Но эти дни безвозвратно ушли в прошлое.
Внезапно из рубки донёсся голос рулевого:
– Держаться курса невозможно – вышел из строя компас…
В бессильной ярости я выругался. Без гирокомпаса продолжать поход было крайне опасно. Пользоваться запасным магнитным компасом невозможно. Он не был отлажен с того времени, как лодка год назад покинула Киль, и не внушал доверия. Оказавшись в безвыходном положении, я приказал лечь на грунт. Бергер разобрал гирокомпас, предупредив несколько раз, что не имеет ни малейшего представления, как снова его собрать. Весь день вокруг нас бороздили море сторожевые корабли противника. Через 19 часов непрерывной работы Бергеру всё же удалось собрать прибор.
20 сентября на рассвете я взял пеленг от маяка Инишбофин. Затем, ожидая встречи с противником, приказал отсоединить «шнеркель» и повёл лодку на перископной глубине. Шум от импульсов «асдика» и вращавшихся винтов невидимых кораблей усиливался. Однако я увидел только самолёт и скалы острова Клэр. Затем до меня дошло, что нас обмануло новое изобретение англичан. Они разбросали в прибрежных водах звуковые буи, имитировавшие шум гребных винтов и грохот взрывов. Таким образом противник рассчитывал выманить наши подлодки в море, где их могли бы запеленговать сторожевые корабли и уничтожить. Ободрённый своим открытием, я повёл лодку нормальным ходом.
На следующую ночь море успокоилось и только ложные «громыхалки» нарушали тишину. «У-953» обогнула мыс Эррис и продолжила движение к заливу Донегал. В 03.08 заглох левый дизель. С кормовых отсеков донеслось краткое сообщение:
– Заклинило муфту сцепления.
Я, подобно пирату, грязно выругался, выскочил из своего угла, заменил главмеха на посту управления, чтобы он смог разобраться в причине неисправности. Вскоре он вернулся с неприятным известием. Муфту нужно было демонтировать. С двумя бездействовавшими дизелями лодка продолжала двигаться на электромоторах ещё три часа, затем легла на грунт в заливе Слайго. Целый день мотористы, перепачканные маслом и соляркой, трудились при дефиците воздуха с фанатичным упорством. Нашими постоянными спутниками были разрывы глубинных бомб за западным горизонтом и шум «громыха-лок». Через час после полуночи оба дизеля были наконец отремонтированы и «У-953» оторвалась от грунта.
Тяжёлый грохот взрывов бомбовых кассет преследовал нас во время движения вдоль скалистого побережья. Рано утром открылся маяк острова Аран, сверкавший под солнцем. С наступлением ночи я взял пеленги от острова Тори, скалы которого высились над океаном, как белоснежные соборы. Ночью «У-953» вошла в Северный пролив. Была заметна бурная деятельность англичан вдоль всей двухсотметровой береговой линии. Мы осторожно продвигались на глубине «шнеркеля» от маяка к маяку и к рассвету добрались до острова Инищтрахалл. В 06.00 наша подлодка наконец прибыла в район охоты. Она легла в засаду на скалистое дно Северного пролива, сберегая силы для атак.
Грохот взрывов на западе не прекращался. «Томми» сбрасывали кассеты глубинных бомб, словно это были малоценные каменные глыбы. Интенсивность бомбардировок снова навела меня на подозрение, что англичане были проинформированы о нашем походе и сосредоточили здесь свои силы, чтобы разделаться со мной и моими партнёрами. Однажды поздним вечером в двух милях от нас прошёл эсминец, направлявшийся в бухту Лондондерри. Ближе к полночи мы продвинулись на глубине «шнеркеля» на восток, проникая все дальше в глубь пролива, где конвои были вынуждены следовать в стеснённых условиях. Мы крейсировали в узких проходах три часа, совершая осторожные манёвры, прислушиваясь и прощупывая окружающую обстановку. Затем снова легли на дно в 13 милях к востоку от Иништрахалла. Казалось, здесь, было идеальное место, чтобы затаиться и нанести удар из засады. Постоянный глухой рокот взрывов, доносившийся под водой с запада, и слабый шум от винтов быстро двигавшихся эсминцев свидетельствовали о мощных бомбардировках, производившихся на открытом морском пространстве. Но ни один из британских капитанов не подумал о прибрежных теснинах. Они могли бы легко расправиться с нами в пространстве между берегом и ближайшими минными полями.
На третий день патрулирования лодки в проливе мимо нас в сторону Ирландского моря проследовали два эсминца. Я оставил охотников без внимания, ожидая крупную дичь, которая должна была, по нашим расчётам, скоро появиться. Преждевременная атака только раскрыла бы наше присутствие и отпугнула бы надводные суда от захода в пролив. Этот и два последующих дня отличались повышенной активностью англичан вдоль 200-метровой линии, но через пролив не прошёл ни один конвой.
