Здесь уж вы мне поверьте!
– Тогда расскажите нам подробнее, сэр, будьте так добры, – улыбнулся доктор Твид, глядя на церковного сторожа так, как созерцал бы какой-нибудь любопытный экспонат под стеклом или, скорее, недавно поступившего в психиатрическую лечебницу пациента, составляя предварительное заключение насчет его проблем, главной из которых являлся, безусловно, грог.
– А вы что думали? – возопил мистер Боттом, обращаясь ко всем присутствующим, так что в картежной комнате и у дубовой стойки воцарилась гробовая тишина. – Вы что, думали, будто в усадьбе обосновался сам Чарли Кэмплемэн? По-вашему, я бы не узнал Чарли Кэмплемэна, Чарли, который был ко мне так добр? Говорю вам доподлинно: Уинтермарч не более похож на Чарли Кэмплемена, чем, скажем, вон та бочка для дождевой воды во дворе!
Мистер Боттом, невзирая на свой род занятий и отталкивающую внешность – а может статься, как раз и благодаря им, – обладал чутким слухом, под стать заячьему; он знал все, что происходит в деревне. Вот уже несколько недель он исподтишка наблюдал да прислушивался, выведывая да вынюхивая во всех углах, пока не оценил сполна весь ужас ситуации; причем все это время терпел абсурдные предположения односельчан, а сам помалкивал, точно в рот воды набрал.
Церковный сторож предостерегающе взмахнул кулаком.
– Мистер Бид Уинтермарч? Гром меня разрази, что до обитателей усадьбы, это не мистера Вида Уинтермарча надо вам опасаться! Не его, а ее! Месть, спустя тридцать лет, месть замышляет дух, что вьется промеж вас в ночи – вот чего бойтесь!
И, не то расхохотавшись, не то рыгнув, отчего истрепанная накладка из волос едва не слетела с его головы, мистер Боттом скрылся за дверью, не потрудившись объяснить свою мысль подробнее.
В комнате воцарилась атмосфера весьма гнетущая: оставшиеся вовсю ломали головы, что означала эта дикая вспышка. Позже видели, как церковный сторож распивает грог в компании мистера Снорема во дворе; в обоих этих джентльменах мистер Томас Доггер обычно особого проку не усматривал. Однако сейчас никчемный провинциалишка Том Доггер резко изменил свое мнение в отношении мистера Боттома и его сведений; ибо услышанное потрясло его до глубины души. Сперва – сенсационное сообщение коротышки-доктора, а теперь вот еще и церковный сторож! Возможно, прочие присутствующие не вполне вникли в смысл его речей, но мистер Доггер все преотлично понял. Не подвели его законнические инстинкты, нет, не подвели!
В результате мистер Доггер повел себя совершенно нетипичным для него образом. Во-первых, он со всей очевидностью забеспокоился; лицо его побледнело, на покатом лбу выступили капельки пота, блестящие глазки словно померкли; короче говоря, его профессиональная маска начала таять (и это – на виду у простецов!), а из-под нее проглянуло лицо истинное. Ему вспомнились миссис Уинтермарч и ее дочь, встреченные на Нижней улице в достопамятную ярмарочную пятницу не так давно; он с испугом представил себе черты молодой женщины, столь его заинтересовавшие, – ее глаза, форму лба, длинный острый нос. И по спине законника пробежал холодок.
Совершил Томас Доггер и еще нечто, вовсе ему несвойственное, – а именно, напрочь позабыл про коротышку-доктора, и его дело, и про предполагаемую солидную компенсацию, и со всех ног бросился прочь из «Герба»; и даже рев громотопов на примыкающей к гостинице лужайке не пробудил его от транса.
Глава 13
ШЕСТЕРО ИЗ ВОСЬМИ
– Ха!
Восклицание это сорвалось с губ сквайра, что стоял в своем рабочем кабинете у стола, разложив перед собою целый ворох бумаг. Он как раз обнаружил прелюбопытный документ – письмо многолетней давности (отсюда и возглас!) – и теперь жадно его изучал.
– Что ты такое нашел? – осведомился Оливер, подходя ближе.
– Пока я был в колодце, отец сообщил мне о неких письмах, которые отдал старику-викарию, Эдвину Марчанту. И сказал, что в них я найду ответы на мои вопросы. Мне тут пришло в голову, что эти письма могут оказаться среди бумаг, которые наш нынешний достойный викарий не так давно счел нужным вернуть – по настоянию своей супруги. Мне казалось, я сжег их, или выбросил на ветер, или еще как-нибудь от них избавился. Повезло же, что ничего подобного я не сделал, а то я тут такой документ нашел!
– О чем же в нем говорится?
– Вот, – промолвил Марк, вручая другу листок. – Прочти внимательно, Нолл, будь умником, и скажи, что ты об этом думаешь.
