И тогда он им всем врежет. Коли деньги — все, он все себе на них и купит. И любая баба сама приползет к нему.
Суки! Он всем им покажет!
Звездан Илич
Капитан сербской боснийской армии, командир отряда фронтовой разведки.
Он выплыл из тьмы забытья с пониманием, что уже мертв. В то же время тело его жило будто само по себе: острая боль сверлила раненое плечо. В поясницу воткнулся сучок, на который он упал, и теперь колол тело как гвоздь. При каждом вздохе ноздри наполнял запах горелого пороха и свежей крови.
Так жив он все-таки или нет?
Илич открыл глаза. И увидел нависшую над ним голову человека, перехваченную зеленой повязкой.
— Он ещ… ещ… жив, — насмешливо проговорил кто-то, кого Илич не видел. — Он еще жив.
Иличу показалось, что голос принадлежал Зорану Вуковичу, одному из разведчиков его отряда. Но, если это был он, почему таким веселым тоном говорит в окружении душманов?
Тип в зеленой повязке брезгливо, как подыхающую собаку, тронул Илича ногой. Не пнул, не ударил, а именно тронул, будто проверял, не окостенел ли тот. Илич прикрыл глаза. Он предположил, что сейчас душман пристрелит его — кому нужна падаль? — либо прикажет это сделать кому-то другому. Нет, скорее всего выстрелит сам. На безоружных командиру, который ничем особенно не рисковал в бою, проще всего продемонстрировать подчиненным свою твердость, геройство и суровость.
Выстрела не последовало. Зато снова раздался злой голос, по-сербски приказавший:
— Вставай, капитан!
Илич повернул голову и теперь уже ясно увидел Зорана. Тот хищно улыбался. Усы его слегка подрагивали, как у кота, который принюхивался к хозяйской сметане.
— Кучка! — Илич сказал это, чувствуя, как все в нем умирает, даже злость. — Сука!
— Не надо, Илич. — Зоран перестал улыбаться. — Нам с тобой еще предстоит дела делать, и ты потом будешь сожалеть, что оскорбляешь меня.
— Знал бы я раньше, кто ты такой… — Илич понимал: обостряя отношения с предателем, он уже ничего не теряет и тот зря ему угрожает. Как бы ни пошла дальше эта гнусная игра, исход ее предрешен и смерти не избежать.
— Нехорошо так, капитан. — Зоран сплюнул тягучую слюну. Плевок упал рядом с головой Илича, и брызги попали ему на щеку. — Я же тебя не убил. Хотя для меня ты неверный безбожник.
Пришла мысль, что это Зоран стрелял в него, чтобы выбить из строя, но не убить. Он умел делать такие вещи и лишний раз показал свои возможности бывшему командиру.
— Это несложно. Ты, сука, добей теперь. Может, попадешь куда надо?
Зоран проглотил оскорбление.
— Зачем? — Он задал вопрос вкрадчиво, словно собирался просить деньги в долг. — Надеюсь, Аллах вразумит тебя, и ты будешь сотрудничать с нами.
Илич дернулся, пытаясь вскочить, но душман, стоявший рядом, наступил ему на грудь, не позволил подняться.
— Лежи, — посоветовал Зоран с насмешливой заботливостью, — тебе шевелиться вредно. И думай. Убивать тебя здесь не будут. Убьют других.
Он вынул из-за пояса и показал Иличу пистолет. Тот узнал оружие; «беретта» М-949 «Кугуар» с отбитой щечкой рукоятки давно принадлежала ему самому.
— Теперь, капитан, давай говорить серьезно. Ты, наверное, знаешь, что у нас нет возможности содержать пленных. Прежде всего потому, что это наши враги. Если их посадить за колючую проволоку на год или два, они все равно не перестанут быть врагами. Согласен? Вы, христиане, упорные, разве не так? Во-вторых, зачем кормить волков, переводить еду, если их нельзя приручить? Содержат врагов в плену только дураки. Неверный перед Аллахом хорош, когда он мертв.
— Так убей, — Илич упрямо твердил свое.
От потери крови у него кружилась голова, в глазах плавали черные точки.
— Нет, капитан. Это очень простой для тебя выход. Мертвый лев ничуть не полезней облезлой собаки. Сколько у тебя было солдат? Без меня, естественно. Восемь? Так вот, Илич, мы будем убивать их по одному, вместо тебя. Взгляни сюда.
Иодч повернул голову направо и увидел на пригорке своих подчиненных. Их уложили лицами вниз с руками, связанными за спиной телефонным проводом. Стоптанные каблуки башмаков одного из солдат оказались почти рядом с головой капитана. Но признать, кому они принадлежали, Илич не сумел.
Зоран подошел именно к этому войнику, прижал к его затылку ствол пистолета, нажал на спуск. Стоптанные каблуки дернулись и застыли.
Зоран, как это делают американские киногерои, дунул в ствол пистолета и опустил его к земле.
