Затем он поставил сержанта Белого дома перед головной машиной второго ряда и приказал ему не разрешать машинам с главами иностранных государств и членами королевских семей двигаться с места до тех пор, пока автомобили с сотрудниками аппарата Белого дома не протиснутся в состав кортежа. Уже одно это обстоятельство могло спутать все карты. Но дело этим не ограничилось; стоило нарушить установленный порядок в одном только месте, как каждый начал действовать по-своему: сенатор Майкл Мэнсфилд заметил, как Джек Макналли с женой усаживались в первую машину Белого дома. Несмотря на отчаянные мольбы Дьюка, Майкл, не дожидаясь своей очереди, укатил в сопровождении остального руководства конгресса. Рухнула даже видимость всякого порядка. Повсюду в поисках автомобилей бегали члены Верховного суда и губернаторы, напоминая посетителей театра, пытающихся после спектакля поймать такси во время проливного дождя. Большинство были подобраны более предприимчивыми коллегами, завладевшими пустовавшими автомобилями.
Шарль де Голль отказался поднять большой палец для того, чтобы его кто-нибудь подобрал, Он свысока оглядел всю свалку, вопросительно подняв брови, взглянул на главу американского протокола. Дьюк блестяще сымпровизировал. Следя за тем, как секретари и обслуживающий персонал Белого дома захватывают передовые позиции, он объяснил де Голлю и Хайле Селассие, что членам семьи президента Кеннеди, разумеется, принадлежит право ехать первыми в процессии. Его собеседники, естественно, согласились с этим. Конечно, им хорошо известно, продолжал шеф протокола, сколь обширна семья Кеннеди. Они утвердительно кивнули. Так вот, — заключил Дьюк, широким жестом указывая на толпу людей, теперь они сами могли убедиться в многочисленности семейства Кеннеди. Судя по всему, это объяснение их вполне удовлетворило. Возможно, они и подивились тому, каким образом камердинер Джордж Томас с цветом кожи, не уступавшим по темноте императору Эфиопии, мог оказаться в числе близких родственников Кеннеди, но из чувства такта промолчали. К этому моменту, однако, в бой ринулись помощники Дьюка. Но они заботились лишь о судьбе наиболее выдающихся иностранных деятелей, оттесненных от подобающих им мест. До остальных им не было никакого дела.
Так, последний кортеж Джона Кеннеди двинулся в путь в полнейшем беспорядке, подобно тому как начинались многие главы его жизни. Он оставил после себя путь свершений, но не безупречного порядка. Собственно, ничто в жизни Кеннеди никогда не делалось строго по правилам. Однако прикованные к экранам телевизора американцы, для которых этот торжественный церемониал значил так много, не замечали беспорядка. Во время всего движения похоронной процессии к Арлингтонскому кладбищу телевизионные камеры сосредоточили внимание на продвижении лафета с телом покойного президента и на ожидавшей его могиле, находившейся в трех милях от церкви.
Наблюдавшая за продвижением похоронной процессии страна едва ли обращала внимание на медленно следовавшие за лафетом автомобили. На экранах их телевизоров кавалькада сливалась в расплывчатые черные пятна. Персональный состав обитателей лимузинов не имел никакого значения в глазах национальной аудитории.
Когда машины тронулись с места, братья Кеннеди и Жаклин стали обсуждать, стоит ли настаивать на оглашении отрывков из выступлений покойного президента над его могилой. Приводились аргументы за и против, наконец они изменили свою первоначальную точку зрения и решили, что это следует сделать. Затем тема разговора внезапно переменилась.
Эйзенхауэр и Трумэн кратко обменялись мнениями по поводу того, было ли убийство Кеннеди результатом политического заговора, и пришли к отрицательному выводу. Затем они предались воспоминаниям о прошлом, деликатно избегая упоминаний о своих публичных схватках.
На Арлингтонском кладбище солдаты взяли «на караул», а офицеры стали по стойке «смирно», отдавая честь. Гроб медленно опустили на металлическую платформу подъемника, стоявшего перед открытой могилой.
Раздалась команда:
— Вольно!
