Пальто голубого цвета стоило мне 10 сигарет, а шляпа и рубашка – всего лишь трёх. Больше всего я потратился на безукоризненный синий костюм, принадлежавший узнику Хорсту Бен-деру, которому я доверял настолько, что попросил его помощи в ночь побега. Его костюм обошёлся мне в 20 сигарет плюс предательская коричневая форма Немецкой трудовой службы. Последнее, в чём я нуждался, были металлические крюки для подвешивания разделанных туш скота. Я приобрёл их за 10 сигарет у молодого узника, работавшего в местном магазине, под тем предлогом, что собираюсь смастерить себе вешалку для одежды. В действительности я намеревался использовать крюки для преодоления ограждения лагеря в затемнённом пространстве между кухней и сторожевой башней. Я обдумывал план побега снова и снова, решив, что лучше умереть, чем быть схваченным ещё раз. Решил совершить побег 27 октября в 22.00 перед восходом луны.
Суббота 27 октября. Обычная утренняя перекличка. Я тайком тешил себя мыслью, что на следующие сутки в лагере возникнет переполох из-за моего побега. Был в приподнятом настроении и весьма словоохотлив, считая свои беседы с приятелями-узниками своеобразным прощанием с ними. Хорст Бендер получил мои последние инструкции относительно его роли в побеге. Перед ужином я завернул кожаную сумку в пальто, передал связку Бендеру вместе со своей порцией ужина и занял место близ повозки, развозившей пищу по нашим баракам.
Было холодно и сыро. Бригада при повозке тронулась в обратный путь после 20.00. Я смешался с людьми и помог им вывести фургон из расположения наших бараков на основную улицу лагеря. Далее фургон направился к кухне. Под покровом темноты я прокрался в отхожее место и там пережидал, когда опустеет соседняя лагерная зона. Затем подошёл к затемнённому участку забора, теперь отделявшего меня от бывшей зоны. Там из-за дерева показалась едва– различимая фигура Бендера. Он перебросил через забор свёрток, с которым я убежал в уборную и переоделся там в синий костюм, завёрнутый в коричневую арестантскую форму. Потом вернулся к забору, бросил через него свёрток с коричневой формой и получил от Бендера другую связку – пальто с кожаной сумкой. На прощанье приятель помахал мне рукой.
Несколько прыжков – и я слился в темноте с внутренней стороной забора, напротив которой находилось караульное помещение. Застыл в неподвижности, когда в шести метрах от меня прошли охранники. Затем при помощи крюков зацепил енесколько линий колючей проволоки. Оглянувшись на караулку и взглянув на сторожевые башни с пулемётными гнёздами справа и слева, я не спеша полез к верхней кромке забора, увенчанной колючей проволокой, толкая перед собой свой свёрток. Тень, которую отбрасывали хвойные деревья, скрывала меня от охранников на башнях. Наверху я разделил линии колючей проволоки на две части. Одну из них перекинул с помощью крюка на внешнюю сторону забора, другую отодвинул и закрепил двумя крюками выше, чтобы обеспечить себе достаточно широкое отверстие. Затем бросил за собой свёрток и последовал за ним за пределы зоны для военнопленных. Внизу, скрываясь в тени караульного помещения, я надел пальто и шляпу и вставил в рот сигарету. Когда охранники скрылись из виду, направился к солдатским казармам. Там, где фонари освещали площадки для строевых занятий, мимо меня прошла группа солдат. Я остановился, закурил сигарету и двинулся к выходу из лагеря.
Пройдя от окраины Ле-Мана к вокзалу, я купил билет в вагон 2-го класса на поезд до Парижа, отходивший в 21.30. Примерно через два часа – 28 октября в воскресенье– я сел в поезд и занял угловое место в прокуренном купе. Утром в 07.00 я прибыл на парижский вокзал Монпарнас, небрежно предъявив свой билет контролёру, прошёл мимо одного из жандармов, который задержал меня два месяца назад, и нырнул в метро, чтобы добраться до Восточного вокзала. После того как я купил билет до Меца, у меня оставалось до отхода поезда целых тринадцать часов свободного времени. Я бродил по Парижу с неприятным ощущением. Мне казалось, что все подозрительно смотрят на меня и что первый же встречный жандарм потребует от меня предъявить документы, которых у меня не было. Однако мне удалось избежать неприятностей и вернуться на вокзал как раз перед посадкой на поезд.
