Оказалось, что не выходит.
Когда в военкомат пришли документы, Лукина повесткой пригласили прийти для оформления пенсии. Он прибыл к назначенному времени, немного подождал в очереди.
Принял Лукина майор — молодой, одетый в хорошо отутюженный китель с двумя ленточками медалей за выслугу лет на груди. Он взял из стопки папок личное дело подполковника и начал его листать. В корочки цвета пожухлого листа была впрессована целая жизнь офицера. И попробуй угадай из аттестаций, хорош этот человек или нет, если хорош, то чем, коли плох — почему?
Аттестации пишут люди, и у каждого на уме свой интерес. Лукин знал по личному опыту случай, когда командир батальона подполковник Сальков, завистливый и зловредный, написал аттестации на трех своих ротных. Офицеры это были толковые, но, чтобы их не забрали из батальона, Сальков аттестовал их, как не радеющих за дело разгильдяев и неумех. Приговор, который должен был лечь в личное дело каждого ротного, прочитал командир полка полковник Лютов. Был он человек спокойный и мудрый. Разобравшись, в чем дело, Лютов написал аттестацию на Салькова, прописав в ней все то, что комбат вылил на ротных. Потом пригласил подполковника и дал ему прочитать свой отзыв. Тот едва не бухнулся на колени: «За что?! Я служу! Я стараюсь!» — «Да разве может быть хорошим комбат, у которого все три ротных никуда не годны?»
Сальков все понял и тут же переписал аттестации своим подчиненным.
Что за годы службы накопилось в личном деле, Лукин не знал. В его руки полностью оно никогда не попадало. Но теперь это мало волновало. Пенсию по выслуге лет дать обязаны, остальным пусть подотрутся.
Майор вдруг оторвался от чтения. Взглянул на Лукина с интересом.
— Вы, Алексей Сергеевич, работу нашли?
Лукин горько усмехнулся.
— С моей-то специальностью? Если только в террористы податься.
— Тут с вами трудно спорить. — Майор подумал, потер пальцем правую бровь. — А если я вам предложу дело?
— Спасибо на добром слове, товарищ майор, но все зависит от того, какое оно.
Майор загадочно улыбнулся.
— Почти по специальности.
— Утопить пару барж на Москве-реке?
Теперь засмеялись оба.
— Чем черт не шутит. — Майор опять посерьезнел. — Подробностей я не знаю, но, если пожелаете, сведу с нужным человеком.
— Простите, товарищ майор, вы предлагаете это дело только мне? Или от него уже кто-то отказывался?
— Только вам.
— Почему, если не секрет?
Майор положил руку на личное дело Лукина.
— Здесь записано, что вы не просто высокий специалист. Сказано: «талантливый разведчик и диверсант».
— Вот не знал! — Лукин удивился искренне. — Кто же это мне такое вмазал?
Майор снова заглянул в личное дело.
— На аттестации по чистому полю дописано от руки… Да, вот. Подписал адмирал Рогов…
— Ну облом! Вот чего никак не ожидал!
— Так что насчет моего предложения?
— Давайте попробую. Чем черт не шутит.
Майор снял трубку телефона. Набрал номер.
— Александр Алексеевич? Майор Коржов. Здравствуйте. У меня сидит интересный человек. Посмотрите? Через час? Я объясню, где вас встретить.
Трубка легла на рычаг.
Час спустя Лукин спустился в подземный вестибюль метро «Маяковская». Ему всегда нравилась эта станция. Сочетание нержавеющей хирургически блещущей стали и теплых густых тонов орлеца, камня, еще именуемого родонитом, придавало подземому дворцу неповторимый облик сказочного чертога.
Того, кто его ожидал, Лукин угадал еще издали. Подтянутый мужчина — рост сто восемьдесят, вес около восьмидесяти — с холодными настороженными глазами, с седыми, аккуратно постриженными усами, в черном строгом костюме выглядел отчужденно и властно. У такого случайный прохожий не спросит дорогу или нужный адрес. А хулиган-задира не привяжется с просьбой дать закурить: под костюмом угадывалось сильное тренированное тело человека, способного за себя постоять.
Заметив подходившего Лукина, мужчина шагнул ему навстречу. Спросил: «Товарищ Лукин?», чем очень удивил последнего. Лукин ожидал, что человек с такой внешностью скорее всего назовет его господином или даже мистером
— Да, это я.
— Здравствуйте. Я — Крюков. — Рукопожатие было жестким, решительным. — Майор Коржов, должно быть, сказал вам, что я ищу людей для серьезного дела?
— Он сказал.
— Мы можем поговорить?
— Да, безусловно.
— Чтобы наш разговор стал доверительным, представлюсь. Александр Алексеевич. По службе ваш коллега. Только не амфибия, а сухопутный уж. Полковник.
— Спецназ?