Оливер скользнул взглядом по поблекшим строкам. Дочитав до конца, он оторвался от письма и вгляделся в лицо собеседника, не представляя, с чего начать.
– Итак, вот что мы с тобой имеем. Что скажешь? – осведомился сквайр.
– Просто в себя прийти не могу, – потрясенно откликнулся Оливер. – Разумеется, этот документ проливает совершенно новый свет на происходящее. Но… что из этого следует – в глобальном-то смысле?
– Следует то, – ответствовал Марк, многозначительно тыкая пальцем в письмо, – что мистер Вид Уинтермарч из Скайлингден-холла, пожалуй, совсем не такой злодей, каким его здесь пытаются выставить.
Оливер перечел письмо еще раз. В верхней части листка была небольшая приписка, сделанная другим почерком, – приписка от имени некоей миссис Фотерингэй, адресованная мистеру Ральфу Тренчу Далройдскому; в ней говорилось, что письмо пересылается девятому сквайру для того, чтобы он ознакомил с его содержанием «заинтересованную сторону».
Как адрес, так и имя отправителя были тщательно вымараны. В письме же значилось следующее:
Понедельник, вечер.
Дорогая миссис Фотерингэй!
Пользуясь возможностью, я вновь хочу поблагодарить вас за великодушную богоугодную помощь в том, что касается нашей малютки. С тех пор как две недели назад, тем достопамятным благословенным утром, девочка впервые вошла в нашу жизнь, она была, есть и останется путеводным светом и животворящим духом нашего домашнего очага. На протяжении стольких лет Провидение упорно отказывалось почтить дарами наш союз; мы с мужем уже привыкли к мысли, что навсегда останемся бездетны. Все эти годы мы смирялись со своим тяжким уделом и не роптали ни словом. Но теперь, когда с нами наше дорогое дитя, все разом переменилось. Дни – светлее, ночи – не одиноки более, впереди – будущее. Это вам и вашему замечательному благотворительному обществу Гроба Господня обязаны мы своей невероятной удачей – и выражаем глубочайшую признательность за вашу к нам доброту. Мы всегда будем с благодарностью вспоминать о вашем великодушии и почитать себя вашими должниками, радуясь нашей новообретенной доченьке.
В честь благих деяний вашего общества и в знак неизбывной нашей благодарности мы окрестили девочку Сепульхрой (от латинского Sepulcrum Sanctum – Гроб Господень) – довольно ей жить на свете безымянной!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
– Тогда расскажите нам подробнее, сэр, будьте так добры, – улыбнулся доктор Твид, глядя на церковного сторожа так, как созерцал бы какой-нибудь любопытный экспонат под стеклом или, скорее, недавно поступившего в психиатрическую лечебницу пациента, составляя предварительное заключение насчет его проблем, главной из которых являлся, безусловно, грог.
– А вы что думали? – возопил мистер Боттом, обращаясь ко всем присутствующим, так что в картежной комнате и у дубовой стойки воцарилась гробовая тишина. – Вы что, думали, будто в усадьбе обосновался сам Чарли Кэмплемэн? По-вашему, я бы не узнал Чарли Кэмплемэна, Чарли, который был ко мне так добр? Говорю вам доподлинно: Уинтермарч не более похож на Чарли Кэмплемена, чем, скажем, вон та бочка для дождевой воды во дворе!
Мистер Боттом, невзирая на свой род занятий и отталкивающую внешность – а может статься, как раз и благодаря им, – обладал чутким слухом, под стать заячьему; он знал все, что происходит в деревне. Вот уже несколько недель он исподтишка наблюдал да прислушивался, выведывая да вынюхивая во всех углах, пока не оценил сполна весь ужас ситуации; причем все это время терпел абсурдные предположения односельчан, а сам помалкивал, точно в рот воды набрал.
Церковный сторож предостерегающе взмахнул кулаком.
– Мистер Бид Уинтермарч? Гром меня разрази, что до обитателей усадьбы, это не мистера Вида Уинтермарча надо вам опасаться! Не его, а ее! Месть, спустя тридцать лет, месть замышляет дух, что вьется промеж вас в ночи – вот чего бойтесь!
И, не то расхохотавшись, не то рыгнув, отчего истрепанная накладка из волос едва не слетела с его головы, мистер Боттом скрылся за дверью, не потрудившись объяснить свою мысль подробнее.
В комнате воцарилась атмосфера весьма гнетущая: оставшиеся вовсю ломали головы, что означала эта дикая вспышка. Позже видели, как церковный сторож распивает грог в компании мистера Снорема во дворе; в обоих этих джентльменах мистер Томас Доггер обычно особого проку не усматривал. Однако сейчас никчемный провинциалишка Том Доггер резко изменил свое мнение в отношении мистера Боттома и его сведений; ибо услышанное потрясло его до глубины души. Сперва – сенсационное сообщение коротышки-доктора, а теперь вот еще и церковный сторож! Возможно, прочие присутствующие не вполне вникли в смысл его речей, но мистер Доггер все преотлично понял. Не подвели его законнические инстинкты, нет, не подвели!
