Индейцы озабоченно ждали развития событий. Некоторые вожди отказались сражаться и увели своих людей из военного лагеря.
Узнав, что Крук и Мэррит избавились от обозов, чтобы налегке вести преследование, Бешеный Конь и Сидящий Бык перенесли лагерь к востоку, на Роузбад-Ривер. Там он стоял недолго. После того как шедший на юг Терри встретился с Круком и Мэрритом, мы снова бежали.
Тогда и начались дожди. Проливные, долгие, они измочили землю так, что приходилось пробираться почти что вплавь. У Терри был длинный обоз, и солдаты от нас отстали. Когда же генерал отделался от него, они снова стали нас нагонять
К этому времени моя рана зажила, но тут из-за непогоды опасно заболел сынишка. Мы с Лаурой сделали все, чтобы вернуть ему здоровье, и болезнь отступила.
А погоня продолжалась. Мы бежали сначала на северо-восток — к Йеллоустону, а потом на восток — к Литтл-Миссури. Где-то в конце августа от Крука отделились наемные индейцы и солдаты Терри. Раздвоенной Бороде пришлось вести преследование одному, которое, однако, вскоре оказалось ему не по плечу. У него не хватало еды, его подчиненные пали духом от лихорадки и усталости
Повернув на запад, мы, в конце концов, вздохнули с облегчением. Солдаты оставили нас в покое.
Пока шла кочевка на запад, в высоких прериях потихоньку холодало. Днем еще можно было погреться на солнышке, но ночью спасали только теплые бизоньи шкуры. Нам удалось добраться лишь до берегов Боксэлдера, когда разразилась настоящая зимняя стужа.
В начале декабря в наш заснеженный лагерь пришли шайены Тупого Ножа и Маленького Волка Это были замерзшие, угрюмые люди, перенесшие жестокий налет кавалерии полковника Рэнелда Маккензи. У них не было не теплых одежд, ни типи, ни лошадей. Тетоны и на этот раз приютили северных шайенов, своих давних и надежных союзников. Но настроение в лагере резко ухудшилось. Везде слышались разговоры о том, что краснокожим теперь нигде не будет безопасного места.
Вид исхудавших от голода детей, женщин и стариков действовал на воинов угнетающе. Печально было смотреть и на лошадей. Вынужденные питаться скудным подножным кормом, они тощали прямо на глазах.
В начале декабря в наш лагерь, который переместился на Ручей Повесившейся Женщины, приехали Важный Человек и Глупый Медведь, два влиятельных миннеконджу из далекого агентства. Они предложили свое посредничество в проведении переговоров между свободными лакота и правительством. Их Ташунка, конечно, выслушал и… пожелал счастливой обратной дороги.
А настроение в селении продолжало ухудшаться. Люди с надеждой смотрели на своего военного вождя, ожидая от него какого-нибудь решения. И он его, в конце концов, принял на совете вождей.
— Охотникам, куда бы они ни пошли, нет удачи. Зимний Великан не устает насылать в прерии стужу. Сейчас пришло время увидеться с Медвежьим Плащом Майлзом и убедиться, что он говорил правду, когда пообещал сражающимся лакота резервацию на развилке реки Шайен.
Вниз по Танг-Ривер, которую лакота называли Пте-Седжи-Уакпа — Река Бизоньего Языка, вместе с военным вождем поехали: от оглала — Пес, Пакующий Барабан и я; от сансарков — Полые Рога; от миннеконджу — Красная Ткань, Жирная Шкура, Высокий Бизон, Красные Лошади, Бизоний Орел и сыновья покойного Одинокого Рога, Прикоснись-К-Тучам, Крапчатый Лось и Римский Нос.
Через четыре дня в долине Эхака-Уакпа — Йеллоустон-Ривер или Лосиной Реки мы увидели солдатский форт, возле которого стояли два десятка индейских типи.
— Какого они племени? — спросил Прикоснись-К-Тучам густым басом, кивая на индейцев у форта.
— Либо янктоны, либо янктонаи, брат, — предположил средний сын Одинокого Рога, Крапчатый Лось, который впоследствии принял имя Большая Нога. Это с ним и его кланом разыграется трагедия на реке Вундед-Ни в 1890.
— Нам нечего их бояться, — сказал Красная Ткань, сжимая в руке копье с белым флагом. — Они нашего корня.
— Точно, — поддержал его Высокий Бизон, взглянув на белый клок ткани на своем копье. — Даже если те индейцы — арикары, будем спокойны. У нас белые флаги перемирия, и каждый должен чтить эти знаки чести.
— Со мной поедут четверо, — сказал Пакующий Барабан. Этого вождя оглала белые прозвали Хороший Сидящий Бык за то, что он, в отличие от великого хункпапа, стал в агентстве лидером мирных людей. Даже побывал в Вашингтоне и получил в подарок от президента Гранта карабин. Но когда Красное Облако, Крапчатый Хвост и Человек-Боящийся-Своих-Лошадей продали белым Черные Холмы, он со всей семьей примкнул к сражающимся тетонам Бешеного Коня.
