Именно проснулся, то есть, открыв глаза, не ощутил никаких неприятных симптомов, за исключением одного — голода. Он был намного круче, чем перед «киносеансом», из чего можно было сделать вывод, что меня не кормят уже пару суток.
Но на сей раз долго ждать не пришлось. Очевидно, тут где-то стояла телекамера, наблюдавшая за моим поведением. Форточка в стальной двери моего узилища открылась, и мохнатая лапа местного вертухая подала мне солидную миску чего-то съедобного, состоявшего из тушеных овощей, мяса и риса, политого сверху кетчупом, два здоровенных банана и некое сладкое пойло вроде какао с молоком. Вся посуда была одноразовая, из прессованной бумаги, ложка пластмассовая. Вероятно, кое-кто опасался, чтоб я не сделал из ложки заточку и не превратил тарелку в сюрикэн.
Я весь погрузился в блаженное поглощение пищи. Конечно, это был не ресторанный обед и даже не тот шведский стол, который входил в оплаченные нами услуги «Каса бланки де Лос-Панчос», но после двухдневного вынужденного поста пожрать столь плотно было приятно. Миску я вылизал дочиста, а от поедания банановой кожуры меня удержало только воспоминание о тропических бациллах.
Развалившись на койке с приятно загруженным брюхом, я подумал, что в такой тюрьме не так уж и плохо. Не холодно, не сыро, кормят прилично. Лишь бы только пореже отсюда вытаскивали и поменьше иголками стреляли…
— Конечно, настало время поразмыслить, кто и за каким чертом показывал мне эту самую «фильмушку в черепушке». Интересно было узнать, что я лично, Чудо-юдо, братец Мишка, мои и Мишкины дети — потомки О'Брайена. Соответственно наши претензии на денежки из фонда О'Брайенов приобретали кое-какие юридические основания. То, что с этими юридическими основаниями никто считаться не будет, — несомненно, но все-таки получалось, что мы уже не на чужой кусок разеваем роток, а свое добываем, законное…
Если бы «фильмушку» мне показали в конторе Сергея Сергеевича, то я подумал бы, будто папаша желает укрепить мой боевой дух, провести нечто аналогичное тому, что при проклятом большевизме называлось «партийно-политической работой в войсках». Для тех, кто уже забыл, объясняю, что, когда я служил в ГСВГ, нам растолковывали, по какой причине мы торчим в центре Европы и пугаем своим внешним видом мировой империализм, а также почему нельзя все бросить и убраться домой. Потом, наверно, стали объяснять, что раз товарищ Горбачев решил объединить Германию, то нам тут делать больше нечего и надо как можно скорее сматывать удочки в пределы Отечества.
Однако Чудо-юдо, как мне показалось, не имел к «киносеансу» ни малейшего отношения. Во-первых, сам он при моей упаковке не присутствовал. Правда, мелькнула рожица Ленки, которая вроде бы осталась на катере у молодцов Эухении. Но мелькнула ненадолго, к тому же с маской, закрывавшей почти все, кроме глаз. Я уже сомневался в том, что она мне не привиделась. Во-вторых, если б Чудо-юдо знал всю подноготную рода О'Брайенов и их российского потомства, то ему можно было и просто рассказать об этом, не мучаясь над созданием искусственной реальности. Наконец, в-третьих, то, что мне показали в самом последнем эпизоде «фильма», то есть инструктаж старшего лейтенанта госбезопасности тов. Баринова С. В., мягко говоря, расходилось с известной мне официальной версией Чудо-юда. Точнее, эпизод вносил очень существенные дополнения в легенду о том, что дед и бабка по отцовской линии были политическими ссыльными. Насчет бабки вроде бы все оставалось по-прежнему, а вот то, что дед во время войны выявлял в тылу «врагов народа», стало для меня откровением. Мне это в принципе было до лампочки — я этого деда не знал и никогда не видел, кроме как в нынешней «фильмушке», поэтому каких-либо нравственных страданий не испытывал. Раз в те времена люди делились на тех, кто сидел, и тех, кто сажал, — по крайней мере нам это нынче так представляют, — то нечего и стесняться. Дело прошлое. Иной вопрос: знал ли Чудо-юдо об этом факте из биографии нашего деда и если знал, то почему помалкивал?