29 сентября после семидневного бесплодного ожидания патрулирование «У-953» внезапно оборвалось, «Шнеркель» превратил нашу жизнь в сплошной кошмар. Штормовой ветер катил с Атлантики к побережью Ирландии огромные волны. Главмех предпринимал самоотверженные усилия, чтобы удержать лодку под водой, но периодически верхушка трубы «шнеркеля» поднималась над поверхностью на три-четыре метра, позволяя «томми» легко обнаружить нас. Я не видел больше смысла рисковать гибелью лодки от бомбардировок противника или столкновения со скалами и решил прекратить наши муки:
– На сегодня достаточно, главмех, опускай её под воду.
– Труба не двигается, – доложил механик, дёргавший рычаг подъёмника. – Трос порвался, эта чертовщина никуда не годится…
Новая поломка представляла серьёзную проблему. Если бы лодка получила сильный дифферент, труба могла рухнуть и никакая сила не возвратила бы её на место. Это означало бы конец нашего подводного и любого другого существования. Было совершенно очевидно, к нашему разочарованию, что лодка не способна вести охоту. И всё же нам продолжало везти: труба держалась на своём месте, позволяя пользоваться «шнеркелем». Однако сейчас её массивный и ненадёжный поплавок прибора сильно выдавался над поверхностью моря, когда мы находились на перископной глубине, и мешал провести скрытную атаку.
Выход из строя «шнеркеля» увенчал наш поход, состоявший из беспрерывного устранения неисправностей. Хотя команда заслуживала приза за терпение, я всё-таки решил прервать патрулирование в проливе. С трубой «шнеркеля», нелепо торчавшей на глубине 40 метров, «У-953» взяла курс на свою новую базу – норвежский порт Берген. Преодолевая'сильное подводное течение, мы пересекли пролив по диагонали и, лавируя между минными полями и британскими группами сторожевиков, направились к Гебридским островам.
В полночь 1 октября дизели все еше тащили лодку вперёд. Склонившись в помещении центрального поста над столиком для навигационных карт, я составлял радиограмму, информировавшую штаб о нашей неудаче, и планировал быстрое бегство с места радиосигнала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Внезапно из рубки донёсся голос рулевого:
– Держаться курса невозможно – вышел из строя компас…
В бессильной ярости я выругался. Без гирокомпаса продолжать поход было крайне опасно. Пользоваться запасным магнитным компасом невозможно. Он не был отлажен с того времени, как лодка год назад покинула Киль, и не внушал доверия. Оказавшись в безвыходном положении, я приказал лечь на грунт. Бергер разобрал гирокомпас, предупредив несколько раз, что не имеет ни малейшего представления, как снова его собрать. Весь день вокруг нас бороздили море сторожевые корабли противника. Через 19 часов непрерывной работы Бергеру всё же удалось собрать прибор.
20 сентября на рассвете я взял пеленг от маяка Инишбофин. Затем, ожидая встречи с противником, приказал отсоединить «шнеркель» и повёл лодку на перископной глубине. Шум от импульсов «асдика» и вращавшихся винтов невидимых кораблей усиливался. Однако я увидел только самолёт и скалы острова Клэр. Затем до меня дошло, что нас обмануло новое изобретение англичан. Они разбросали в прибрежных водах звуковые буи, имитировавшие шум гребных винтов и грохот взрывов. Таким образом противник рассчитывал выманить наши подлодки в море, где их могли бы запеленговать сторожевые корабли и уничтожить. Ободрённый своим открытием, я повёл лодку нормальным ходом.
На следующую ночь море успокоилось и только ложные «громыхалки» нарушали тишину. «У-953» обогнула мыс Эррис и продолжила движение к заливу Донегал. В 03.08 заглох левый дизель. С кормовых отсеков донеслось краткое сообщение:
– Заклинило муфту сцепления.
Я, подобно пирату, грязно выругался, выскочил из своего угла, заменил главмеха на посту управления, чтобы он смог разобраться в причине неисправности. Вскоре он вернулся с неприятным известием. Муфту нужно было демонтировать. С двумя бездействовавшими дизелями лодка продолжала двигаться на электромоторах ещё три часа, затем легла на грунт в заливе Слайго. Целый день мотористы, перепачканные маслом и соляркой, трудились при дефиците воздуха с фанатичным упорством. Нашими постоянными спутниками были разрывы глубинных бомб за западным горизонтом и шум «громыха-лок». Через час после полуночи оба дизеля были наконец отремонтированы и «У-953» оторвалась от грунта.