Солдаты, переносившие гроб, уже держали в руках натянутое полотнище звездного флага, а командовавший ими лейтенант и один из работников кладбища следили за опусканием гроба в склеп. Не успели они выпрямиться, как в небе над ними с ревом промчались 50 реактивных истребителей. Они появились слишком рано, но зато полковник Суиндал рассчитал время полета своего самолета с абсолютной точностью. В тот момент, когда, услышав гул самолетов, толпа обратила взоры к небу, в интервале, образовавшемся после того, как смолкло эхо истребителей «F-105», над могилой беззвучно появился самолет президента. Его скорость опережала шум моторов. В течение какого-то удивительного мгновения прекрасная стальная птица, казалось, парила так низко над могилой, что хотелось поднять руку и коснуться голубого пламени, вырывавшегося из ее двигателей. Затем полковник Суиндал в знак прощания наклонил стреловидные крылья на 20 градусов влево, выровнял их над натянутым флагом и опять качнул крылом вправо, продержав самолет в таком положении около трех секунд. Затем, подобно серебряной молнии, президентский самолет скрылся в направлении Ки-Бридж.
Раздалась команда:
— На караул!
И на площади Макклеллана, батарея капитана Гэя произвела салют из двадцати одного орудия. Войскам была дана команда стоять по стойке «смирно», чтобы священник мог перейти к ритуалу благословения. Солдаты, стоявшие у могилы, приподняли звездное полотнище, и кардинал окропил опущенный гроб. Затем место кардинала занял майор Конверс — офицер инженерных войск.
— Это самый печальный Момент во всей моей жизни, — сказал он, обращаясь к Жаклин Кеннеди.
Она взглянула на его взволнованное лицо и поверила в искренность этих слов. Вручив Жаклин небольшой горящий факел, Конверс повел ее к месту, где среди венков из вечнозеленых растений должен был запылать вечный огонь Жаклин нагнулась и поднесла факел к газовому светильнику — пламя ярко вспыхнуло. Затем она передала факел Бобу. Повторив ее жест, он в свою очередь протянул факел своей матери. Но Роз Кеннеди не видела его жеста. Она ничего не знала о вечном огне. Склонив голову, она молилась, и губы ее беззвучно шевелились. Тогда Роберт повернулся в другую сторону и передал факел брату Теду. Хотя Тед не предполагал, что ему тоже надо будет участвовать в этой церемонии, он также слегка дотронулся факелом до мерцающего голубовато-желтого язычка пламени. Военные инженеры ждали, что новый президент тоже подойдет и присоединится к процедуре зажжения вечного огня. Но он был ne в состоянии совершить этот символический акт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
Шарль де Голль отказался поднять большой палец для того, чтобы его кто-нибудь подобрал, Он свысока оглядел всю свалку, вопросительно подняв брови, взглянул на главу американского протокола. Дьюк блестяще сымпровизировал. Следя за тем, как секретари и обслуживающий персонал Белого дома захватывают передовые позиции, он объяснил де Голлю и Хайле Селассие, что членам семьи президента Кеннеди, разумеется, принадлежит право ехать первыми в процессии. Его собеседники, естественно, согласились с этим. Конечно, им хорошо известно, продолжал шеф протокола, сколь обширна семья Кеннеди. Они утвердительно кивнули. Так вот, — заключил Дьюк, широким жестом указывая на толпу людей, теперь они сами могли убедиться в многочисленности семейства Кеннеди. Судя по всему, это объяснение их вполне удовлетворило. Возможно, они и подивились тому, каким образом камердинер Джордж Томас с цветом кожи, не уступавшим по темноте императору Эфиопии, мог оказаться в числе близких родственников Кеннеди, но из чувства такта промолчали. К этому моменту, однако, в бой ринулись помощники Дьюка. Но они заботились лишь о судьбе наиболее выдающихся иностранных деятелей, оттесненных от подобающих им мест. До остальных им не было никакого дела.