Тут мне припомнилось, что давным-давно, когда я еще не догадывался о своем родстве с Сергеем Сергеевичем, одно слово «НКВД», употребленное мною в безобидном стишке, заставило отца передернуться. Позже мне подумалось, что это из-за репрессированных родителей. А оказывается, у Бариновых с НКВД были и добрые, рабочие отношения…
То, что сейчас спецслужбы вовсю вкалывают на Сергея Сергеевича, мне было известно давно. Ведь ходил же я одно время с натуральной ксивой МБ. Да и та, что от ФСК, выглядела вполне прилично. И квартирки для оперативных встречек они предоставляли. Может, конечно, и со встроенными диктофонами, черт его знает, и даже, скорее всего так, но ведь никто нас не забирал. То есть услугами закрытых ведомств отец усердно пользовался. Но что он, извините, давал взамен? Этот вопрос меня давно интересовал, и по простоте душевной мне думалось, что речь идет только о денежных или натуральных (борзыми щенками) подношениях, которыми Чудо-юдо в нужных местах подмазывал, а потом садился на шею и ехал. Однако теперь выходило, что еще дедушка работал на ведомство товарища Берии, и не было никакой гарантии, что и сейчас не столько спецслужбы вкалывают на Чудо-юдо, сколько он на них.
Все эти семейные проблемы отходили на задний план перед той, которая меня начинала серьезно волновать, а именно: кому я нынче понадобился? Размышления, в которых фигурировали «койоты», сенатор Дэрк и фирма «G & К», после «киносеанса» казались наивными. Кто-то продемонстрировал мне, что знает о нашем семействе очень многое. Навряд ли все эти картинки они вытянули исключительно из моей черепушки, распаковав архивированные ячейки памяти. А вот показать нечто смонтированное на базе известной информации они могли. Так, как это сделал Чудо-юдо, устроив мне «полет в Нижнелыжье». Стоп! В последней сценке из «фильма» тоже проскользнуло Нижнелыжье. Именно там жил малолетний Сереженька, из которого вырос Чудо-юдо, а кроме того, там его папа, а мой родной дедушка выполнял оперативную задачу по формированию «подпольной группы фашистских пособников».
Начав припоминать картинки, я вдруг подумал, что видел по сути дела не один «фильм», а некий сборник отрывков-клипов из длиннющего сериала «Сага о Бариновых». И очень может быть, что те товарищи, которые показали мне лишь избранные места, просто намекали: «Мы знаем все и о тебе, Димуля! И можем многое поведать о твоей плодотворной работе по взрыванию ферм и переработке господ предпринимателей в шлакоблоки…»
Тут я усмехнулся, вспомнив анекдот с бородой. Приходит мужик домой, а у его жены в постели любовник. Мужик любовнику — в морду. Лупил-лупил, потом выкинул с лестницы и орет вслед:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Но на сей раз долго ждать не пришлось. Очевидно, тут где-то стояла телекамера, наблюдавшая за моим поведением. Форточка в стальной двери моего узилища открылась, и мохнатая лапа местного вертухая подала мне солидную миску чего-то съедобного, состоявшего из тушеных овощей, мяса и риса, политого сверху кетчупом, два здоровенных банана и некое сладкое пойло вроде какао с молоком. Вся посуда была одноразовая, из прессованной бумаги, ложка пластмассовая. Вероятно, кое-кто опасался, чтоб я не сделал из ложки заточку и не превратил тарелку в сюрикэн.
Я весь погрузился в блаженное поглощение пищи. Конечно, это был не ресторанный обед и даже не тот шведский стол, который входил в оплаченные нами услуги «Каса бланки де Лос-Панчос», но после двухдневного вынужденного поста пожрать столь плотно было приятно. Миску я вылизал дочиста, а от поедания банановой кожуры меня удержало только воспоминание о тропических бациллах.
Развалившись на койке с приятно загруженным брюхом, я подумал, что в такой тюрьме не так уж и плохо. Не холодно, не сыро, кормят прилично. Лишь бы только пореже отсюда вытаскивали и поменьше иголками стреляли…
— Конечно, настало время поразмыслить, кто и за каким чертом показывал мне эту самую «фильмушку в черепушке». Интересно было узнать, что я лично, Чудо-юдо, братец Мишка, мои и Мишкины дети — потомки О'Брайена. Соответственно наши претензии на денежки из фонда О'Брайенов приобретали кое-какие юридические основания. То, что с этими юридическими основаниями никто считаться не будет, — несомненно, но все-таки получалось, что мы уже не на чужой кусок разеваем роток, а свое добываем, законное…
Если бы «фильмушку» мне показали в конторе Сергея Сергеевича, то я подумал бы, будто папаша желает укрепить мой боевой дух, провести нечто аналогичное тому, что при проклятом большевизме называлось «партийно-политической работой в войсках». Для тех, кто уже забыл, объясняю, что, когда я служил в ГСВГ, нам растолковывали, по какой причине мы торчим в центре Европы и пугаем своим внешним видом мировой империализм, а также почему нельзя все бросить и убраться домой. Потом, наверно, стали объяснять, что раз товарищ Горбачев решил объединить Германию, то нам тут делать больше нечего и надо как можно скорее сматывать удочки в пределы Отечества.