В результате мистер Доггер повел себя совершенно нетипичным для него образом. Во-первых, он со всей очевидностью забеспокоился; лицо его побледнело, на покатом лбу выступили капельки пота, блестящие глазки словно померкли; короче говоря, его профессиональная маска начала таять (и это – на виду у простецов!), а из-под нее проглянуло лицо истинное. Ему вспомнились миссис Уинтермарч и ее дочь, встреченные на Нижней улице в достопамятную ярмарочную пятницу не так давно; он с испугом представил себе черты молодой женщины, столь его заинтересовавшие, – ее глаза, форму лба, длинный острый нос. И по спине законника пробежал холодок.
Совершил Томас Доггер и еще нечто, вовсе ему несвойственное, – а именно, напрочь позабыл про коротышку-доктора, и его дело, и про предполагаемую солидную компенсацию, и со всех ног бросился прочь из «Герба»; и даже рев громотопов на примыкающей к гостинице лужайке не пробудил его от транса.
Глава 13
ШЕСТЕРО ИЗ ВОСЬМИ
– Ха!
Восклицание это сорвалось с губ сквайра, что стоял в своем рабочем кабинете у стола, разложив перед собою целый ворох бумаг. Он как раз обнаружил прелюбопытный документ – письмо многолетней давности (отсюда и возглас!) – и теперь жадно его изучал.
– Что ты такое нашел? – осведомился Оливер, подходя ближе.
– Пока я был в колодце, отец сообщил мне о неких письмах, которые отдал старику-викарию, Эдвину Марчанту. И сказал, что в них я найду ответы на мои вопросы. Мне тут пришло в голову, что эти письма могут оказаться среди бумаг, которые наш нынешний достойный викарий не так давно счел нужным вернуть – по настоянию своей супруги. Мне казалось, я сжег их, или выбросил на ветер, или еще как-нибудь от них избавился. Повезло же, что ничего подобного я не сделал, а то я тут такой документ нашел!
– О чем же в нем говорится?
– Вот, – промолвил Марк, вручая другу листок. – Прочти внимательно, Нолл, будь умником, и скажи, что ты об этом думаешь.
Оливер скользнул взглядом по поблекшим строкам. Дочитав до конца, он оторвался от письма и вгляделся в лицо собеседника, не представляя, с чего начать.
– Итак, вот что мы с тобой имеем. Что скажешь? – осведомился сквайр.
– Просто в себя прийти не могу, – потрясенно откликнулся Оливер. – Разумеется, этот документ проливает совершенно новый свет на происходящее. Но… что из этого следует – в глобальном-то смысле?
– Следует то, – ответствовал Марк, многозначительно тыкая пальцем в письмо, – что мистер Вид Уинтермарч из Скайлингден-холла, пожалуй, совсем не такой злодей, каким его здесь пытаются выставить.
Оливер перечел письмо еще раз. В верхней части листка была небольшая приписка, сделанная другим почерком, – приписка от имени некоей миссис Фотерингэй, адресованная мистеру Ральфу Тренчу Далройдскому; в ней говорилось, что письмо пересылается девятому сквайру для того, чтобы он ознакомил с его содержанием «заинтересованную сторону».
Как адрес, так и имя отправителя были тщательно вымараны. В письме же значилось следующее:
Понедельник, вечер.
Дорогая миссис Фотерингэй!
Пользуясь возможностью, я вновь хочу поблагодарить вас за великодушную богоугодную помощь в том, что касается нашей малютки. С тех пор как две недели назад, тем достопамятным благословенным утром, девочка впервые вошла в нашу жизнь, она была, есть и останется путеводным светом и животворящим духом нашего домашнего очага. На протяжении стольких лет Провидение упорно отказывалось почтить дарами наш союз; мы с мужем уже привыкли к мысли, что навсегда останемся бездетны. Все эти годы мы смирялись со своим тяжким уделом и не роптали ни словом. Но теперь, когда с нами наше дорогое дитя, все разом переменилось. Дни – светлее, ночи – не одиноки более, впереди – будущее. Это вам и вашему замечательному благотворительному обществу Гроба Господня обязаны мы своей невероятной удачей – и выражаем глубочайшую признательность за вашу к нам доброту. Мы всегда будем с благодарностью вспоминать о вашем великодушии и почитать себя вашими должниками, радуясь нашей новообретенной доченьке.
В честь благих деяний вашего общества и в знак неизбывной нашей благодарности мы окрестили девочку Сепульхрой (от латинского Sepulcrum Sanctum – Гроб Господень) – довольно ей жить на свете безымянной!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116