— И все мы повезем с собой трубки, — добавил он. — Лакота могут не только сражаться, но и говорить о мире.
С Пакующим Барабан, по его выбору, отправились Высокий Бизон, Красная Ткань, Красные Лошади и Бизоний Орел. Последний три недели назад встретился в форте с Майлзом, и тот его заверил, что если над любым из лакота будет развеваться белый флаг, то с ним обойдутся вежливо и достойно.
Послы проехали половину пути, когда им навстречу выбежало около пятнадцати человек из индейского лагеря. Они размахивали руками и громко кричали.
— Это же псатока! — вдруг крикнул кто-то из вождей. — Наши враги!
О, кроу действительно были врагами. Злейшими врагами племен лакота с незапамятных пор!
Мы, затаив дыхание, глядели на бегущих кроу.
— Смотрите, — воскликнул Жирная Шкура. — Пакующий Барабан протягивает им трубку. Они не посмеют причинить вреда послам.
Но манисипере, а именно так называли себя речные кроу, думали иначе. Передовой кроу, вместо того, чтобы принять Трубку Мира, схватил Пакующего Барабан за рукав и рывком стащил его с лошади. В тот же миг другие кроу бросились на четверых лакота и также стянули их на землю. Под рев боевых кличей давние союзники бледнолицых в считанные секунды расправились с беспомощными послами и с торжеством принялись размахивать их скальпами.
А со стороны лагеря к нам на лошадях неслись все остальные кроу, потрясая оружием и издавая вопли. Далеко позади них бежали солдаты.
— Подлое племя! — закричал Ташунка. — Всю жизнь я справедливо ненавидел псатока!
— Надо уходить, вождь, — обратился я к нему. — Нас слишком мало, чтобы дать бой этим позорным убийцам.
— Эй-и, — согласился он. — Хопо!
И, развернув лошадей, мы поскакали от места страшного злодеяния на юг обратной дорогой.
Много позже я узнал, что Нельсон Майлз не был причастен к убийству послов. Инициативу проявили сами кроу — его скауты. За это он отобрал у них лошадей, и они вынуждены были пешком добираться до своих земель. У себя в заложниках он оставил их белого командира, сквомена Тома Лефоржа, и двоих воинов.
Но в первые дни после трагедии мы обвиняли и кроу, и Майлза, и всех солдат на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Узнав, что Крук и Мэррит избавились от обозов, чтобы налегке вести преследование, Бешеный Конь и Сидящий Бык перенесли лагерь к востоку, на Роузбад-Ривер. Там он стоял недолго. После того как шедший на юг Терри встретился с Круком и Мэрритом, мы снова бежали.
Тогда и начались дожди. Проливные, долгие, они измочили землю так, что приходилось пробираться почти что вплавь. У Терри был длинный обоз, и солдаты от нас отстали. Когда же генерал отделался от него, они снова стали нас нагонять
К этому времени моя рана зажила, но тут из-за непогоды опасно заболел сынишка. Мы с Лаурой сделали все, чтобы вернуть ему здоровье, и болезнь отступила.
А погоня продолжалась. Мы бежали сначала на северо-восток — к Йеллоустону, а потом на восток — к Литтл-Миссури. Где-то в конце августа от Крука отделились наемные индейцы и солдаты Терри. Раздвоенной Бороде пришлось вести преследование одному, которое, однако, вскоре оказалось ему не по плечу. У него не хватало еды, его подчиненные пали духом от лихорадки и усталости
Повернув на запад, мы, в конце концов, вздохнули с облегчением. Солдаты оставили нас в покое.
Пока шла кочевка на запад, в высоких прериях потихоньку холодало. Днем еще можно было погреться на солнышке, но ночью спасали только теплые бизоньи шкуры. Нам удалось добраться лишь до берегов Боксэлдера, когда разразилась настоящая зимняя стужа.
В начале декабря в наш заснеженный лагерь пришли шайены Тупого Ножа и Маленького Волка Это были замерзшие, угрюмые люди, перенесшие жестокий налет кавалерии полковника Рэнелда Маккензи. У них не было не теплых одежд, ни типи, ни лошадей. Тетоны и на этот раз приютили северных шайенов, своих давних и надежных союзников. Но настроение в лагере резко ухудшилось. Везде слышались разговоры о том, что краснокожим теперь нигде не будет безопасного места.
Вид исхудавших от голода детей, женщин и стариков действовал на воинов угнетающе. Печально было смотреть и на лошадей. Вынужденные питаться скудным подножным кормом, они тощали прямо на глазах.