Поездка до Меца заняла девять часов и довела меня до грани истощения. В Меце я купил билет до пограничного французского городка Форбах на поезд, отходивший под покровом темноты. Снова бродил по городским улицам. Голова кружилась от голода, в желудке ощущалась болезненная пустота. Нервное напряжение достигло предела. Мне отчаянно хотелось спать, но я не мог позволить себе забыться. Мне хотелось есть, но я не решался зайти в магазин без продовольственной карточки. И всё же я полагал, что попал в полосу везения, – ничто не могло помешать моему побегу на свободу.
Наконец я осмелился войти в хлебный магазин и, выдумав какое-то оправдание отсутствия у меня карточек, купил два батона хлеба с хрустящей корочкой. Прохаживаясь по улицам старого города, съел их с волчьим аппетитом. Но голод терзал меня ещё сильнее, и, пренебрегая опасностью, я зашёл в ресторан. Там сказал, что потерял свои карточки, и попросил тем не менее обслужить меня. Заказал миску горохового супа, большую порцию лионских сосисок и овощной салат. После трапезы, напоминавшей настоящий банкет, я продолжил своё беспорядочное, небезопасное бродяжничество, Но, когда наступили сумерки, вернулся на вокзал.
Хорошо понимая, что в Форбахе мне предстояло пройти пограничный контроль, я взобрался в стоявший поезд и прошёл вперёд, высматривая походящее укрытие. Дойдя до самого паровоза, я так и не обнаружил проводника. Решение пришло быстро: рывок – и я укрылся в тендере паровоза за угольной кучей. Через несколько минут вернулись машинист с кочегаром. Поезд дал свисток и отошёл от вокзала Меца.
Через два часа кочегар, бравший уголь из тендера для топки, приблизился вплотную к моему укрытию. Я осторожно отполз к задней стенке, где обнаружил большой металлический ящик. Вытащив из ящика шланг, я влез внутрь и захлопнул за собой крышку. Тем временем поезд, заскрипев тормозами, замедлил ход и остановился у платформы вокзала в Форбахе. Там уже находилась большая группа солдат. Паровоз, отсоединённый от поезда, отъехал набрать воды из колонки. Когда проводники открыли ящик, чтобы достать шланг, то вместо него обнаружили меня. В оправдание своего пребывания в ящике я промямлил им по-французски, что хочу навестить своих приятелей за пограничной линией. Такое объяснение их вполне удовлетворило. Они сказали, чтобы я покинул паровоз. Я поспешил укрыться на сортировочной станции под товарным вагоном. Через некоторое время солдаты закончили проверку документов у пассажиров и удалились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Суббота 27 октября. Обычная утренняя перекличка. Я тайком тешил себя мыслью, что на следующие сутки в лагере возникнет переполох из-за моего побега. Был в приподнятом настроении и весьма словоохотлив, считая свои беседы с приятелями-узниками своеобразным прощанием с ними. Хорст Бендер получил мои последние инструкции относительно его роли в побеге. Перед ужином я завернул кожаную сумку в пальто, передал связку Бендеру вместе со своей порцией ужина и занял место близ повозки, развозившей пищу по нашим баракам.
Было холодно и сыро. Бригада при повозке тронулась в обратный путь после 20.00. Я смешался с людьми и помог им вывести фургон из расположения наших бараков на основную улицу лагеря. Далее фургон направился к кухне. Под покровом темноты я прокрался в отхожее место и там пережидал, когда опустеет соседняя лагерная зона. Затем подошёл к затемнённому участку забора, теперь отделявшего меня от бывшей зоны. Там из-за дерева показалась едва– различимая фигура Бендера. Он перебросил через забор свёрток, с которым я убежал в уборную и переоделся там в синий костюм, завёрнутый в коричневую арестантскую форму. Потом вернулся к забору, бросил через него свёрток с коричневой формой и получил от Бендера другую связку – пальто с кожаной сумкой. На прощанье приятель помахал мне рукой.
