Я даже подумал на секунду, что опоздал… Но все-таки это была не внешняя, всесжигающая вспышка атомного взрыва, а некая внутренняя, которую я помнил по переносам «я» от негритенка Мануэля к донье Мерседес и от Мерседес к капитану О'Брайену. Но там в обоих случаях соединяли только по паре перстеньков, а кроме того, никто из них не получал доз «Зомби-7». И когда Белогорский — если это не смоделировал Чудо-юдо — соединил перстеньки, которые потом оказались у меня, тоже не было «Зомби-7».
Вспышка длилась секунду, не больше. После этого на сотую или десятую долю секунды я увидел Таню (только лицо, обращенное ко мне), а затем это изображение словно бы сдул некий вихрь.
Вихрь выглядел как некая полоса из бесчисленного множества разноцветных, сверкающих, мерцающих и несущихся куда-то линий. Нечто похожее можно видеть на экране телевизора, когда перематывается кассета видеомагнитофона. Эта искрящаяся масса неслась все быстрее и быстрее с каким-то невиданным, космическим ускорением. В то же время я начал ощущать, будто подхвачен этим вихрем, перестал чувствовать собственное тело, потерял вес и устойчивую форму. Затем угасло и вообще какое-либо представление о том, что я такое. Последней более или менее четкой мыслью было осознание своего превращения в часть энергетического потока, состоящего из неких элементарных частиц… И все. Дальше полный провал, ничего запомнить не сумел. И вряд ли сумел бы,
даже если бы очень старался. Скорее всего, я при всем желании не смог бызапомнить, что было дальше, так как на какое-то время ПЕРЕСТАЛ СУЩЕСТВОВАТЬ… Точнее, перестал быть человеком, имеющим линейные размеры, массу покоя, вещественный состав, анатомию, психику и физиологию. Я был чем-то иным, неизвестным, невозможным, с точки зрения рядового обывателя.
Впрочем, все это продлилось очень недолго. Начался обратный процесс. Он шел как бы зеркально, все явления повторялись, но в обратном направлении. Первым, что я увидел после провала, был все тот же сверкающий вихрь, но теперь его вращение становилось все более медленным и плавным, как движение останавливающейся карусели. Сплошной поток несущихся линий стал редеть, нет-нет да и проглядывали между этими линиями какие-то расплывчатые очертания, с каждым разом все более четкие. Вернулось ощущение веса, постепенно возвращалось чувство формы собственного тела, опять мигнула вспышка, мелькнуло лицо Тани, свистнуло в ушах, обдало потоком воздуха. В глазах мелькнули большие яркие звезды на темно-синем небе, а ноги, подчиняясь какому-то давно выработанному рефлексу, поддались, чтобы самортизировать удар… Плюх!
Соленые брызги поднялись столбом, я метра на три ушел под воду. Вынырнул, глотнул воздуха, ошалело повертел головой.
Я точно помнил, что не снимал с себя ни гидрокостюма, ни автомата, ни ножа. Но их не было. Как корова языком слизнула. Не было даже плавок — испарились навовсе. И что уж совсем любопытно — оба перстня, выпуклые «плюс» и «минус», исчезли, как будто их и не было.
Похоже, я находился… в сотне метров от пляжа «Каса бланки де Лос-Панчос». Почти у самой противоакульей сетки, с внутренней ее стороны. Отель был ярко освещен, а на пляже две пары вовсю стучали в волейбол. Кто-то хихикал в темноте, повизгивал, покачиваясь на небольших лагунных волнах.
— Таня! — позвал я, оглядываясь. Сзади плыл кто-то, я дождался и в отсветах фонарей с пляжа увидел лицо… Ленки.
— Какая Таня? — явно обалдев от того, что я назвал ее чужим женским именем, грозно спросила Хрюшка.
— А ты разве не улетела? — спросил я, что наверняка выглядело очень глупо.
— Куда ж я без тебя, кобеля растакого-то, улечу? У нас билеты только на завтра… Куда ты поплыл-то, чудила? Мы с тобой вон там раздевались, где темно… Сам же затеял голышом купаться. А теперь ему Таню подавай.
Доплыли. В этом углу пляжа действительно было полутемно, но разглядеть, что из воды вылезла Ленка, а не Таня, я все-таки сумел. Правда, пока не пощупал, все еще не верил…
— Ладно, ладно… — проворчала Хрюшка, — не подлизывайся, серое животное! Воздух на тебя здешний так действует, что ли? Хоть до номера доведи… Ишь, темперамент разыгрался!
— Какой темперамент? — пробормотал я. — Чего ты мелешь?
— Ой-ой! — запищала Ленка. — Заскромничал, Волчарочка… Ты меня только прошлой ночью раз шесть будил… Весь отпуск спать не давал, сукин сын.
