Она точно помнила, что я приезжал с блондинкой, а откуда взялась брюнетка, не знала. Тем не менее мы с Таней смогли заморить червячка.
— Ты сон видела?
— Видела. Опять будешь спрашивать, правда это или нет?
— Не буду. Догадываюсь, что правда.
— А я вот, кстати, в этом не уверена.
— Почему?
— Потому что, если все, что я во сне говорила, — верно, то я не могу помнить то, что было с девочкой Танечкой после ее отъезда в Россию. Ведь Сарториус должен был оставить у себя только то, что она запомнила до этого. А все прочее, то, что было списано из головы застрелившейся Тани, должно было оставаться у Сергея Сергеевича…
— А ты-то все это помнишь?
— После этого сна помню даже то, как застрелилась. В голову побоялась, вот и мучилась потом…
Съели мы все очень быстро. Я уже допивал кофе, когда раздался телефонный звонок.
— Привет! — услышал я голос Чудо-юда. — Как самочувствие?
— Самочувствие отличное, внутренние органы работают нормально, готов выполнить любое задание партии и правительства! — отрапортовал я, подражая какому-то герою космоса.
— Молодец. — Отец не был в особом восторге от моих шуток. — Но давай-ка посерьезнее. Приехала Барранкилья?
— Приехала. Папку вручили с документами. Полкило весом. До завтра не прочесть.
— А кто тебе, дураку, сказал, — нешутейно строгим голосом произнес папаша, — что ты их должен читать?
— Извини меня, что ж я их, не читая, должен подмахивать? Так недолго и смертный приговор себе подписать… Знаешь, как однажды прорабу в конце месяца наряд подсунули: «Отрывка ям 0,5x0,25x0,25 метров, установка двух столбов высотой 2,5 метра, установка перекладины длиной 1,5 метра, намыливание веревки — 1 метр, завязка петли, повешение прораба Иванова…» Везде нормы времени и расценки работ проставили по ЕНиРу, общее количество работ, процент выполнения норм выработки, сумму в рублях. И прораб Иванов все подписал. Даже, по-моему, бухгалтерия оплатила…
— У меня время, между прочим, не казна оплачивает, — перебил Чудо-юдо раздраженно, — поэтому слушать твои дурацкие анекдотики некогда. Все документы подписать немедленно. Понял? После этого отдашь их Перальте и скажешь, чтоб он позвонил в канцелярию Соррилье, назначил встречу на 18.00 в президентском дворце на Пласа дель Армас. К этому времени я буду здесь. Все!
У меня аж мороз по коже пробежал. С таким папаней можно и в штаны написать с перепугу. На часах было уже 13.15, стало быть, Сергей Сергеевич намеревался преодолеть расстояние, отделявшее его от места пребывания до Сан-Исидро, за 4 часа 45 минут. Это означало, что он находится не в Москве, а где-то поближе, если, конечно, не воспользуется для перелета кораблем «Буран» или межконтинентальной баллистической ракетой.
— Можно? — спросил Перальта, появляясь в дверях.
— Я могу подписать все документы, — сказал я. — Дайте авторучку!
Мраморный «паркер» с платинированным пером был вручен мне немедленно. Дальше пошла работа обалденно нудная и ужасно утомительная, потому что мне пришлось поставить автограф «A.Rodriguez» аж на 45 или 46 листах. Тут были какие-то договоры, ведомости, таблицы, графики, схемы, планы, инструкции, положения, резолюции, протоколы — хрен знает что и сбоку бантик. Правда, я точно помню, что ни одной бумажки с текстом типа: «В моей смерти прошу никого не винить» я не подписывал. Затрачивая в среднем по минуте на роспись
— у меня уже рука затекать стала! — я все-таки сумел закончить сей полезный труд к двум часам пополудни, после чего вспомнил, каким суровым и строгим был ужасный мафиози Родригес в режиссерской трактовке сеньориты Соледад, и объявил:
— Позвоните в канцелярию президента Хайди и передайте ее начальнику Хоакину Фьерро, что консультации могут быть назначены на сегодня, в 18.00, на Пласа дель Армас.
— Будет исполнено, сеньор президент! — наклонил голову колумбиец и гордо удалился. По-моему, он просто светился от счастья, что никакого конфиденциального разговора не потребовалось, а ужасный мафиози Родригес поставил все закорючки без единого вопроса. Ручаюсь, что, если бы я послал его вылить помойное ведро — его, правда, в номере не имелось, — то он побежал бы исполнять это поручение, ни слова не сказав, и не стал бы убеждать меня, что такую работу надо поручать персонам пониже рангом.
Едва Перальта убрался, как снова зазвонил телефон.
— Волчара! — просюсюкала Хрюшка, едва я отозвался. — Меня к тебе не пускают!
— Кто? — сказал я таким голосом, будто в моей власти было строго покарать за это нарушение прав человека даже президента США.