Однако Чудо-юдо, как мне показалось, не имел к «киносеансу» ни малейшего отношения. Во-первых, сам он при моей упаковке не присутствовал. Правда, мелькнула рожица Ленки, которая вроде бы осталась на катере у молодцов Эухении. Но мелькнула ненадолго, к тому же с маской, закрывавшей почти все, кроме глаз. Я уже сомневался в том, что она мне не привиделась. Во-вторых, если б Чудо-юдо знал всю подноготную рода О'Брайенов и их российского потомства, то ему можно было и просто рассказать об этом, не мучаясь над созданием искусственной реальности. Наконец, в-третьих, то, что мне показали в самом последнем эпизоде «фильма», то есть инструктаж старшего лейтенанта госбезопасности тов. Баринова С. В., мягко говоря, расходилось с известной мне официальной версией Чудо-юда. Точнее, эпизод вносил очень существенные дополнения в легенду о том, что дед и бабка по отцовской линии были политическими ссыльными. Насчет бабки вроде бы все оставалось по-прежнему, а вот то, что дед во время войны выявлял в тылу «врагов народа», стало для меня откровением. Мне это в принципе было до лампочки — я этого деда не знал и никогда не видел, кроме как в нынешней «фильмушке», поэтому каких-либо нравственных страданий не испытывал. Раз в те времена люди делились на тех, кто сидел, и тех, кто сажал, — по крайней мере нам это нынче так представляют, — то нечего и стесняться. Дело прошлое. Иной вопрос: знал ли Чудо-юдо об этом факте из биографии нашего деда и если знал, то почему помалкивал?
Тут мне припомнилось, что давным-давно, когда я еще не догадывался о своем родстве с Сергеем Сергеевичем, одно слово «НКВД», употребленное мною в безобидном стишке, заставило отца передернуться. Позже мне подумалось, что это из-за репрессированных родителей. А оказывается, у Бариновых с НКВД были и добрые, рабочие отношения…
То, что сейчас спецслужбы вовсю вкалывают на Сергея Сергеевича, мне было известно давно. Ведь ходил же я одно время с натуральной ксивой МБ. Да и та, что от ФСК, выглядела вполне прилично. И квартирки для оперативных встречек они предоставляли. Может, конечно, и со встроенными диктофонами, черт его знает, и даже, скорее всего так, но ведь никто нас не забирал. То есть услугами закрытых ведомств отец усердно пользовался. Но что он, извините, давал взамен? Этот вопрос меня давно интересовал, и по простоте душевной мне думалось, что речь идет только о денежных или натуральных (борзыми щенками) подношениях, которыми Чудо-юдо в нужных местах подмазывал, а потом садился на шею и ехал. Однако теперь выходило, что еще дедушка работал на ведомство товарища Берии, и не было никакой гарантии, что и сейчас не столько спецслужбы вкалывают на Чудо-юдо, сколько он на них.
Все эти семейные проблемы отходили на задний план перед той, которая меня начинала серьезно волновать, а именно: кому я нынче понадобился? Размышления, в которых фигурировали «койоты», сенатор Дэрк и фирма «G & К», после «киносеанса» казались наивными. Кто-то продемонстрировал мне, что знает о нашем семействе очень многое. Навряд ли все эти картинки они вытянули исключительно из моей черепушки, распаковав архивированные ячейки памяти. А вот показать нечто смонтированное на базе известной информации они могли. Так, как это сделал Чудо-юдо, устроив мне «полет в Нижнелыжье». Стоп! В последней сценке из «фильма» тоже проскользнуло Нижнелыжье. Именно там жил малолетний Сереженька, из которого вырос Чудо-юдо, а кроме того, там его папа, а мой родной дедушка выполнял оперативную задачу по формированию «подпольной группы фашистских пособников».
Начав припоминать картинки, я вдруг подумал, что видел по сути дела не один «фильм», а некий сборник отрывков-клипов из длиннющего сериала «Сага о Бариновых». И очень может быть, что те товарищи, которые показали мне лишь избранные места, просто намекали: «Мы знаем все и о тебе, Димуля! И можем многое поведать о твоей плодотворной работе по взрыванию ферм и переработке господ предпринимателей в шлакоблоки…»
Тут я усмехнулся, вспомнив анекдот с бородой. Приходит мужик домой, а у его жены в постели любовник. Мужик любовнику — в морду. Лупил-лупил, потом выкинул с лестницы и орет вслед:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158