В начале декабря в наш лагерь, который переместился на Ручей Повесившейся Женщины, приехали Важный Человек и Глупый Медведь, два влиятельных миннеконджу из далекого агентства. Они предложили свое посредничество в проведении переговоров между свободными лакота и правительством. Их Ташунка, конечно, выслушал и… пожелал счастливой обратной дороги.
А настроение в селении продолжало ухудшаться. Люди с надеждой смотрели на своего военного вождя, ожидая от него какого-нибудь решения. И он его, в конце концов, принял на совете вождей.
— Охотникам, куда бы они ни пошли, нет удачи. Зимний Великан не устает насылать в прерии стужу. Сейчас пришло время увидеться с Медвежьим Плащом Майлзом и убедиться, что он говорил правду, когда пообещал сражающимся лакота резервацию на развилке реки Шайен.
Вниз по Танг-Ривер, которую лакота называли Пте-Седжи-Уакпа — Река Бизоньего Языка, вместе с военным вождем поехали: от оглала — Пес, Пакующий Барабан и я; от сансарков — Полые Рога; от миннеконджу — Красная Ткань, Жирная Шкура, Высокий Бизон, Красные Лошади, Бизоний Орел и сыновья покойного Одинокого Рога, Прикоснись-К-Тучам, Крапчатый Лось и Римский Нос.
Через четыре дня в долине Эхака-Уакпа — Йеллоустон-Ривер или Лосиной Реки мы увидели солдатский форт, возле которого стояли два десятка индейских типи.
— Какого они племени? — спросил Прикоснись-К-Тучам густым басом, кивая на индейцев у форта.
— Либо янктоны, либо янктонаи, брат, — предположил средний сын Одинокого Рога, Крапчатый Лось, который впоследствии принял имя Большая Нога. Это с ним и его кланом разыграется трагедия на реке Вундед-Ни в 1890.
— Нам нечего их бояться, — сказал Красная Ткань, сжимая в руке копье с белым флагом. — Они нашего корня.
— Точно, — поддержал его Высокий Бизон, взглянув на белый клок ткани на своем копье. — Даже если те индейцы — арикары, будем спокойны. У нас белые флаги перемирия, и каждый должен чтить эти знаки чести.
— Со мной поедут четверо, — сказал Пакующий Барабан. Этого вождя оглала белые прозвали Хороший Сидящий Бык за то, что он, в отличие от великого хункпапа, стал в агентстве лидером мирных людей. Даже побывал в Вашингтоне и получил в подарок от президента Гранта карабин. Но когда Красное Облако, Крапчатый Хвост и Человек-Боящийся-Своих-Лошадей продали белым Черные Холмы, он со всей семьей примкнул к сражающимся тетонам Бешеного Коня.
— И все мы повезем с собой трубки, — добавил он. — Лакота могут не только сражаться, но и говорить о мире.
С Пакующим Барабан, по его выбору, отправились Высокий Бизон, Красная Ткань, Красные Лошади и Бизоний Орел. Последний три недели назад встретился в форте с Майлзом, и тот его заверил, что если над любым из лакота будет развеваться белый флаг, то с ним обойдутся вежливо и достойно.
Послы проехали половину пути, когда им навстречу выбежало около пятнадцати человек из индейского лагеря. Они размахивали руками и громко кричали.
— Это же псатока! — вдруг крикнул кто-то из вождей. — Наши враги!
О, кроу действительно были врагами. Злейшими врагами племен лакота с незапамятных пор!
Мы, затаив дыхание, глядели на бегущих кроу.
— Смотрите, — воскликнул Жирная Шкура. — Пакующий Барабан протягивает им трубку. Они не посмеют причинить вреда послам.
Но манисипере, а именно так называли себя речные кроу, думали иначе. Передовой кроу, вместо того, чтобы принять Трубку Мира, схватил Пакующего Барабан за рукав и рывком стащил его с лошади. В тот же миг другие кроу бросились на четверых лакота и также стянули их на землю. Под рев боевых кличей давние союзники бледнолицых в считанные секунды расправились с беспомощными послами и с торжеством принялись размахивать их скальпами.
А со стороны лагеря к нам на лошадях неслись все остальные кроу, потрясая оружием и издавая вопли. Далеко позади них бежали солдаты.
— Подлое племя! — закричал Ташунка. — Всю жизнь я справедливо ненавидел псатока!
— Надо уходить, вождь, — обратился я к нему. — Нас слишком мало, чтобы дать бой этим позорным убийцам.
— Эй-и, — согласился он. — Хопо!
И, развернув лошадей, мы поскакали от места страшного злодеяния на юг обратной дорогой.
Много позже я узнал, что Нельсон Майлз не был причастен к убийству послов. Инициативу проявили сами кроу — его скауты. За это он отобрал у них лошадей, и они вынуждены были пешком добираться до своих земель. У себя в заложниках он оставил их белого командира, сквомена Тома Лефоржа, и двоих воинов.
Но в первые дни после трагедии мы обвиняли и кроу, и Майлза, и всех солдат на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91