Начальник розыска полковник Корнилов сам инструктировал оперативников, отправляя их на задание, отдавал распоряжения начальникам отделов и групп.
Когда Демин нашел Трубина, Корнилов разговаривал с начальником центра общественных связей майором Сомовым.
— Пресса о случившемся уже знает?
— Пока нет.
— Сомов, возьми эту обязанность на себя. Никому ни слова. Происшествие скрыть мы не сумеем, но о том, что взяли Лопоухого, надо молчать. Это наше внутреннее дело, и мы расскажем обо всем, когда расставим точки. Шум и треп нам только помешают. Да, еще, возьми на себя майора Трунова. В нем играет информаторская моча. Любая смазливая девчонка из газеты, если поиграет глазами, может его расколоть до задницы. Предупреди — будет утечка, я сам скручу ему шею. Вообще, о том же скажи всем другим.
— Понял.
Поздоровавшись с Трубиным за руку — все же начался новый день, а они с вечера не виделись, — Демин негромко спросил:
— Кто такой Лопоухий?
Трубин взял Демина под руку и отвел в сторону. Рассказал о событиях последних часов. Выяснилось, что сержант Постников сумел быстро вызвать подмогу. Наряд во главе с майором Труновым задержал белые «Жигули», в которые стрелял Постников. Заднее стекло машины было выбито. Пули пробили багажник и спинку сиденья. Одна из них ранила водителя в спину.
Эксперт-криминалист, прибывший на место происшествия, обнаружил в машине множество отпечатков. Некоторые из них оказались удивительно четкими. Их удалось идентифицировать. Все три человека, оставившие в машине следы, числились в картотеке Главного управления внутренних дел.
Водитель, которого задержали вместе с машиной, был известен милиции как удачливый угонщик автотранспорта Мигунов, по кличке Лопоухий. Справа от водительского места обильно наследил Чика — Арсений Рыбаков, рецидивист, находившийся в розыске. Его подозревали в нескольких разбойных нападениях на отделения сберегательного банка и обменные пункты валюты. Два налета сопровождались убийствами.
Третий подельник располагался на заднем сиденье. Его отпечатки обильно испятнали две пол-литровые банки из-под пива «Скол-специаль». Он их выдул прямо в машине и бросил на заднюю панель. Это был Губан — один из заправил казанской уголовной группировки, рэкетир и убийца. Судя по всему, выстрел сержанта Постникова задел и его.
На резиновом коврике у заднего сиденья сыщики обнаружили две стреляные гильзы от револьвера типа «наган». Должно быть, Губан успел перезарядить барабан, не обращая внимания на то, что оставляет улики.
Лопоухий поначалу упорно отрицал связь с пассажирами. Он говорил, что те заставили его везти их, угрожая оружием.
Однако методика следствия в этот раз оказалась решительной и жесткой.
В короткий срок Лопоухому доказали, что документы на имя Игнатия Васильевича Свиридова, которые он предъявил, — фальшивка. Что машина краденая и номера на ней перебиты. А сам он — Тихон Мигунов, прекрасно известен розыску и теперь ко всему будет обвиняться в соучастии убийства двух милиционеров. Лопоухий понял — лучше дать показания.
Основываясь на полученных от него сведениях, полковник Корнилов давал указания:
— Трубин, ваши люди на месте? Держите их в минутной готовности. Лисицын, тряси свою агентуру. Тряси всех подряд. Чика и Губан фигуры неординарные. Их знают не только казанцы. Ищи связи. Из Москвы они сейчас бежать побоятся. Попробуют залечь в нору. Постарайся докопаться до адресов.
— Понял.
Своих людей Корнилов знал не первый день. Они понимали друг друга с полуслова.
И даже в разговорах не считали нужным оригинальничать; многословью предпочитали лаконичность. В их делах красноречие ничего не решало. Куда важнее было умение думать, искать и распутывать следы, которые преступники старались скрыть, запутать, затереть.
К трем часам ночи подполковник Лисицын уже располагал тремя адресами домов, где могли залечь преступники. Сразу подозрительные места обложили специалисты наружного наблюдения. Каждый участник операции знал всю ее опасность и непредсказуемость.
Если бандиты открыли огонь на поражение по людям, которые собирались только проверить у них документы, то они наверняка будут стрелять в тех, кто пришел их арестовать.
В четыре тридцать наружник, наблюдавший за домом, где могла располагаться одна из квартир, нанятых в Москве Губаном, увидел, как во двор въехал «Форд-Таурус» с погашенными фарами. Из машины вышли двое. Они прошли к подъезду, не подавая признаков беспокойства, не оглядываясь. Однако оба в одинаковой манере держали правые руки в карманах курток.
Во дворе было сумрачно, и разглядеть лиц приехавших наружник не смог. Только на глаз прикинул габариты приехавших — рост и вес.
Подойти ближе, а тем более проследовать в подъезд, возможности не имелось: автомашина как остановилась, так и стояла у дома.
И только когда в окнах квартиры на пятом этаже загорелся свет, водитель включил фары и задним ходом выехал со двора.
Трубин с командой прибыл в указанное ему место в пять сорок пять.
— Юра, — Трубин у нижней двери лифта объяснял Демину его задачу, — сделай все, чтобы в вас не стреляли…
В это время в подъезде появился высокий чин из Министерства внутренних дел полковник Зорин. В правоохранительные органы он пришел с партийной работы, чрезвычайно гордился тем, что защитил диссертацию и носил звание кандидата философских наук. За годы преобразований в общественном строе Зорин диалектически изменился. Если раньше он при любом удобном случае говорил: «Мы, марксисты», то теперь гордо произносил: «Мы, последовательные демократы…»
От Зорина пахло дорогим одеколоном. Выезжая на место происшествия, он успел побриться, испил горячего кофе, был бодр и свеж, как огурчик с грядки.
Последние слова Трубина Демину насторожили Зорина. Он сразу понял, что имел в виду командир, и вмешался в разговор.
— Будут бандиты стрелять или не успеют, их надо брать живыми. — Зорин шевельнул языком во рту так, что щека вздулась бугром и тут же опала. Закончил с торжественной интонацией народного депутата, произносящего речь с думской трибуны: — В интересах закона и правосудия…
— Живыми я их брать не стану.
Демин не желал скрывать свое настроение и влез в разговор полковников. Зря влез, поскольку писк подчиненных в подобных обстоятельствах начальство не приучено слышать.
Зорин на возражения низших чинов всегда реагировал с нескрываемым раздражением.
— Как вас там? Демин? Так вот, вы будете работать, как приказано. Пойдете и возьмете живыми.
Демин стал демонстративно с треском отдирать липучки лямок бронежилета.
— Вот мой бюстгальтер, берите! Надевайте и — вперед! Хватайте, тащите их в суд. Короче, как хотите, а я пошел к едрене Фене!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93