Для Освальда все это не имело, однако, никакое го значения. Расположившись внутри здания, он должен был стрелять в объект, находящийся снаружи, а не наоборот. Мушка его винтовки будет нацелена на фигуру, двигающуюся по Элм-стрит с правой стороны от него, а к полудню там будет ярчайший дневной свет.
Эйбрэхэм Запрудер вошел в контору своего магазина готовой одежды на четвертом этаже здания Дал-Текса против Хьюстон-стрит.
— Светит солнышко! — прощебетал он секретарше на своем безупречном идиш.
— Где ваша кинокамера? — спросила она его строго.
— Дома, — робко ответил Эйб.
Они были хорошими друзьями и частенько разыгрывали между собой подобные сценки, притворяясь, будто она командует своим хозяином.
— Мистер 3., вы сейчас же вернетесь домой. Так ли уж часто приходится вам снимать цветные фильмы о президенте?
Запрудер потеребил свой галстук-бабочку и сделал слабую попытку возразить:
— Я слишком маленького роста. Мне, вероятно, даже не удастся близко подойти.
— Внизу не будет особенно большой толпы, — отпарировала она и, увидев, что он заколебался, прибавила твердым голосом:
— Поторопитесь, все это можно сделать за двадцать минут.
«Не такая уж это плохая идея», — подумал он и повернул обратно к лифту на своих коротких ногах, бормоча:
— Собственная секретарша прогнала домой! Плохи мои дела.
Она сделала вид, что проявляет нетерпение, и он сказал:
— Хорошо, Лилиан, хорошо! Я иду.
— Мы идем вперед! — воскликнул президент звенящим голосом, заканчивая свою речь на грузовике. Пока толпа свистела и топала ногами, он спустился с машины, пожал руки конным полицейским, шепнул английскому корреспонденту Генри Брэндону: Дела идут лучше, чем мы думали.
Следующей по программе был официальный завтрак. В лифте, однако, Килдаф убедил президента сделать непредусмотренную остановку: Килдаф прочел газеты и разделял беспокойство Кеннеди. Он убедил Коннэли провести пресс-конференцию и полагал, что президент должен обсудить ее сначала с губернатором.
Кеннеди ознакомился с заявлением для прессы, подготовленным Коннэли. Оно было мягким и довольно бессодержательным. Перед публикой губернатор всегда призывал к гармонии. Резкие нотки появлялись у него только за сценой, а нынешняя обструкция Ярборо была их следствием. Но и такое заявление было уже кое-что. Кеннеди одобрил его и возвратился в холл, где натолкнулся на самого Ральфа Ярборо и без обиняков сказал ему, что он должен ехать в машине вице-президента.
— Ради бога, кончай со всем этим, Ральф! — бросил он.
Застигнутый врасплох и расстроенный прямотой президента, сенатор ответил, что уже ехал в этот отель вместе с Джонсоном. Кеннеди покачал головой: этого недостаточно. Если сенатор ценит дружбу президента, то он должен следовать за Джонсоном по пятам — меньшее его, не устраивает. Президент не намерен позволите кому-нибудь провести себя уклончивыми маневрами. Оставив расстроенного сенатора, Кеннеди зашел в кухню большого бального зала, откуда ему предстояло войти в зал. Он оглянулся, подобно командиру, производящему смотр войскам. Сопровождающие его лица выстроились за ним ровной колонной, зажатой с одной стороны ведрами из нержавеющей стали, а с другой — огромными котлами. Не все были в сборе. Он тихо спросил агента Билла Данкана:
— Где миссис Кеннеди? Я хочу, чтобы она спустилась к завтраку. — И добавил: — Все готовы?
В 9.05 (точно в то время, когда самолет «Америкен эйрлайнз» поднялся с аэродрома Лав Филд, унося Ричарда М. Никсона в направлении аэропорта Айдлуайлд, как он тогда назывался) Кеннеди сказал:
— Хорошо, мы идем.
Жаклин появилась только через двадцать минут. Она появилась, улыбаясь своей неуверенной улыбкой, и началось настоящее столпотворение. Две тысячи техасцев приветствовали Жаклин, стоя на стульях. Ее ослепили вспышки фотокамер и электрические свечи в огромных канделябрах большого зала. Ни какой-то монета она очень испугались. Ей никогда еще не приходилось видеть что-либо подобное. Ей казалось, что она вот-вот упадет. Потом она увидела мужа, он улыбался.
Кеннеди начал свое выступление словами:
— Два года назад в Париже я сказал, что оказался в роли человека, который сопровождает миссис Кеннеди. Примерно то же я испытываю сейчас в поездке по Техасу. Никого не интересует, как одеты Линдон и я.
Слушая его, Жаклин подумала о завтрашнем визите на ранчо Линдона Б. Джонсона.
Хотя она не бывала на этом ранчо, она хорошо помнила рассказ мужа о его поездке туда через восемь дней после избрания президентом. Это был своеобразный и в одном отношении неприятный визит. Во второй половине дня, когда они прибыли на ранчо, вице-президент предложил поохотиться на рассвета. Кеннеди не считал стрельбу в прирученную дичь спортом и постарался деликатно уклониться от приглашения. Но как объяснить подобную щепетильность любезному хозяину? Это невозможно. Он никогда не понял бы этого, Джонсон мог бы даже посчитать гостя слабонервным, и это было проблемой для Кеннеди. Как лидер нации, он не имел права, чтобы кто-либо усомнился в его мужестве.
