— Опомнитесь, лейтенант! — мой голос звучал глухо. — Она же еще ребенок!
Лейтенант Скотт повернул голову в мою сторону, его светло-серые глаза смотрели на меня с наглостью.
— Ах, защитник краснокожих язычников уже очухался! Что ж, подожди вместе со всеми, пока я буду заниматься с твоей спутницей.
— Она сестра Римского Носа. Задумайтесь о последствиях!
— В самом деле?! — удивился лейтенант. — Ну, для меня это большая честь. — Он обернулся к Мортону. — Надо же, сержант, искали Римского Носа, а нашли его родную сестру.
Он схватил руку Голубой Птицы и потащил ее в близлежащие сливовые кусты. Она сопротивлялась, кричала что-то на своем языке.
Я опустился на землю и обхватил голову руками. Мне было больно и стыдно за то. что тут творилось. Появись у меня в тот момент оружие, я бы с удовольствием расстрелял и наглеца лейтенанта, и бессердечного сержанта, и даже этих скалящихся молоденьких солдат, оживленно обсуждавших своего командира. Клянусь, я сделал бы это. и не дрогнула бы моя рука.
Через какое-то время удовлетворенный Скотт вышел из кустов, ведя девочку за руку. На ею губах играла улыбка, он. по всей видимости, был доволен собой. Усадив Голубую Птиц) на землю в дюжине футов от нас. он подошел ко мне.
— Признаться. Кэтлин, я неплохо выглядел.
— Ты животное, лейтенант! — отреагировал я с ненавистью. — Подлое, грязное животное!
Скотт рассмеялся мне в лицо.
— Зачем же так строго судить меня, Кэтлин? Ты хватил через край. Я всего лишь доставил себе маленькое удовольствие.
Он отошел к сержанту и о чем-то вполголоса с ним заговорил.
Я посмотрел на Голубую Птицу. Она сидела, опустив голову, и тихо плакала. Мое сердце обливалось кровью от жалости к ней и от своей беспомощности.
— Поди-ка сюда, Кэтлин, — послышался голос Скотта.
Я подошел. Он вертел в руках мой кольт и улыбался.
— Знаешь, у меня есть к тебе предложение, — с наигранной любезностью произнес он. — Ты сейчас возьмешь свой револьвер, в котором есть один патрон, и пристрелишь индеанку — не оставлять же ее в живых, чтобы она потом пожаловалась этому кровавому Римскому Носу — а я берусь доставить тебя в Форт Ларами и доложить полковнику Коллинзу, что ты во всем раскаялся… Ну, как, идет?
После того, что случилось с Голубой Птицей, я знал, что ее короткая жизнь на исходе. От моей ли руки, от чужой ли, она все равно бы погибла, но для меня открывалась возможность единственной пулей рассчитаться с этой мерзкой скотиной, лейтенантом. Я мало заботился о своем будущем, во мне горело желание пристрелить подлеца.
— Я согласен, — коротко сказал я и принял из рук Скотта оружие.
Голубая Птица по-прежнему сидела с опущенной головой. Я прицелился в нее. затаил дыхание, а потом резко навел ствол на лейтенанта и спустил курок. Осечка! Я снова попытался выстрелить — опять без результата. Пустой барабан лишь звонко щелкал от моих усилий.
— Ха-ха-ха! — раздался хохот Скотта. — Я же говорил тебе, Мортон, что этот мерзавец стал настоящим индейцем. Ты видел, как он старался отправить меня на тот свет?
Лейтенант стоял вполоборота ко мне, и не смог заметить моего рывка. Его заметили другие, но я действовал стремительно. Зажав в правой руке ствол кольта, я со всей силы обрушил увесистую рукоятку на голову Скотта. Прежде, чем чей-то приклад погасил мое сознание, я услышал. как треснул череп лейтенанта.
Мое пробуждение было долгим и тягостным. Темный мрак беспамятства отступал медленно, словно я был его ценным пленником. Он сдавал свои позиции потому, наверное, что крохотная искорка жизни мало-помалу разгоралась в моей груди и еще оттого, что его гнал прочь настойчивый голос. Этот голос был мелодичным, приятным, утешающим, дающим надежду и успокоение. Казалось, он звучал постоянно. Когда свет проникал в мое сознание, он лился, подобно волшебной музыке, когда же мрак простирал надо мной свою могучую длань, в нем слышались легкая грусть.
Я долю не мог понять, что мне говорил этот мягкий, бархатистый голос. У меня просто не было на это сил. Но настала минута, когда я, хоть и не четко, но смог разобрать:
— Джо, довольно спать. Ты должен проснуться.
Я с трудом раздвинул веки. Надо мной склонилось дивное лицо. В моих глазах все плыло и колыхалось, черты лица были неясными, зыбкими, но я узнал их.
— Лаура, — шепнули мои губы, и глубокая радость горячей волной обдала сердце.
Девушка прохладной ладонью провела по моему лбу.
— Да, это я, Джо. Побудь со мной немного.
Я окинул взглядом темное помещение, пропахшее выделанными шкурами и дымом костра.
— Где я? — слабым голосом спросил я. — Что со мной?
— Ты в лагере шайенов, в типи Джорджа Бента.
— Значит, мне повезло?
— Ты будешь жить, Джозеф. Мой отец был доктором.
— Как я оказался здесь?
— Не задавай больше вопросов и прими вот это — она поднесла к моему рту ложку из оленьего рога с какой-то целебной пахучей настойкой. — Лекарство придаст тебе сил.
Я выпил горькое снадобье и почувствовал, как меня охватывает мрак.
— Лаура, — успел прошептать я.
— Да, Джо. — Лицо девушки снова склонилось надо мной.
— Я люблю тебя!
За секунду до того, как погрузиться в сон, я ощутил на своих израненных губах легкий влажный поцелуй.
Я спал глубоким живительным сном, а когда очнулся, то сразу почувствовал себя лучше. Я приподнял голову и увидел Лауру, сидевшую спиной ко мне у очага и стряпавшую на нем какое-то замечательное кушанье. Тесное пространство типи было буквально пропитано ароматными запахами.
— Лаура. — позвал я.
— О, Джозеф! — обернувшись, воскликнула девушка. — Как ты себя чувствуешь?
Она поднялась и присела на лежанку из бизоньих шкур. Ее лицо светилось, глаза сияли.
— Знаешь, настолько хорошо, — с улыбкой сказал я, — что с удовольствием попробовал бы твоего кушанья.
— Вот это здорово! Я знала, что делаю.
Спустя мгновение она поднесла мне деревянную тарелку, наполненную каким-то густым варевом, и ложку из оленьей кости.
— Сможешь присесть? — спросила она.
— Попробую, — ответил я, приподнимаясь на лежанке и протягивая руки к тарелке.
— Нет, нет, только присесть, — категорично заявила она. — Ты еще слаб, и уж позволь мне покормить тебя.
— Лаура, мне так неудобно… — попробовал возразить я.
— Джозеф Кэтлин, — полусерьезным тоном произнесла она, — вы обязаны слушаться своего доктора.
— Слушаю и повинуюсь. Но сначала я хотел бы узнать, чем меня собираются потчевать?
— О, это вкуснейшее блюдо, Джо, — поспешила заверить она. — Густой суп из бизоньих мозгов, заправленный ароматными травами.
Следующие несколько минут я прилежно открывал рот, чтобы насытиться этим действительно вкусным блюдом. Я был не против и попросить добавки, но Лаура ограничилась одной тарелкой, сославшись на мой ослабевший желудок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91