— Вот так, капитан, ты перестреляешь своих бойцов. Потом тебя посадят в яму. Я вернусь к вашим и расскажу, как ты убивал своих солдат.
Голос Зорана звучал тягуче, казался липким, и в то же время он парализовал способность Илича к сопротивлению. Понимание всей гнусности задуманного Зораном приводило капитана в ужас. И не было сил освободиться. Хуже всего — происходившее не снилось и от него не было возможности избавиться, проснувшись и открыв глаза.
— Сука…
На этот раз оскорбление прозвучало вяло. В нем уже не чувствовалось жгучей ненависти, которая еще недавно сжигала Илича. Просто у него не оставалось сил на эмоции.
— Ты ничего не понял, капитан. Зря.
Зоран приставил пистолет к затылку войника, который лежал справа от уже убитого, и выстрелил. Илич закрыл глаза и застонал от бессилия и унижения.
Стоявший над ним душман в зеленой повязке взял штап — палку с заостренным концом. Он только что вырезал ее из лозняка и, пока Зоран беседовал с капитаном, держал ее в руке. Ожидал момента, когда будет можно ею воспользоваться. Теперь, сочтя, что время подошло, душман воткнул острие в рану на плече Илича и пошевелил палкой.
Пронзительная, умопомрачающая боль пронизала тело. Илич дернулся, дико застонал. На глаза наплыла пелена, и он провалился в глубокую темень.
Зоран попинал носком ботинка в бок и привел капитана в себя.
— Пить, — захрипел Илич. Он задыхался от жажды и ненавидел себя за то, что просил воды у врага.
— Всего дам — и воды и ракийки. — Зоран приветливо улыбался. — Ты мне всегда нравился, капитан. И будет хорошо, если мы станем друзьями. Да, капитан, не забывай, ты уже застрелил двух подчиненных…
— Сука…
Много бранных слов знал Илич, но это вырывалось раз за разом, а другие словно забылись и на ум не приходили.
Зоран вновь брезгливо поморщился.
— Нет, капитан, вы, христиане, доброго отношения к себе не понимаете. Ты меня оскорбляешь только за то, что я не хочу тебя убить. А сам ты продолжаешь убивать своих людей. Одного за другим.
Пальцы Зорана с фалангами, поросшими черным волосом, твердо сжимали рукоятку «беретты». Он облизал губы и посмотрел на Илича.
— Так кого ты решил застрелить теперь, капитан? Петко Савича? Хороший выбор. Хороший.
Раздался выстрел.
— Ты дурак, капитан. Я желаю тебе добра…
— Нет. — Илич произнес это голосом умирающего и прикрыл глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Суки! Он всем им покажет!
Звездан Илич
Капитан сербской боснийской армии, командир отряда фронтовой разведки.
Он выплыл из тьмы забытья с пониманием, что уже мертв. В то же время тело его жило будто само по себе: острая боль сверлила раненое плечо. В поясницу воткнулся сучок, на который он упал, и теперь колол тело как гвоздь. При каждом вздохе ноздри наполнял запах горелого пороха и свежей крови.
Так жив он все-таки или нет?
Илич открыл глаза. И увидел нависшую над ним голову человека, перехваченную зеленой повязкой.
— Он ещ… ещ… жив, — насмешливо проговорил кто-то, кого Илич не видел. — Он еще жив.
Иличу показалось, что голос принадлежал Зорану Вуковичу, одному из разведчиков его отряда. Но, если это был он, почему таким веселым тоном говорит в окружении душманов?
Тип в зеленой повязке брезгливо, как подыхающую собаку, тронул Илича ногой. Не пнул, не ударил, а именно тронул, будто проверял, не окостенел ли тот. Илич прикрыл глаза. Он предположил, что сейчас душман пристрелит его — кому нужна падаль? — либо прикажет это сделать кому-то другому. Нет, скорее всего выстрелит сам. На безоружных командиру, который ничем особенно не рисковал в бою, проще всего продемонстрировать подчиненным свою твердость, геройство и суровость.
Выстрела не последовало. Зато снова раздался злой голос, по-сербски приказавший:
— Вставай, капитан!
Илич повернул голову и теперь уже ясно увидел Зорана. Тот хищно улыбался. Усы его слегка подрагивали, как у кота, который принюхивался к хозяйской сметане.
— Кучка! — Илич сказал это, чувствуя, как все в нем умирает, даже злость. — Сука!
— Не надо, Илич. — Зоран перестал улыбаться. — Нам с тобой еще предстоит дела делать, и ты потом будешь сожалеть, что оскорбляешь меня.
— Знал бы я раньше, кто ты такой… — Илич понимал: обостряя отношения с предателем, он уже ничего не теряет и тот зря ему угрожает. Как бы ни пошла дальше эта гнусная игра, исход ее предрешен и смерти не избежать.
— Нехорошо так, капитан. — Зоран сплюнул тягучую слюну. Плевок упал рядом с головой Илича, и брызги попали ему на щеку. — Я же тебя не убил. Хотя для меня ты неверный безбожник.