Несколько прыжков – и я слился в темноте с внутренней стороной забора, напротив которой находилось караульное помещение. Застыл в неподвижности, когда в шести метрах от меня прошли охранники. Затем при помощи крюков зацепил енесколько линий колючей проволоки. Оглянувшись на караулку и взглянув на сторожевые башни с пулемётными гнёздами справа и слева, я не спеша полез к верхней кромке забора, увенчанной колючей проволокой, толкая перед собой свой свёрток. Тень, которую отбрасывали хвойные деревья, скрывала меня от охранников на башнях. Наверху я разделил линии колючей проволоки на две части. Одну из них перекинул с помощью крюка на внешнюю сторону забора, другую отодвинул и закрепил двумя крюками выше, чтобы обеспечить себе достаточно широкое отверстие. Затем бросил за собой свёрток и последовал за ним за пределы зоны для военнопленных. Внизу, скрываясь в тени караульного помещения, я надел пальто и шляпу и вставил в рот сигарету. Когда охранники скрылись из виду, направился к солдатским казармам. Там, где фонари освещали площадки для строевых занятий, мимо меня прошла группа солдат. Я остановился, закурил сигарету и двинулся к выходу из лагеря.
Пройдя от окраины Ле-Мана к вокзалу, я купил билет в вагон 2-го класса на поезд до Парижа, отходивший в 21.30. Примерно через два часа – 28 октября в воскресенье– я сел в поезд и занял угловое место в прокуренном купе. Утром в 07.00 я прибыл на парижский вокзал Монпарнас, небрежно предъявив свой билет контролёру, прошёл мимо одного из жандармов, который задержал меня два месяца назад, и нырнул в метро, чтобы добраться до Восточного вокзала. После того как я купил билет до Меца, у меня оставалось до отхода поезда целых тринадцать часов свободного времени. Я бродил по Парижу с неприятным ощущением. Мне казалось, что все подозрительно смотрят на меня и что первый же встречный жандарм потребует от меня предъявить документы, которых у меня не было. Однако мне удалось избежать неприятностей и вернуться на вокзал как раз перед посадкой на поезд.
Поездка до Меца заняла девять часов и довела меня до грани истощения. В Меце я купил билет до пограничного французского городка Форбах на поезд, отходивший под покровом темноты. Снова бродил по городским улицам. Голова кружилась от голода, в желудке ощущалась болезненная пустота. Нервное напряжение достигло предела. Мне отчаянно хотелось спать, но я не мог позволить себе забыться. Мне хотелось есть, но я не решался зайти в магазин без продовольственной карточки. И всё же я полагал, что попал в полосу везения, – ничто не могло помешать моему побегу на свободу.
Наконец я осмелился войти в хлебный магазин и, выдумав какое-то оправдание отсутствия у меня карточек, купил два батона хлеба с хрустящей корочкой. Прохаживаясь по улицам старого города, съел их с волчьим аппетитом. Но голод терзал меня ещё сильнее, и, пренебрегая опасностью, я зашёл в ресторан. Там сказал, что потерял свои карточки, и попросил тем не менее обслужить меня. Заказал миску горохового супа, большую порцию лионских сосисок и овощной салат. После трапезы, напоминавшей настоящий банкет, я продолжил своё беспорядочное, небезопасное бродяжничество, Но, когда наступили сумерки, вернулся на вокзал.
Хорошо понимая, что в Форбахе мне предстояло пройти пограничный контроль, я взобрался в стоявший поезд и прошёл вперёд, высматривая походящее укрытие. Дойдя до самого паровоза, я так и не обнаружил проводника. Решение пришло быстро: рывок – и я укрылся в тендере паровоза за угольной кучей. Через несколько минут вернулись машинист с кочегаром. Поезд дал свисток и отошёл от вокзала Меца.
Через два часа кочегар, бравший уголь из тендера для топки, приблизился вплотную к моему укрытию. Я осторожно отполз к задней стенке, где обнаружил большой металлический ящик. Вытащив из ящика шланг, я влез внутрь и захлопнул за собой крышку. Тем временем поезд, заскрипев тормозами, замедлил ход и остановился у платформы вокзала в Форбахе. Там уже находилась большая группа солдат. Паровоз, отсоединённый от поезда, отъехал набрать воды из колонки. Когда проводники открыли ящик, чтобы достать шланг, то вместо него обнаружили меня. В оправдание своего пребывания в ящике я промямлил им по-французски, что хочу навестить своих приятелей за пограничной линией. Такое объяснение их вполне удовлетворило. Они сказали, чтобы я покинул паровоз. Я поспешил укрыться на сортировочной станции под товарным вагоном. Через некоторое время солдаты закончили проверку документов у пассажиров и удалились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124