Я промолчал. Мне уже стало ясно: опять что-то произошло. То ли Ленка беспардонно врет, выполняя очередные инструкции Чудо-юда, то ли я действительно прожил этот отпуск как бы в двух измерениях. Ведь говорила же Эухения о том, что солдаты во Вьетнаме, которым она давала сигареты с сушеной травкой «зомби», разделялись на «внешнего» и «внутреннего» человека с независимым сознанием и жизнью! То есть я, приехав сюда, вроде бы и не занимался ничем предосудительным. Нормально отдыхал, купался, загорал, нюхал цветочки и спал с законной женой. А во сне лазал по подземельям, дрался, стрелял и убивал… Впрочем, делать выводы было еще рано.
Одевшись, мы прошли мимо волейболистов. Точь-в-точь, как несколько дней назад с Таней. Когда пошли по ярко освещенной дорожке, я поглядел на свои ноги и бок. Еше утром — если, конечно, я не перепутал — там было полно ссадин и царапин. Таких, которые за неделю не проходят. Сейчас я их не увидел. И даже следов от них не имелось… Значит, все эти подземелья, подводные приключения, перестрелки — сон, миф, фантазия?
— Может, сегодня не пойдем играть в компьютер? — спросила Ленка таким тоном, будто я каждый вечер надоедал ей с этими играми.
— Хорошо, — согласился я и подумал, что вот оно, еще одно убедительное объяснение моей запутавшейся памяти. Играл-играл тут, понимаешь, во всякие «стрелялки-догонялки» и доигрался… Крыша чуть-чуть поехала. Перестает понимать, что было во сне, а что наяву.
Да, но ведь здесь, в «Каса бланке», полно народу, которые видели, какой шум тут поднялся, когда явились люди Перальты. Неужели они не запомнили сеньора Анхеля Родригеса?
Мы вошли в вестибюль, и первым встречным оказался хозяин Фелипе Морено под руку со своей благоверной супругой Мануэлей, которая к прежним девяноста килограммам живого веса прибавила за истекшие одиннадцать лет не менее полусотни.
— Буэнос ночес, сеньор Баринов! — поклонился экс-мэр. — Завтра собираетесь улетать? Жаль, за десять дней вы даже не успели посмотреть наш остров. Кстати, вы знакомы с моей супругой?
— Увы, не имел чести, — пробормотал я. — Позвольте представиться — Димитрий! А это моя супруга Елена.
— Очень приятно… Мануэла Морено, — снизошла рекордистка.
Мы прошли мимо портье в номер. Навстречу нам попалась Анита. Черт побери, она опять заметно удивилась! Приехал сюда с блондинкой, в промежутке привел брюнетку, а теперь опять блондинка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Вспышка длилась секунду, не больше. После этого на сотую или десятую долю секунды я увидел Таню (только лицо, обращенное ко мне), а затем это изображение словно бы сдул некий вихрь.
Вихрь выглядел как некая полоса из бесчисленного множества разноцветных, сверкающих, мерцающих и несущихся куда-то линий. Нечто похожее можно видеть на экране телевизора, когда перематывается кассета видеомагнитофона. Эта искрящаяся масса неслась все быстрее и быстрее с каким-то невиданным, космическим ускорением. В то же время я начал ощущать, будто подхвачен этим вихрем, перестал чувствовать собственное тело, потерял вес и устойчивую форму. Затем угасло и вообще какое-либо представление о том, что я такое. Последней более или менее четкой мыслью было осознание своего превращения в часть энергетического потока, состоящего из неких элементарных частиц… И все. Дальше полный провал, ничего запомнить не сумел. И вряд ли сумел бы,
даже если бы очень старался. Скорее всего, я при всем желании не смог бызапомнить, что было дальше, так как на какое-то время ПЕРЕСТАЛ СУЩЕСТВОВАТЬ… Точнее, перестал быть человеком, имеющим линейные размеры, массу покоя, вещественный состав, анатомию, психику и физиологию. Я был чем-то иным, неизвестным, невозможным, с точки зрения рядового обывателя.
Впрочем, все это продлилось очень недолго. Начался обратный процесс. Он шел как бы зеркально, все явления повторялись, но в обратном направлении. Первым, что я увидел после провала, был все тот же сверкающий вихрь, но теперь его вращение становилось все более медленным и плавным, как движение останавливающейся карусели. Сплошной поток несущихся линий стал редеть, нет-нет да и проглядывали между этими линиями какие-то расплывчатые очертания, с каждым разом все более четкие. Вернулось ощущение веса, постепенно возвращалось чувство формы собственного тела, опять мигнула вспышка, мелькнуло лицо Тани, свистнуло в ушах, обдало потоком воздуха. В глазах мелькнули большие яркие звезды на темно-синем небе, а ноги, подчиняясь какому-то давно выработанному рефлексу, поддались, чтобы самортизировать удар… Плюх!
