– Весна, – сказал Клэр, обращаясь к своему другу. Тот безучастно смотрел на расстилающиеся перед ними ледники.
– Весна, зима, лето – не все ли равно? – вяло откликнулся Герье.
– Старина, вы забыли о нашем плане, – воскликнул англичанин.
– Нет, я помню, но за эти бесконечные месяцы, проведенные нами в монастыре, я познал нечто такое, чего не ведала моя душа прежде. Я научился ценить покой, мир внутри нас. Самоуглубление, самосозерцание являются уделом мудрости.
– Эй, старина, ваша философия – результат болезни. Сильному и здоровому человеку не прожить самосозерцанием. Когда солнце согреет ваши кости, вы заговорите иначе.
– Дорогой Джон, идите дальше один, ищите Долину, если вы стремитесь туда, – я никогда не пытался узнать, что влечет вас в сторону Куинслея, – а я останусь здесь, навсегда, среди этих добрых отшельников.
– Стыдитесь, друг! Когда мы находимся у цели нашего путешествия, вы отступаете. Может быть, мадам Гаро ждет вашей помощи, а вы будете сидеть здесь и заниматься самоуглублением.
При этих словах мистера Клэра взгляд француза несколько оживился.
– Я знаю, что это временная слабость, – продолжал англичанин. – Вот за этими горами Долина, и мы будем там, я успел уже разузнать кое-что относительно дальнейшего пути.
Глаза Герье следовали по направлению его пальца.
– Видите между двух вершин узкое ущелье? Там пропасть, через которую нет прохода. Монахи доходили до этой границы владений Куинслея. Мы сделаем то, чего они не могли сделать – мы переправимся через пропасть.
Лицо Герье выражало крайнее удивление, глаза его были прикованы к какой-то точке на небе. Друг его, имеющий лучшее зрение, сразу увидел все.
– Аэроплан! – воскликнул он взволнованным голосом, – Смотрите, Рене, аэроплан. Из Долины Новой Жизни!
– Он летит так высоко, что едва различим.
– Вот она, птица, о которой говорил настоятель монастыря. Нет, Рене, вы не должны отказываться от задуманного.
– Здесь, над пустынными горами, проходит воздушный путь ют Высокого Утеса на неведомый остров в Индийском океане, с которого Куинслей получает все необходимое из стран Старого и Нового Света, – заговорил Рене. – О Джон, я чувствую, как во мне снова закипает желание проникнуть в Долину, хотя я стал уже сомневаться, не сон ли все виденное мною там, не плод ли больной фантазии? Джон, этот аэроплан вернул меня к действительности.
– Руку, товарищ! Через неделю мы тронемся в путь.
Погода установилась весенняя. Снег стал таять, сбегая каскадами шумливых вод, появились проталины и на них уже весело чирикали какие-то маленькие серенькие птички. Ледники сверкали, как алмазы, солнечные лучи обжигали кожу. Проводники и носильщики с оживлением принялись за работу; в несколько дней все было готово для выступления.
Монахи вышли прощаться, они грустно покачивали головами, наблюдая беготню и суетню последних минут. Старый монах, настоятель монастыря, отвел Герье в помещение храма со странными фигурами богов, вырубленных из камня. Он поставил его перед грубым изображением богини, наполовину женщины, наполовину животного, потом подвел его к статуе, у которой было шесть рук и три глаза, смотрящих в прошлое, настоящее и будущее. Он повторял: «Махакала», «Махакала», что-то говорил на своем непонятном языке, обращаясь то к богам, то к путешественнику. Может быть, он заклинал его от разных несчастий, может быть предсказывал ему будущее?
Герье низко поклонился ему; монах присел в знак уважения, и они расстались. Рене догнал своего друга, замыкающего шествие носильщиков, уже когда начался подъем на край ледника.
Опасный подъем одолели к концу третьего дня. Пройдя немного, оказались на краю пропасти шириною не менее ста метров. Она начиналась у карниза неприступной скалы и, огибая край ледяного массива, спускалась в глубину, как бы проваливаясь в преисподнюю, так что глаз не мог достигнуть ее дна. Эта трещина между двух гор постепенно расширялась и превращалась в глубочайшую долину, отделяющую снеговую цепь от другой цепи гор, более низких, но зато совершенно диких и неприступных.
– Смотрите, налево стена, направо – широкая пропасть. Переход на ту сторону возможен только здесь, прямо против нас.
– Я не думаю, Джон, что вы рассчитываете построить мост, – заметил Герье,
– Вы, кажется, смеетесь надо мной, дорогой друг?
– Я не вижу способа перебраться на ту сторону.
Клэр весело рассмеялся.
– Вы забыли, старина, мои станки. Но это – завтра, а сейчас надо располагаться на ночлег.
За ужином англичанин сообщил свой план.
– Нужно все предвидеть. Важно не только перебраться во владения Куинслея, важно иметь свободный путь к отступлению. Ким, носильщики останутся здесь. Мы проникнем в Долину Новой Жизни только вдвоем, налегке. Как мы туда пойдем – это должно быть тайной. По ту сторону пропасти вы будете указывать дорогу. Необходимые вещи мы спрячем где-нибудь, чтобы они оказались у нас под рукой. Одно беспокоит меня: не будете ли вы сейчас же узнаны?
Рене горько усмехнулся.
– За эти два года я так изменился, что навряд ли узнает меня даже Анжелика.
– Во всяком случае, из осторожности, мы будем двигаться вперед только под покровом темноты. Теперь, дорогой Рене, отдыхать. Нам надо встать как можно раньше.
Солнце еще не успело выйти из-за гор, холодные бледные лучи его только скользили по вершинам, а Герье уже вышел из палатки. Он не спал всю ночь, его томила тоска. Желание найти любимую перемежалось страхом. Мрачные мысли неотступно преследовали его.
Клэр сразу принялся за работу. Он распоряжался раскупориванием длинных узких ящиков. Неумелые люди суетились и кричали более, чем того требовало дело.
– О, дьяволы!.. – Англичанин ругался на родном языке и командовал на ломаном туземном. – Переверните ящик крышкой кверху, поставьте треножник вот здесь…
Скоро Герье увидел, как из отдельных частей были составлены два больших станка, с помощью которых бросают с берега спасательные канаты на тонущие суда.
– Ваша идея прекрасна, Джон, но не понимаю, как закрепится ракета, упавшая на том краю пропасти?
– Я рассчитываю на случай, а, впрочем, я видоизменил снаряд таким образом, что на головном конце его устроено нечто вроде якоря. – С видом опытного артиллериста англичанин заложил в станок большую ракету; сзади нее привязал и аккуратно повесил на особую подставку длинную тонкую веревку, смотанную в правильную бухту. Затем поджег фитиль и отскочил на несколько шагов в сторону, отталкивая руками любопытных. Раздалось зловещее шипение, грохот потряс ущелье. Ракета взвилась вверх, увлекая за собой шнур, врезалась в уступ на другом краю пропасти. Клэр приказал тянуть повисшую над бездной веревку. Она натянулась, как струна, и вдруг полетела назад:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127