчи, Кистен, – шепнула я, закрывая глаза, чтобы отделить себя, насколько возможно, от этой неразличимой смеси двух разных желаний.
– Да, миз Морган.
Это был едва слышный шепот, я даже не знаю, услышала я его или нет. Во мне росло желание, непобедимое, одолевающее рассудок. Я знала, что не надо, но сердце билось птицей, и я погладила его по шее ногтями, оставив красные следы. Кистен вздрогнул, его руки опустились к моей пояснице, твердые, ищущие. Жидкий огонь хлынул у меня из шеи, когда он наклонил голову и нашел мой шрам. Резко и сильно звучало его дыхание, волнами наслаждения обдавало меня из его губ.
– Я не буду… не буду… – тяжело дышал он, и я поняла, что он балансирует на грани чего-то большего. Меня пробрала дрожь, когда он ласковыми зубами провел по моей шее. Неразличимый шепот струился в мои мысли, обращаясь к чувствам. – Скажи «да», любимая, – просил он, и настойчивое обещание слышалось в этом низком, чарующем голосе. – Скажи, любимая, скажи… дай мне и это тоже.
У меня подкашивались ноги, прохладные зубы перебирали мою кожу снова и снова, пробуя, маня. А руки твердо держали меня за плечи. Хотела ли я этого? С горячими от навернувшихся слез глазами я созналась себе, что уже не знаю. Куда меня не могла заманить Айви, заманил Кистен. Я только молилась, чтобы Кистен не ощутил этого в моих пальцах, вцепившихся в его руки, будто в последнюю соломинку, удерживающую меня в здравом уме на краю времен.
– Тебе надо услышать «да»? – шепнула я и сама услышала в своем голосе страсть.
Лучше мне умереть здесь с Кистеном, чем в страхе с Пискари.
Прозвенел звонок лифта, и двери открылись. По лодыжкам повеял холодный воздух, с болезненной резкостью я вернулась к реальности. Слишком поздно, я слишком долго мешкала.
– Флакон у меня? – спросила я одними губами, еще играя короткими волосами над ямочкой у него на шее.
Я чувствовала на себе его тяжесть, а запах кожи и шелка теперь будет для меня всегда означать Кистена. Мне не хотелось шевелиться. Не хотелось выходить из лифта.
У Киста билось сердце, я услышала, как он сглотнул.
– У тебя в сумочке, – выдохнул он.
– Вот и хорошо.
Я сжала зубы, крепче ухватила его за волосы, отдернула его голову назад и ударила вверх коленом.
Кист отпрянул, ударился в противоположную стену, кабина затряслась. Черт, я промахнулась.
Запыхавшийся и взъерошенный, он выпрямился и пощупал ребра.
– Быстрее надо двигаться, ведьма.
Откинув волосы с глаз, он жестом пропустил меня вперед. На подгибающихся коленях я вышла из лифта.
Глава двадцать седьмая
Дневное обиталище Пискари было совсем не таким, как я ожидала увидеть.
Выйдя из лифта, я завертела головой из стороны в сторону, рассматривая все вокруг. Потолки были высокие – футов десять, не меньше, белые между мягкими складками полотнищ ткани, выкрашенных в основные цвета. Широкие арочные проемы вели в столь же просторные соседние залы. Интимный уют обиталища плейбоя в сочетании с каким-то музейным духом. Я секунду потратила на поиск лей-линии и не нашла, что неудивительно: слишком глубоко я была под землей.
Мои ботинки ступали по роскошному серовато-белому ковру. Мебель была подобрана со вкусом, и кое-где попадались подсвеченные предметы искусства. Портьеры от пола до потолка через равные интервалы создавали иллюзию, что за ними прячутся окна. Между ними стояли книжные шкафы с книгами за стеклом, и каждый том казался старше, чем Поворот. Нику бы это понравилось, и я успела подумать: хорошо бы он видел мою записку. Первые намеки на возможный успех придали моей походке уверенности, которой она не заслуживала. Но может, с флаконом Кистена и запиской Нику я сумею как-нибудь ускользнуть от смерти.
Двери лифта закрылись. Я обернулась и отметила, что здесь не было кнопки, чтобы снова их открыть. И лестницы здесь тоже не было – значит, она вела куда-то в другое место. Сердце у меня резко стукнуло и снова забилось ровно. Ускользнуть от смерти? Ну-ну.
– Сними ботинки, – велел Кист.
Я наклонила голову, решив, что ослышалась.
– Что?
– Они грязные. – Он смотрел только мне на ноги, все еще раскрасневшийся. – Сними.
Я глянула на лежащий под ногами белый ковер. Он хочет, чтобы я убила Пискари, но тревожится, как бы я не измазала ботинками ковер?
Состроив гримасу, я сняла ботинки и оставила их возле лифта. Не верила я в его надежды, придется мне умирать босиком.
Но ковер под ногами был приятен на ощупь, и я пошла за Кистеном, стараясь не нащупывать в сумке флакон, который, как сказал Кист, там лежал. Сам Кист снова напрягся, выставив челюсть, и очень помрачнел – совсем не тот победительный вампир, который чуть не заставил меня капитулировать. Вид у него был ревнивый и обиженный. В точности как у любовника, который получил отставку.
Дай мне это, – звучало у меня в памяти, и я не могла унять дрожь. Интересно, просил ли он Пискари точно так же, зная, что просит крови. И еще мне было интересно, что взятие крови значит для Кистена: случайную связь или нечто большее.
Приглушенный звук уличного движения отвлек мое внимание от картины, на которой, похоже, Пискари и Линдберг пили пиво в английском пабе. Шагая медленно, чтобы скрыть хромоту, Кистен ввел меня в подземную гостиную. И дальнем ее конце имелся выложенный кафелем уголок для завтрака, а перед ним – убей меня Бог! – окно второго этажа, выходящее на реку. Пискари блаженствовал за небольшим плетеным из проволоки столиком прямо в центре этого круглого пространства, окруженного ковром. Я знала, что мы под землей, и это не окно, а всего лишь видеоэкран, но чертовски было на окно похоже.
Небо светлело с наступающим рассветом, бросая блики на серую реку. Небоскребы Цинциннати темнели силуэтами на фоне светлеющего неба. От колесных пароходов поднимался дым – там разводили пары, готовясь к первой волне туристов. Воскресный трафик был неплотен, и шум отдельных проезжающих автомобилей терялся за стуком, звонами, грохотом, неведомо откуда доносящимися окликами, создающими городской фон. Вода рябила под бризом, и у меня волосы шевелились в такт порывам ветра. Пораженная последней деталью, я подняла голову и стала осматривать потолок, пока не заметила отдушину. Где-то вдали прогудела сирена.
– Получаешь удовольствие, Кист? – спросил Пискари, отвлекая мое внимание от бегуна с собакой на дорожке вдоль реки.
Кист покраснел, даже шея побагровела, и склонил голову.
– Я хотел понять, о чем говорила Айви, – промямлил он, и вид у него был как у мальчишки, которого поймали за поцелуями с соседской девчонкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121