— Эухения! — прошипела Хавронья. — Говорит, что меня могут похитить. Вытащи меня от нее, а?
— А чего тебе у нее не сидится?
— Скучно. Вчера я хоть делом занималась, составляла с Лусией программы для Сесара. А сегодня они их зарядили и крутят.
— Ну и как?
— А никак. И в голову ничего не идет.
— Ты думаешь, через другое место что-нибудь проберется?
— Думаю. Для женщин эмоциональная разрядка очень полезна, как стимулятор мыслительной активности.
— Первый раз слышу. Тут, между прочим, в шесть вечера намечается встреча на высшем уровне. Сам Чудо-юдо прибывает на первый путь. Так что, боюсь, из твоих благих замыслов ни хрена не выйдет.
— Блин! Ему-то чего дома не сидится?
— Работа такая… — проворчал я.
— Ну, пусть приедет. Я ему все выскажу. Отпуск устроил, называется! За малым делом не угробились…
— Сплюнь, — посоветовал я. — Мы еще отсюда не уехали… И вообще занимайся программами. Если Эухения почует, что у тебя в голове пусто, могут быть осложнения.
— Какие? — явно понизив тон, спросила Ленка.
— Самые серьезные, до летального исхода включительно.
— Да-а? — испуганно протянула Хавронья.
— Конечно. На хрен ты кому-то нужна, если не можешь расшифровать, что находится в башке у Мендеса? Думаешь, Эухения чистой благотворительностью занимается? Она ж тебя взяла как альтернативу Лусии. Но самое неприятное будет потом, когда расшифруешь… Поэтому и торопиться тоже не надо. Работай помаленьку, делай умный вид и тяни время. Когда Чудо-юдо будет здесь, я думаю, нам станет поспокойнее.
— Ага, — пробормотала Хрюшка, — пошла работать, то есть время тянуть.
Вернулся Перальта и торжественно объявил:
— Канцелярия президента сообщила, что названные вами сроки их устраивают. Нас ждут в 18.00 на Пласа дель Армас.
— Прекрасно, — сказал я, поскольку знал, что любое другое время не устраивало Сергея Сергеевича.
— Если я вам понадоблюсь, сеньор президент, то буду находиться по телефону 257.
Перальта удалился, а Кармела спросила:
— Ты что, на прием к президенту Хайди собираешься?
— Ага, значит, ты кое-что все-таки понимаешь по-испански?
— Ну, слово «пресиденте» только осел не поймет. И «канселариа» тоже. Хоть бы заставил своих холуев себе костюмчик соорудить, а то в джинсах на такие дела не ходят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
— Ты сон видела?
— Видела. Опять будешь спрашивать, правда это или нет?
— Не буду. Догадываюсь, что правда.
— А я вот, кстати, в этом не уверена.
— Почему?
— Потому что, если все, что я во сне говорила, — верно, то я не могу помнить то, что было с девочкой Танечкой после ее отъезда в Россию. Ведь Сарториус должен был оставить у себя только то, что она запомнила до этого. А все прочее, то, что было списано из головы застрелившейся Тани, должно было оставаться у Сергея Сергеевича…
— А ты-то все это помнишь?
— После этого сна помню даже то, как застрелилась. В голову побоялась, вот и мучилась потом…
Съели мы все очень быстро. Я уже допивал кофе, когда раздался телефонный звонок.
— Привет! — услышал я голос Чудо-юда. — Как самочувствие?
— Самочувствие отличное, внутренние органы работают нормально, готов выполнить любое задание партии и правительства! — отрапортовал я, подражая какому-то герою космоса.
— Молодец. — Отец не был в особом восторге от моих шуток. — Но давай-ка посерьезнее. Приехала Барранкилья?
— Приехала. Папку вручили с документами. Полкило весом. До завтра не прочесть.
— А кто тебе, дураку, сказал, — нешутейно строгим голосом произнес папаша, — что ты их должен читать?
— Извини меня, что ж я их, не читая, должен подмахивать? Так недолго и смертный приговор себе подписать… Знаешь, как однажды прорабу в конце месяца наряд подсунули: «Отрывка ям 0,5x0,25x0,25 метров, установка двух столбов высотой 2,5 метра, установка перекладины длиной 1,5 метра, намыливание веревки — 1 метр, завязка петли, повешение прораба Иванова…» Везде нормы времени и расценки работ проставили по ЕНиРу, общее количество работ, процент выполнения норм выработки, сумму в рублях. И прораб Иванов все подписал. Даже, по-моему, бухгалтерия оплатила…
— У меня время, между прочим, не казна оплачивает, — перебил Чудо-юдо раздраженно, — поэтому слушать твои дурацкие анекдотики некогда. Все документы подписать немедленно. Понял? После этого отдашь их Перальте и скажешь, чтоб он позвонил в канцелярию Соррилье, назначил встречу на 18.00 в президентском дворце на Пласа дель Армас. К этому времени я буду здесь. Все!