Так, последний кортеж Джона Кеннеди двинулся в путь в полнейшем беспорядке, подобно тому как начинались многие главы его жизни. Он оставил после себя путь свершений, но не безупречного порядка. Собственно, ничто в жизни Кеннеди никогда не делалось строго по правилам. Однако прикованные к экранам телевизора американцы, для которых этот торжественный церемониал значил так много, не замечали беспорядка. Во время всего движения похоронной процессии к Арлингтонскому кладбищу телевизионные камеры сосредоточили внимание на продвижении лафета с телом покойного президента и на ожидавшей его могиле, находившейся в трех милях от церкви.
Наблюдавшая за продвижением похоронной процессии страна едва ли обращала внимание на медленно следовавшие за лафетом автомобили. На экранах их телевизоров кавалькада сливалась в расплывчатые черные пятна. Персональный состав обитателей лимузинов не имел никакого значения в глазах национальной аудитории.
Когда машины тронулись с места, братья Кеннеди и Жаклин стали обсуждать, стоит ли настаивать на оглашении отрывков из выступлений покойного президента над его могилой. Приводились аргументы за и против, наконец они изменили свою первоначальную точку зрения и решили, что это следует сделать. Затем тема разговора внезапно переменилась.
Эйзенхауэр и Трумэн кратко обменялись мнениями по поводу того, было ли убийство Кеннеди результатом политического заговора, и пришли к отрицательному выводу. Затем они предались воспоминаниям о прошлом, деликатно избегая упоминаний о своих публичных схватках.
На Арлингтонском кладбище солдаты взяли «на караул», а офицеры стали по стойке «смирно», отдавая честь. Гроб медленно опустили на металлическую платформу подъемника, стоявшего перед открытой могилой.
Раздалась команда:
— Вольно!
Солдаты, переносившие гроб, уже держали в руках натянутое полотнище звездного флага, а командовавший ими лейтенант и один из работников кладбища следили за опусканием гроба в склеп. Не успели они выпрямиться, как в небе над ними с ревом промчались 50 реактивных истребителей. Они появились слишком рано, но зато полковник Суиндал рассчитал время полета своего самолета с абсолютной точностью. В тот момент, когда, услышав гул самолетов, толпа обратила взоры к небу, в интервале, образовавшемся после того, как смолкло эхо истребителей «F-105», над могилой беззвучно появился самолет президента. Его скорость опережала шум моторов. В течение какого-то удивительного мгновения прекрасная стальная птица, казалось, парила так низко над могилой, что хотелось поднять руку и коснуться голубого пламени, вырывавшегося из ее двигателей. Затем полковник Суиндал в знак прощания наклонил стреловидные крылья на 20 градусов влево, выровнял их над натянутым флагом и опять качнул крылом вправо, продержав самолет в таком положении около трех секунд. Затем, подобно серебряной молнии, президентский самолет скрылся в направлении Ки-Бридж.
Раздалась команда:
— На караул!
И на площади Макклеллана, батарея капитана Гэя произвела салют из двадцати одного орудия. Войскам была дана команда стоять по стойке «смирно», чтобы священник мог перейти к ритуалу благословения. Солдаты, стоявшие у могилы, приподняли звездное полотнище, и кардинал окропил опущенный гроб. Затем место кардинала занял майор Конверс — офицер инженерных войск.
— Это самый печальный Момент во всей моей жизни, — сказал он, обращаясь к Жаклин Кеннеди.
Она взглянула на его взволнованное лицо и поверила в искренность этих слов. Вручив Жаклин небольшой горящий факел, Конверс повел ее к месту, где среди венков из вечнозеленых растений должен был запылать вечный огонь Жаклин нагнулась и поднесла факел к газовому светильнику — пламя ярко вспыхнуло. Затем она передала факел Бобу. Повторив ее жест, он в свою очередь протянул факел своей матери. Но Роз Кеннеди не видела его жеста. Она ничего не знала о вечном огне. Склонив голову, она молилась, и губы ее беззвучно шевелились. Тогда Роберт повернулся в другую сторону и передал факел брату Теду. Хотя Тед не предполагал, что ему тоже надо будет участвовать в этой церемонии, он также слегка дотронулся факелом до мерцающего голубовато-желтого язычка пламени. Военные инженеры ждали, что новый президент тоже подойдет и присоединится к процедуре зажжения вечного огня. Но он был ne в состоянии совершить этот символический акт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171