В каждый прозрачный пакет был вложен и нарисованный на бумажке номерок — первый, второй и третий, чтобы бандиты не теряли времени зря, а сразу разобрали одежду, кому какая предназначена.
Оружие, свитера, куртки — все уместилось в грязной сумке бомжа. Для пущей убедительности из-под не до конца застегнутого замка выглядывали горлышко двухлитровой пластиковой бутылки и край пожелтевшей газеты.
Облаченные в пиджаки, при галстуках, в белых рубашках, бандиты выглядели солидно и совсем не грозно. При помощи маленькой бутылочки с гелем и расчески Толик быстро навел порядок на головах своих подручных. Теперь те выглядели, как коммивояжеры.
— Вам только значки повесить "Хочешь похудеть?
Спроси у меня как". Чистые «гербалайфщики», — немного нервно рассмеялся Толик. — Ну, все, Васька, кати свою тележку.
Бомж закашлялся, затянулся дешевой сигаретой и покатил тележку по улице. Бандиты же постояли в подворотне с полминуты, прислушиваясь к завыванию милицейских сирен, а затем абсолютно спокойно пересекли улицу, зашли еще в один двор. Там их уже ждали.
На невысоком крыльце, у двери, обитой оцинкованной жестью, стоял мужчина в белом халате, из-под которого выглядывали новенькие джинсы. Он спокойно курил и с улыбкой смотрел на Толика, который в костюме и при галстуке казался ему чрезвычайно смешным.
— Привет! — они не пожали друг другу руки, а лишь ударили ладонь о ладонь — так у них было заведено с незапамятных времен.
Обитая железом дверь закрылась, и длинным, темным коридором, насквозь пропитанным запахом съестного, бандиты прошли в большой зал ресторана. Они вынырнули из-за кулис невысокой сцены, на которой играл джазовый оркестрик, в тот момент, когда ярко полыхал вспышками стробоскоп.
Когда зажегся свет, трое бандитов уже сидели за круглым столиком, на котором стояли тарелки со снедью, рюмки и две бутылки — одна с коньяком, другая с водкой.
Интерьер ресторана позволял посетителям чувствовать себя чуть ли не в одиночестве. Каждый столик с двух сторон огораживала невысокая ажурная деревянная ширмочка, увитая растениями. Никто из посетителей не заметил появления троих новичков, ведь одеты они были так же, как и большинство мужчин в этом зале — пиджаки, галстуки и белые рубашки.
Не предлагая тоста, Толик разлил водку по фужерам для шампанского, и все трое, не чокаясь, залпом выпили спиртное.
— Еще, — пробормотал Шурик, подцепив на вилку ломоть ярко-красного вяленого мяса и целиком отправив его в рот.
— — Ясное дело, — Толик разлил бутылку до последней капли, и она тут же исчезла в руках подоспевшего официанта.
Взамен выпитой бутылки на столе возникла новая, такая же запотевшая и холодная.
Минут через десять бандиты были уже пьяны — так, что это даже бросалось в глаза. Теперь они пили коньяк из маленьких рюмочек, смакуя его, и обменивались улыбками.
— Дуракам всегда не везет, — негромко произнес Толик и, приподняв рюмку на уровень глаз, подмигнул своим молодым приятелям.
— Не везет, — согласился Сашок.
— Сегодня не повезло честному дураку, — уточнил Шурик.
Рюмки сошлись над центром стола. Сашок с Шуриком выпили залпом, а Толик отпил маленький глоточек и захихикал:
— Ребята, не умеете вы жить красиво. Коньяк — не водка, его мелкими глоточками пьют.
— Какая разница? — пожал плечами Шурик. — И там сорок градусов, и тут.
— Все равно в животе перемешается, — поддержал друга Сашок.
С одной стороны, ему нравилось, что Толик учит их уму-разуму, а с другой, было немного обидно за себя. Кого из себя Толик корчит, тоже мне, аристократ нашелся!
Толик провел ладонью по идеально выбритой щеке и задумчиво произнес:
— Людей можно делить по-всякому: человечество можно разделить на тех, кто блеванет при виде полуразложившегося трупа, и на тех, кто не блеванет. И такое деление будет справедливым.
— Я не блевану, — тут же вставил Шурик.
— А я не знаю. На четверть разложившиеся трупы видел, а вот наполовину — не приходилось.
— Но можно поделить и по другому принципу, — продолжал Толик, — на тех, кто пьет крепкое спиртное залпом, и на тех, кто мелкими глотками.
— Ты, конечно, из тех, кто пьет мелкими?
— Да, — еще раз подмигнул Толик. — По-моему, это чисто русская манера — пить залпом.
Шурик уже наелся и, чтобы чем-то занять руки, отламывал от ломтя хлеба маленькие кусочки, скатывал их в шарики и рядком выстраивал на салфетке.