Тяжёлый грохот взрывов бомбовых кассет преследовал нас во время движения вдоль скалистого побережья. Рано утром открылся маяк острова Аран, сверкавший под солнцем. С наступлением ночи я взял пеленги от острова Тори, скалы которого высились над океаном, как белоснежные соборы. Ночью «У-953» вошла в Северный пролив. Была заметна бурная деятельность англичан вдоль всей двухсотметровой береговой линии. Мы осторожно продвигались на глубине «шнеркеля» от маяка к маяку и к рассвету добрались до острова Инищтрахалл. В 06.00 наша подлодка наконец прибыла в район охоты. Она легла в засаду на скалистое дно Северного пролива, сберегая силы для атак.
Грохот взрывов на западе не прекращался. «Томми» сбрасывали кассеты глубинных бомб, словно это были малоценные каменные глыбы. Интенсивность бомбардировок снова навела меня на подозрение, что англичане были проинформированы о нашем походе и сосредоточили здесь свои силы, чтобы разделаться со мной и моими партнёрами. Однажды поздним вечером в двух милях от нас прошёл эсминец, направлявшийся в бухту Лондондерри. Ближе к полночи мы продвинулись на глубине «шнеркеля» на восток, проникая все дальше в глубь пролива, где конвои были вынуждены следовать в стеснённых условиях. Мы крейсировали в узких проходах три часа, совершая осторожные манёвры, прислушиваясь и прощупывая окружающую обстановку. Затем снова легли на дно в 13 милях к востоку от Иништрахалла. Казалось, здесь, было идеальное место, чтобы затаиться и нанести удар из засады. Постоянный глухой рокот взрывов, доносившийся под водой с запада, и слабый шум от винтов быстро двигавшихся эсминцев свидетельствовали о мощных бомбардировках, производившихся на открытом морском пространстве. Но ни один из британских капитанов не подумал о прибрежных теснинах. Они могли бы легко расправиться с нами в пространстве между берегом и ближайшими минными полями.
На третий день патрулирования лодки в проливе мимо нас в сторону Ирландского моря проследовали два эсминца. Я оставил охотников без внимания, ожидая крупную дичь, которая должна была, по нашим расчётам, скоро появиться. Преждевременная атака только раскрыла бы наше присутствие и отпугнула бы надводные суда от захода в пролив. Этот и два последующих дня отличались повышенной активностью англичан вдоль 200-метровой линии, но через пролив не прошёл ни один конвой.
29 сентября после семидневного бесплодного ожидания патрулирование «У-953» внезапно оборвалось, «Шнеркель» превратил нашу жизнь в сплошной кошмар. Штормовой ветер катил с Атлантики к побережью Ирландии огромные волны. Главмех предпринимал самоотверженные усилия, чтобы удержать лодку под водой, но периодически верхушка трубы «шнеркеля» поднималась над поверхностью на три-четыре метра, позволяя «томми» легко обнаружить нас. Я не видел больше смысла рисковать гибелью лодки от бомбардировок противника или столкновения со скалами и решил прекратить наши муки:
– На сегодня достаточно, главмех, опускай её под воду.
– Труба не двигается, – доложил механик, дёргавший рычаг подъёмника. – Трос порвался, эта чертовщина никуда не годится…
Новая поломка представляла серьёзную проблему. Если бы лодка получила сильный дифферент, труба могла рухнуть и никакая сила не возвратила бы её на место. Это означало бы конец нашего подводного и любого другого существования. Было совершенно очевидно, к нашему разочарованию, что лодка не способна вести охоту. И всё же нам продолжало везти: труба держалась на своём месте, позволяя пользоваться «шнеркелем». Однако сейчас её массивный и ненадёжный поплавок прибора сильно выдавался над поверхностью моря, когда мы находились на перископной глубине, и мешал провести скрытную атаку.
Выход из строя «шнеркеля» увенчал наш поход, состоявший из беспрерывного устранения неисправностей. Хотя команда заслуживала приза за терпение, я всё-таки решил прервать патрулирование в проливе. С трубой «шнеркеля», нелепо торчавшей на глубине 40 метров, «У-953» взяла курс на свою новую базу – норвежский порт Берген. Преодолевая'сильное подводное течение, мы пересекли пролив по диагонали и, лавируя между минными полями и британскими группами сторожевиков, направились к Гебридским островам.
В полночь 1 октября дизели все еше тащили лодку вперёд. Склонившись в помещении центрального поста над столиком для навигационных карт, я составлял радиограмму, информировавшую штаб о нашей неудаче, и планировал быстрое бегство с места радиосигнала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124