Пришла мысль, что это Зоран стрелял в него, чтобы выбить из строя, но не убить. Он умел делать такие вещи и лишний раз показал свои возможности бывшему командиру.
— Это несложно. Ты, сука, добей теперь. Может, попадешь куда надо?
Зоран проглотил оскорбление.
— Зачем? — Он задал вопрос вкрадчиво, словно собирался просить деньги в долг. — Надеюсь, Аллах вразумит тебя, и ты будешь сотрудничать с нами.
Илич дернулся, пытаясь вскочить, но душман, стоявший рядом, наступил ему на грудь, не позволил подняться.
— Лежи, — посоветовал Зоран с насмешливой заботливостью, — тебе шевелиться вредно. И думай. Убивать тебя здесь не будут. Убьют других.
Он вынул из-за пояса и показал Иличу пистолет. Тот узнал оружие; «беретта» М-949 «Кугуар» с отбитой щечкой рукоятки давно принадлежала ему самому.
— Теперь, капитан, давай говорить серьезно. Ты, наверное, знаешь, что у нас нет возможности содержать пленных. Прежде всего потому, что это наши враги. Если их посадить за колючую проволоку на год или два, они все равно не перестанут быть врагами. Согласен? Вы, христиане, упорные, разве не так? Во-вторых, зачем кормить волков, переводить еду, если их нельзя приручить? Содержат врагов в плену только дураки. Неверный перед Аллахом хорош, когда он мертв.
— Так убей, — Илич упрямо твердил свое.
От потери крови у него кружилась голова, в глазах плавали черные точки.
— Нет, капитан. Это очень простой для тебя выход. Мертвый лев ничуть не полезней облезлой собаки. Сколько у тебя было солдат? Без меня, естественно. Восемь? Так вот, Илич, мы будем убивать их по одному, вместо тебя. Взгляни сюда.
Иодч повернул голову направо и увидел на пригорке своих подчиненных. Их уложили лицами вниз с руками, связанными за спиной телефонным проводом. Стоптанные каблуки башмаков одного из солдат оказались почти рядом с головой капитана. Но признать, кому они принадлежали, Илич не сумел.
Зоран подошел именно к этому войнику, прижал к его затылку ствол пистолета, нажал на спуск. Стоптанные каблуки дернулись и застыли.
Зоран, как это делают американские киногерои, дунул в ствол пистолета и опустил его к земле.
— Вот так, капитан, ты перестреляешь своих бойцов. Потом тебя посадят в яму. Я вернусь к вашим и расскажу, как ты убивал своих солдат.
Голос Зорана звучал тягуче, казался липким, и в то же время он парализовал способность Илича к сопротивлению. Понимание всей гнусности задуманного Зораном приводило капитана в ужас. И не было сил освободиться. Хуже всего — происходившее не снилось и от него не было возможности избавиться, проснувшись и открыв глаза.
— Сука…
На этот раз оскорбление прозвучало вяло. В нем уже не чувствовалось жгучей ненависти, которая еще недавно сжигала Илича. Просто у него не оставалось сил на эмоции.
— Ты ничего не понял, капитан. Зря.
Зоран приставил пистолет к затылку войника, который лежал справа от уже убитого, и выстрелил. Илич закрыл глаза и застонал от бессилия и унижения.
Стоявший над ним душман в зеленой повязке взял штап — палку с заостренным концом. Он только что вырезал ее из лозняка и, пока Зоран беседовал с капитаном, держал ее в руке. Ожидал момента, когда будет можно ею воспользоваться. Теперь, сочтя, что время подошло, душман воткнул острие в рану на плече Илича и пошевелил палкой.
Пронзительная, умопомрачающая боль пронизала тело. Илич дернулся, дико застонал. На глаза наплыла пелена, и он провалился в глубокую темень.
Зоран попинал носком ботинка в бок и привел капитана в себя.
— Пить, — захрипел Илич. Он задыхался от жажды и ненавидел себя за то, что просил воды у врага.
— Всего дам — и воды и ракийки. — Зоран приветливо улыбался. — Ты мне всегда нравился, капитан. И будет хорошо, если мы станем друзьями. Да, капитан, не забывай, ты уже застрелил двух подчиненных…
— Сука…
Много бранных слов знал Илич, но это вырывалось раз за разом, а другие словно забылись и на ум не приходили.
Зоран вновь брезгливо поморщился.
— Нет, капитан, вы, христиане, доброго отношения к себе не понимаете. Ты меня оскорбляешь только за то, что я не хочу тебя убить. А сам ты продолжаешь убивать своих людей. Одного за другим.
Пальцы Зорана с фалангами, поросшими черным волосом, твердо сжимали рукоятку «беретты». Он облизал губы и посмотрел на Илича.
— Так кого ты решил застрелить теперь, капитан? Петко Савича? Хороший выбор. Хороший.
Раздался выстрел.
— Ты дурак, капитан. Я желаю тебе добра…
— Нет. — Илич произнес это голосом умирающего и прикрыл глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93