— Не правильно, — улыбнулся Толик, — я тоже чисто русский человек, но пью мелкими глотками. И это, знаете, как называется?
Сашок с Шуриком переглянулись. Было понятно, что им не угадать ни с первого, ни со второго, ни даже с десятого раза. Когда ответ заранее известен спрашивающему, то искать его не хочется.
— Ну?
— Это называется «держать ситуацию под контролем».
— Я тоже себя контролирую, — возмутился Сашок.
— Э, нет, ты залил в себя сто граммов водки и думаешь, что еще достаточно трезв. А они уже внутри тебя, уже понемногу туманят голову. Пройдет минут пять, и ты захмелеешь….
— Но мы же, Толик, одинаково с тобой выпиваем.
— Да. Но разница в том, что я ощущаю с каждым маленьким глоточком, насколько пьянею, и могу вовремя остановиться, а ты — нет.
— Путано говоришь, — пьяновато замотал головой Шурик.
— Пьяному чужие слова всегда кажутся путаницей, — Толик сделал еще один микроскопический глоток и с удовольствием принялся закусывать.
Он знал, что делал, хотя не посвящал молодых бандитов в некоторые детали. «Играть на публику они еще не умеют, — думал Толик, — и поэтому все будет выглядеть более реалистично, если не будут всего знать».
* * *
Тем временем на месте убийства работали следователи, криминалисты. Все выезды из города были перекрыты, каждый милиционер знал, какую машину следует искать.
Не посчастливилось в этот день владельцам белых «Oпeлей», их останавливали буквально на каждом перекрестке.
И благо бы, просто останавливали! Ни простым милиционерам, ни омоновцам не хотелось зря подставлять головы под пули, поэтому они выводили владельцев машин под стволами автоматов, те же боялись совершить резкое движение. Чего доброго, у кого-нибудь из омоновцев сдадут нервы, дрогнет палец, и короткая очередь продырявит спину невинного автолюбителя.
Полковник Барышев не очень-то надеялся на операцию «Перехват», понимая, что убийцы не станут выбираться из города на той же машине, на которой скрылись с места преступления. Он отдавал себе отчет в том, что убийство Малютина готовилось скрупулезно, тщательно, и самым сложным было не само убийство, не выстрелы — нажать на спусковой крючок сумеет и полный идиот — а то, как убийцы собирались уйти от погони.
Вначале Барышев сам отвечал на телефонные звонки, сам вызывал посты вокруг города, руководителей мобильных групп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Оружие, свитера, куртки — все уместилось в грязной сумке бомжа. Для пущей убедительности из-под не до конца застегнутого замка выглядывали горлышко двухлитровой пластиковой бутылки и край пожелтевшей газеты.
Облаченные в пиджаки, при галстуках, в белых рубашках, бандиты выглядели солидно и совсем не грозно. При помощи маленькой бутылочки с гелем и расчески Толик быстро навел порядок на головах своих подручных. Теперь те выглядели, как коммивояжеры.
— Вам только значки повесить "Хочешь похудеть?
Спроси у меня как". Чистые «гербалайфщики», — немного нервно рассмеялся Толик. — Ну, все, Васька, кати свою тележку.
Бомж закашлялся, затянулся дешевой сигаретой и покатил тележку по улице. Бандиты же постояли в подворотне с полминуты, прислушиваясь к завыванию милицейских сирен, а затем абсолютно спокойно пересекли улицу, зашли еще в один двор. Там их уже ждали.
На невысоком крыльце, у двери, обитой оцинкованной жестью, стоял мужчина в белом халате, из-под которого выглядывали новенькие джинсы. Он спокойно курил и с улыбкой смотрел на Толика, который в костюме и при галстуке казался ему чрезвычайно смешным.
— Привет! — они не пожали друг другу руки, а лишь ударили ладонь о ладонь — так у них было заведено с незапамятных времен.
Обитая железом дверь закрылась, и длинным, темным коридором, насквозь пропитанным запахом съестного, бандиты прошли в большой зал ресторана. Они вынырнули из-за кулис невысокой сцены, на которой играл джазовый оркестрик, в тот момент, когда ярко полыхал вспышками стробоскоп.
Когда зажегся свет, трое бандитов уже сидели за круглым столиком, на котором стояли тарелки со снедью, рюмки и две бутылки — одна с коньяком, другая с водкой.
Интерьер ресторана позволял посетителям чувствовать себя чуть ли не в одиночестве. Каждый столик с двух сторон огораживала невысокая ажурная деревянная ширмочка, увитая растениями. Никто из посетителей не заметил появления троих новичков, ведь одеты они были так же, как и большинство мужчин в этом зале — пиджаки, галстуки и белые рубашки.