Соленые брызги поднялись столбом, я метра на три ушел под воду. Вынырнул, глотнул воздуха, ошалело повертел головой.
Я точно помнил, что не снимал с себя ни гидрокостюма, ни автомата, ни ножа. Но их не было. Как корова языком слизнула. Не было даже плавок — испарились навовсе. И что уж совсем любопытно — оба перстня, выпуклые «плюс» и «минус», исчезли, как будто их и не было.
Похоже, я находился… в сотне метров от пляжа «Каса бланки де Лос-Панчос». Почти у самой противоакульей сетки, с внутренней ее стороны. Отель был ярко освещен, а на пляже две пары вовсю стучали в волейбол. Кто-то хихикал в темноте, повизгивал, покачиваясь на небольших лагунных волнах.
— Таня! — позвал я, оглядываясь. Сзади плыл кто-то, я дождался и в отсветах фонарей с пляжа увидел лицо… Ленки.
— Какая Таня? — явно обалдев от того, что я назвал ее чужим женским именем, грозно спросила Хрюшка.
— А ты разве не улетела? — спросил я, что наверняка выглядело очень глупо.
— Куда ж я без тебя, кобеля растакого-то, улечу? У нас билеты только на завтра… Куда ты поплыл-то, чудила? Мы с тобой вон там раздевались, где темно… Сам же затеял голышом купаться. А теперь ему Таню подавай.
Доплыли. В этом углу пляжа действительно было полутемно, но разглядеть, что из воды вылезла Ленка, а не Таня, я все-таки сумел. Правда, пока не пощупал, все еще не верил…
— Ладно, ладно… — проворчала Хрюшка, — не подлизывайся, серое животное! Воздух на тебя здешний так действует, что ли? Хоть до номера доведи… Ишь, темперамент разыгрался!
— Какой темперамент? — пробормотал я. — Чего ты мелешь?
— Ой-ой! — запищала Ленка. — Заскромничал, Волчарочка… Ты меня только прошлой ночью раз шесть будил… Весь отпуск спать не давал, сукин сын.
Я промолчал. Мне уже стало ясно: опять что-то произошло. То ли Ленка беспардонно врет, выполняя очередные инструкции Чудо-юда, то ли я действительно прожил этот отпуск как бы в двух измерениях. Ведь говорила же Эухения о том, что солдаты во Вьетнаме, которым она давала сигареты с сушеной травкой «зомби», разделялись на «внешнего» и «внутреннего» человека с независимым сознанием и жизнью! То есть я, приехав сюда, вроде бы и не занимался ничем предосудительным. Нормально отдыхал, купался, загорал, нюхал цветочки и спал с законной женой. А во сне лазал по подземельям, дрался, стрелял и убивал… Впрочем, делать выводы было еще рано.
Одевшись, мы прошли мимо волейболистов. Точь-в-точь, как несколько дней назад с Таней. Когда пошли по ярко освещенной дорожке, я поглядел на свои ноги и бок. Еше утром — если, конечно, я не перепутал — там было полно ссадин и царапин. Таких, которые за неделю не проходят. Сейчас я их не увидел. И даже следов от них не имелось… Значит, все эти подземелья, подводные приключения, перестрелки — сон, миф, фантазия?
— Может, сегодня не пойдем играть в компьютер? — спросила Ленка таким тоном, будто я каждый вечер надоедал ей с этими играми.
— Хорошо, — согласился я и подумал, что вот оно, еще одно убедительное объяснение моей запутавшейся памяти. Играл-играл тут, понимаешь, во всякие «стрелялки-догонялки» и доигрался… Крыша чуть-чуть поехала. Перестает понимать, что было во сне, а что наяву.
Да, но ведь здесь, в «Каса бланке», полно народу, которые видели, какой шум тут поднялся, когда явились люди Перальты. Неужели они не запомнили сеньора Анхеля Родригеса?
Мы вошли в вестибюль, и первым встречным оказался хозяин Фелипе Морено под руку со своей благоверной супругой Мануэлей, которая к прежним девяноста килограммам живого веса прибавила за истекшие одиннадцать лет не менее полусотни.
— Буэнос ночес, сеньор Баринов! — поклонился экс-мэр. — Завтра собираетесь улетать? Жаль, за десять дней вы даже не успели посмотреть наш остров. Кстати, вы знакомы с моей супругой?
— Увы, не имел чести, — пробормотал я. — Позвольте представиться — Димитрий! А это моя супруга Елена.
— Очень приятно… Мануэла Морено, — снизошла рекордистка.
Мы прошли мимо портье в номер. Навстречу нам попалась Анита. Черт побери, она опять заметно удивилась! Приехал сюда с блондинкой, в промежутке привел брюнетку, а теперь опять блондинка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158