У меня аж мороз по коже пробежал. С таким папаней можно и в штаны написать с перепугу. На часах было уже 13.15, стало быть, Сергей Сергеевич намеревался преодолеть расстояние, отделявшее его от места пребывания до Сан-Исидро, за 4 часа 45 минут. Это означало, что он находится не в Москве, а где-то поближе, если, конечно, не воспользуется для перелета кораблем «Буран» или межконтинентальной баллистической ракетой.
— Можно? — спросил Перальта, появляясь в дверях.
— Я могу подписать все документы, — сказал я. — Дайте авторучку!
Мраморный «паркер» с платинированным пером был вручен мне немедленно. Дальше пошла работа обалденно нудная и ужасно утомительная, потому что мне пришлось поставить автограф «A.Rodriguez» аж на 45 или 46 листах. Тут были какие-то договоры, ведомости, таблицы, графики, схемы, планы, инструкции, положения, резолюции, протоколы — хрен знает что и сбоку бантик. Правда, я точно помню, что ни одной бумажки с текстом типа: «В моей смерти прошу никого не винить» я не подписывал. Затрачивая в среднем по минуте на роспись
— у меня уже рука затекать стала! — я все-таки сумел закончить сей полезный труд к двум часам пополудни, после чего вспомнил, каким суровым и строгим был ужасный мафиози Родригес в режиссерской трактовке сеньориты Соледад, и объявил:
— Позвоните в канцелярию президента Хайди и передайте ее начальнику Хоакину Фьерро, что консультации могут быть назначены на сегодня, в 18.00, на Пласа дель Армас.
— Будет исполнено, сеньор президент! — наклонил голову колумбиец и гордо удалился. По-моему, он просто светился от счастья, что никакого конфиденциального разговора не потребовалось, а ужасный мафиози Родригес поставил все закорючки без единого вопроса. Ручаюсь, что, если бы я послал его вылить помойное ведро — его, правда, в номере не имелось, — то он побежал бы исполнять это поручение, ни слова не сказав, и не стал бы убеждать меня, что такую работу надо поручать персонам пониже рангом.
Едва Перальта убрался, как снова зазвонил телефон.
— Волчара! — просюсюкала Хрюшка, едва я отозвался. — Меня к тебе не пускают!
— Кто? — сказал я таким голосом, будто в моей власти было строго покарать за это нарушение прав человека даже президента США.
— Эухения! — прошипела Хавронья. — Говорит, что меня могут похитить. Вытащи меня от нее, а?
— А чего тебе у нее не сидится?
— Скучно. Вчера я хоть делом занималась, составляла с Лусией программы для Сесара. А сегодня они их зарядили и крутят.
— Ну и как?
— А никак. И в голову ничего не идет.
— Ты думаешь, через другое место что-нибудь проберется?
— Думаю. Для женщин эмоциональная разрядка очень полезна, как стимулятор мыслительной активности.
— Первый раз слышу. Тут, между прочим, в шесть вечера намечается встреча на высшем уровне. Сам Чудо-юдо прибывает на первый путь. Так что, боюсь, из твоих благих замыслов ни хрена не выйдет.
— Блин! Ему-то чего дома не сидится?
— Работа такая… — проворчал я.
— Ну, пусть приедет. Я ему все выскажу. Отпуск устроил, называется! За малым делом не угробились…
— Сплюнь, — посоветовал я. — Мы еще отсюда не уехали… И вообще занимайся программами. Если Эухения почует, что у тебя в голове пусто, могут быть осложнения.
— Какие? — явно понизив тон, спросила Ленка.
— Самые серьезные, до летального исхода включительно.
— Да-а? — испуганно протянула Хавронья.
— Конечно. На хрен ты кому-то нужна, если не можешь расшифровать, что находится в башке у Мендеса? Думаешь, Эухения чистой благотворительностью занимается? Она ж тебя взяла как альтернативу Лусии. Но самое неприятное будет потом, когда расшифруешь… Поэтому и торопиться тоже не надо. Работай помаленьку, делай умный вид и тяни время. Когда Чудо-юдо будет здесь, я думаю, нам станет поспокойнее.
— Ага, — пробормотала Хрюшка, — пошла работать, то есть время тянуть.
Вернулся Перальта и торжественно объявил:
— Канцелярия президента сообщила, что названные вами сроки их устраивают. Нас ждут в 18.00 на Пласа дель Армас.
— Прекрасно, — сказал я, поскольку знал, что любое другое время не устраивало Сергея Сергеевича.
— Если я вам понадоблюсь, сеньор президент, то буду находиться по телефону 257.
Перальта удалился, а Кармела спросила:
— Ты что, на прием к президенту Хайди собираешься?
— Ага, значит, ты кое-что все-таки понимаешь по-испански?
— Ну, слово «пресиденте» только осел не поймет. И «канселариа» тоже. Хоть бы заставил своих холуев себе костюмчик соорудить, а то в джинсах на такие дела не ходят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158