Не предлагая тоста, Толик разлил водку по фужерам для шампанского, и все трое, не чокаясь, залпом выпили спиртное.
— Еще, — пробормотал Шурик, подцепив на вилку ломоть ярко-красного вяленого мяса и целиком отправив его в рот.
— — Ясное дело, — Толик разлил бутылку до последней капли, и она тут же исчезла в руках подоспевшего официанта.
Взамен выпитой бутылки на столе возникла новая, такая же запотевшая и холодная.
Минут через десять бандиты были уже пьяны — так, что это даже бросалось в глаза. Теперь они пили коньяк из маленьких рюмочек, смакуя его, и обменивались улыбками.
— Дуракам всегда не везет, — негромко произнес Толик и, приподняв рюмку на уровень глаз, подмигнул своим молодым приятелям.
— Не везет, — согласился Сашок.
— Сегодня не повезло честному дураку, — уточнил Шурик.
Рюмки сошлись над центром стола. Сашок с Шуриком выпили залпом, а Толик отпил маленький глоточек и захихикал:
— Ребята, не умеете вы жить красиво. Коньяк — не водка, его мелкими глоточками пьют.
— Какая разница? — пожал плечами Шурик. — И там сорок градусов, и тут.
— Все равно в животе перемешается, — поддержал друга Сашок.
С одной стороны, ему нравилось, что Толик учит их уму-разуму, а с другой, было немного обидно за себя. Кого из себя Толик корчит, тоже мне, аристократ нашелся!
Толик провел ладонью по идеально выбритой щеке и задумчиво произнес:
— Людей можно делить по-всякому: человечество можно разделить на тех, кто блеванет при виде полуразложившегося трупа, и на тех, кто не блеванет. И такое деление будет справедливым.
— Я не блевану, — тут же вставил Шурик.
— А я не знаю. На четверть разложившиеся трупы видел, а вот наполовину — не приходилось.
— Но можно поделить и по другому принципу, — продолжал Толик, — на тех, кто пьет крепкое спиртное залпом, и на тех, кто мелкими глотками.
— Ты, конечно, из тех, кто пьет мелкими?
— Да, — еще раз подмигнул Толик. — По-моему, это чисто русская манера — пить залпом.
Шурик уже наелся и, чтобы чем-то занять руки, отламывал от ломтя хлеба маленькие кусочки, скатывал их в шарики и рядком выстраивал на салфетке.
— Не правильно, — улыбнулся Толик, — я тоже чисто русский человек, но пью мелкими глотками. И это, знаете, как называется?
Сашок с Шуриком переглянулись. Было понятно, что им не угадать ни с первого, ни со второго, ни даже с десятого раза. Когда ответ заранее известен спрашивающему, то искать его не хочется.
— Ну?
— Это называется «держать ситуацию под контролем».
— Я тоже себя контролирую, — возмутился Сашок.
— Э, нет, ты залил в себя сто граммов водки и думаешь, что еще достаточно трезв. А они уже внутри тебя, уже понемногу туманят голову. Пройдет минут пять, и ты захмелеешь….
— Но мы же, Толик, одинаково с тобой выпиваем.
— Да. Но разница в том, что я ощущаю с каждым маленьким глоточком, насколько пьянею, и могу вовремя остановиться, а ты — нет.
— Путано говоришь, — пьяновато замотал головой Шурик.
— Пьяному чужие слова всегда кажутся путаницей, — Толик сделал еще один микроскопический глоток и с удовольствием принялся закусывать.
Он знал, что делал, хотя не посвящал молодых бандитов в некоторые детали. «Играть на публику они еще не умеют, — думал Толик, — и поэтому все будет выглядеть более реалистично, если не будут всего знать».
* * *
Тем временем на месте убийства работали следователи, криминалисты. Все выезды из города были перекрыты, каждый милиционер знал, какую машину следует искать.
Не посчастливилось в этот день владельцам белых «Oпeлей», их останавливали буквально на каждом перекрестке.
И благо бы, просто останавливали! Ни простым милиционерам, ни омоновцам не хотелось зря подставлять головы под пули, поэтому они выводили владельцев машин под стволами автоматов, те же боялись совершить резкое движение. Чего доброго, у кого-нибудь из омоновцев сдадут нервы, дрогнет палец, и короткая очередь продырявит спину невинного автолюбителя.
Полковник Барышев не очень-то надеялся на операцию «Перехват», понимая, что убийцы не станут выбираться из города на той же машине, на которой скрылись с места преступления. Он отдавал себе отчет в том, что убийство Малютина готовилось скрупулезно, тщательно, и самым сложным было не само убийство, не выстрелы — нажать на спусковой крючок сумеет и полный идиот — а то, как убийцы собирались уйти от погони.
Вначале Барышев сам отвечал на телефонные звонки, сам вызывал посты вокруг города, руководителей мобильных групп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87