— Не совсем. Активная разведка и диверсии. Есть боевой опыт. Ангола. Эфиопия. Ирак. Джунгли, горы, пески.
Лукин посмотрел Крюкову в глаза. Тот выдержал его взгляд и тут же спросил:
— Что, не похоже?
— Если честно, вы больше смахиваете на процветающего дипломата.
— А вот от вас я ждал большего. Выглядите вы не лучшим образом.
— В чем именно?
— Внешний вид — брюки измяты, ботинки не видели крема недели две.
— Три, — уточнил Лукин, — я приехал в город в военкомат с дачи сестры. Там копал огород.
— Я не требую, чтобы вы оправдывались. Вполне понимаю: увольнение в запас для кадрового офицера не подарок. Смена образа жизни всегда размагничивает. Но я ищу людей для дела, в котором нужна максимальная собранность. Вы понимаете?
— Да.
Лукин в военной жизни был аккуратист, любил щегольнуть выправкой и черной формой, но упрек воспринял без обиды. В последнее время он и сам чувствовал, что начал постепенно опускаться, перестал следить за внешним видом, забросил занятия физзарядкой. И то, что об утрате подтянутости Крюков сказал сразу, рождало к нему доверие. Сам Лукин не раз выговаривал за неопрятную внешность своим подчиненным. Однако человеку, которого увидел в первый раз и еще не разобрался, кто он, делать подобное замечание никогда не стал бы. Прямота, с которой оценил его внешность Крюков, позволяла судить, что он человек прямой, решительный. Такой не будет интриговать, делать вид, будто не замечает недостатков и копить неудовольствие по мелочам. С ним можно иметь дело, хотя нелестные командирские оценки — совсем не подарок.
— Какого рода работу вы предлагаете?
— Боевую. Со стопроцентным риском. И хорошо оплачиваемую. Если вас устроит, уточню: это работа для солдат удачи.
— В Чечне?
— Вас Чечня пугает?
— Просто не устраивает по моральным соображениям.
— Нет, не в Чечне. И вообще не в России.
— Где?
— Об этом после подписания контракта. Предварительно могу сказать: команду возглавлю я сам. Риск будет одинаков для всех. Срок контракта — один месяц. Вознаграждение — десять тысяч долларов. В случае удачи возможен бонус…
— Прошу прощения…
— Бонус? — Крюков улыбнулся. — Это премия. И неплохая.
— Я соглашусь.
— Добро. Мы встретимся завтра и обговорим подробности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Когда в военкомат пришли документы, Лукина повесткой пригласили прийти для оформления пенсии. Он прибыл к назначенному времени, немного подождал в очереди.
Принял Лукина майор — молодой, одетый в хорошо отутюженный китель с двумя ленточками медалей за выслугу лет на груди. Он взял из стопки папок личное дело подполковника и начал его листать. В корочки цвета пожухлого листа была впрессована целая жизнь офицера. И попробуй угадай из аттестаций, хорош этот человек или нет, если хорош, то чем, коли плох — почему?
Аттестации пишут люди, и у каждого на уме свой интерес. Лукин знал по личному опыту случай, когда командир батальона подполковник Сальков, завистливый и зловредный, написал аттестации на трех своих ротных. Офицеры это были толковые, но, чтобы их не забрали из батальона, Сальков аттестовал их, как не радеющих за дело разгильдяев и неумех. Приговор, который должен был лечь в личное дело каждого ротного, прочитал командир полка полковник Лютов. Был он человек спокойный и мудрый. Разобравшись, в чем дело, Лютов написал аттестацию на Салькова, прописав в ней все то, что комбат вылил на ротных. Потом пригласил подполковника и дал ему прочитать свой отзыв. Тот едва не бухнулся на колени: «За что?! Я служу! Я стараюсь!» — «Да разве может быть хорошим комбат, у которого все три ротных никуда не годны?»
Сальков все понял и тут же переписал аттестации своим подчиненным.
Что за годы службы накопилось в личном деле, Лукин не знал. В его руки полностью оно никогда не попадало. Но теперь это мало волновало. Пенсию по выслуге лет дать обязаны, остальным пусть подотрутся.
Майор вдруг оторвался от чтения. Взглянул на Лукина с интересом.
— Вы, Алексей Сергеевич, работу нашли?
Лукин горько усмехнулся.
— С моей-то специальностью? Если только в террористы податься.
— Тут с вами трудно спорить. — Майор подумал, потер пальцем правую бровь. — А если я вам предложу дело?
— Спасибо на добром слове, товарищ майор, но все зависит от того, какое оно.
Майор загадочно улыбнулся.
— Почти по специальности.
— Утопить пару барж на Москве-реке?
Теперь засмеялись оба.
— Чем черт не шутит. — Майор опять посерьезнел. — Подробностей я не знаю, но, если пожелаете, сведу с нужным человеком.
— Простите, товарищ майор, вы предлагаете это дело только мне? Или от него уже кто-то отказывался?
— Только вам.
— Почему, если не секрет?
Майор положил руку на личное дело Лукина.
— Здесь записано, что вы не просто высокий специалист. Сказано: «талантливый разведчик и диверсант».
— Вот не знал! — Лукин удивился искренне. — Кто же это мне такое вмазал?
Майор снова заглянул в личное дело.
— На аттестации по чистому полю дописано от руки… Да, вот. Подписал адмирал Рогов…
— Ну облом! Вот чего никак не ожидал!
— Так что насчет моего предложения?
— Давайте попробую. Чем черт не шутит.
Майор снял трубку телефона. Набрал номер.
— Александр Алексеевич? Майор Коржов. Здравствуйте. У меня сидит интересный человек. Посмотрите? Через час? Я объясню, где вас встретить.
Трубка легла на рычаг.
Час спустя Лукин спустился в подземный вестибюль метро «Маяковская». Ему всегда нравилась эта станция. Сочетание нержавеющей хирургически блещущей стали и теплых густых тонов орлеца, камня, еще именуемого родонитом, придавало подземому дворцу неповторимый облик сказочного чертога.
Того, кто его ожидал, Лукин угадал еще издали. Подтянутый мужчина — рост сто восемьдесят, вес около восьмидесяти — с холодными настороженными глазами, с седыми, аккуратно постриженными усами, в черном строгом костюме выглядел отчужденно и властно. У такого случайный прохожий не спросит дорогу или нужный адрес. А хулиган-задира не привяжется с просьбой дать закурить: под костюмом угадывалось сильное тренированное тело человека, способного за себя постоять.
Заметив подходившего Лукина, мужчина шагнул ему навстречу. Спросил: «Товарищ Лукин?», чем очень удивил последнего. Лукин ожидал, что человек с такой внешностью скорее всего назовет его господином или даже мистером
— Да, это я.
— Здравствуйте. Я — Крюков. — Рукопожатие было жестким, решительным. — Майор Коржов, должно быть, сказал вам, что я ищу людей для серьезного дела?
— Он сказал.
— Мы можем поговорить?
— Да, безусловно.
— Чтобы наш разговор стал доверительным, представлюсь. Александр Алексеевич. По службе ваш коллега. Только не амфибия, а сухопутный уж. Полковник.
— Спецназ?
— Не совсем. Активная разведка и диверсии. Есть боевой опыт. Ангола. Эфиопия. Ирак. Джунгли, горы, пески.
Лукин посмотрел Крюкову в глаза. Тот выдержал его взгляд и тут же спросил:
— Что, не похоже?
— Если честно, вы больше смахиваете на процветающего дипломата.
— А вот от вас я ждал большего. Выглядите вы не лучшим образом.
— В чем именно?
— Внешний вид — брюки измяты, ботинки не видели крема недели две.
— Три, — уточнил Лукин, — я приехал в город в военкомат с дачи сестры. Там копал огород.
— Я не требую, чтобы вы оправдывались. Вполне понимаю: увольнение в запас для кадрового офицера не подарок. Смена образа жизни всегда размагничивает. Но я ищу людей для дела, в котором нужна максимальная собранность. Вы понимаете?
— Да.
Лукин в военной жизни был аккуратист, любил щегольнуть выправкой и черной формой, но упрек воспринял без обиды. В последнее время он и сам чувствовал, что начал постепенно опускаться, перестал следить за внешним видом, забросил занятия физзарядкой. И то, что об утрате подтянутости Крюков сказал сразу, рождало к нему доверие. Сам Лукин не раз выговаривал за неопрятную внешность своим подчиненным. Однако человеку, которого увидел в первый раз и еще не разобрался, кто он, делать подобное замечание никогда не стал бы. Прямота, с которой оценил его внешность Крюков, позволяла судить, что он человек прямой, решительный. Такой не будет интриговать, делать вид, будто не замечает недостатков и копить неудовольствие по мелочам. С ним можно иметь дело, хотя нелестные командирские оценки — совсем не подарок.
— Какого рода работу вы предлагаете?
— Боевую. Со стопроцентным риском. И хорошо оплачиваемую. Если вас устроит, уточню: это работа для солдат удачи.
— В Чечне?
— Вас Чечня пугает?
— Просто не устраивает по моральным соображениям.
— Нет, не в Чечне. И вообще не в России.
— Где?
— Об этом после подписания контракта. Предварительно могу сказать: команду возглавлю я сам. Риск будет одинаков для всех. Срок контракта — один месяц. Вознаграждение — десять тысяч долларов. В случае удачи возможен бонус…
— Прошу прощения…
— Бонус? — Крюков улыбнулся. — Это премия. И неплохая.
— Я соглашусь.
— Добро. Мы встретимся завтра и обговорим подробности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93