К тому же Джонсон упорствовал, твердо решив быть радушным, хозяином, а скота была наилучшим из всего, что он мог предложить на своем ранчо. Целый день он всячески стремился убедить Кеннеди в своей лояльности, Линдон вызвал своих сотрудников и заявил, что они должны забыть о своей личной преданности ему. С этой минуты у них один лидер. Они должны следовать его приказам и предупреждать его желания, всячески ему угождая. Сам Джонсон считал, что поступает именно так. Если бы он только мог представить себе, что его приглашение на охоту будет неприятно гостю, то никогда бы о нем не заикнулся. Джонсон воспринял сдержанность Кеннеди как проявление вежливости, вроде отказа выпить в гостях вторую рюмку вина и взять вторую порцию предложенного блюда. В данном случае гостя следовало уговорить, Взяв нового вождя крепко под руку, Джонсон объяснил Кеннеди, что эти местный обычай в его следует придерживаться: почетный гость должен поддержать традицию.
И вот 17 ноября 1960 года в 6 часов утра они собрались на охоту. Джонсон был в приличествующем случаю костюме — в замасленной бесформенной ковбойской шляпе и видавшей виды кожаной куртке. Кеннеди был одет в клетчатую куртку и легкие брюки. Один из гостей, глядя на него сонными глазами, заметил, что президент напоминает болельщика на футбольном матче. Как только растаял туман, они влезли в белый «кадиллак» и поехали в необыкновенно красивое урочище. Там почетный гость сделал то, что от него ждали. Техническая сторона дела была сравнительно незамысловатой. Чтобы попасть в глаза оленя, много не требуется. Вы прикладываете ложе винтовки к щеке, прицеливаетесь, делаете глубокий вдох, затем немного выдыхаете, потом задерживаете дыхание, и осторожно нажимаете на курок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
Эйбрэхэм Запрудер вошел в контору своего магазина готовой одежды на четвертом этаже здания Дал-Текса против Хьюстон-стрит.
— Светит солнышко! — прощебетал он секретарше на своем безупречном идиш.
— Где ваша кинокамера? — спросила она его строго.
— Дома, — робко ответил Эйб.
Они были хорошими друзьями и частенько разыгрывали между собой подобные сценки, притворяясь, будто она командует своим хозяином.
— Мистер 3., вы сейчас же вернетесь домой. Так ли уж часто приходится вам снимать цветные фильмы о президенте?
Запрудер потеребил свой галстук-бабочку и сделал слабую попытку возразить:
— Я слишком маленького роста. Мне, вероятно, даже не удастся близко подойти.
— Внизу не будет особенно большой толпы, — отпарировала она и, увидев, что он заколебался, прибавила твердым голосом:
— Поторопитесь, все это можно сделать за двадцать минут.
«Не такая уж это плохая идея», — подумал он и повернул обратно к лифту на своих коротких ногах, бормоча:
— Собственная секретарша прогнала домой! Плохи мои дела.
Она сделала вид, что проявляет нетерпение, и он сказал:
— Хорошо, Лилиан, хорошо! Я иду.
— Мы идем вперед! — воскликнул президент звенящим голосом, заканчивая свою речь на грузовике. Пока толпа свистела и топала ногами, он спустился с машины, пожал руки конным полицейским, шепнул английскому корреспонденту Генри Брэндону: Дела идут лучше, чем мы думали.
Следующей по программе был официальный завтрак. В лифте, однако, Килдаф убедил президента сделать непредусмотренную остановку: Килдаф прочел газеты и разделял беспокойство Кеннеди. Он убедил Коннэли провести пресс-конференцию и полагал, что президент должен обсудить ее сначала с губернатором.
Кеннеди ознакомился с заявлением для прессы, подготовленным Коннэли. Оно было мягким и довольно бессодержательным. Перед публикой губернатор всегда призывал к гармонии. Резкие нотки появлялись у него только за сценой, а нынешняя обструкция Ярборо была их следствием. Но и такое заявление было уже кое-что. Кеннеди одобрил его и возвратился в холл, где натолкнулся на самого Ральфа Ярборо и без обиняков сказал ему, что он должен ехать в машине вице-президента.
— Ради бога, кончай со всем этим, Ральф! — бросил он.
Застигнутый врасплох и расстроенный прямотой президента, сенатор ответил, что уже ехал в этот отель вместе с Джонсоном. Кеннеди покачал головой: этого недостаточно. Если сенатор ценит дружбу президента, то он должен следовать за Джонсоном по пятам — меньшее его, не устраивает. Президент не намерен позволите кому-нибудь провести себя уклончивыми маневрами. Оставив расстроенного сенатора, Кеннеди зашел в кухню большого бального зала, откуда ему предстояло войти в зал. Он оглянулся, подобно командиру, производящему смотр войскам. Сопровождающие его лица выстроились за ним ровной колонной, зажатой с одной стороны ведрами из нержавеющей стали, а с другой — огромными котлами. Не все были в сборе. Он тихо спросил агента Билла Данкана:
— Где миссис Кеннеди? Я хочу, чтобы она спустилась к завтраку. — И добавил: — Все готовы?
В 9.05 (точно в то время, когда самолет «Америкен эйрлайнз» поднялся с аэродрома Лав Филд, унося Ричарда М. Никсона в направлении аэропорта Айдлуайлд, как он тогда назывался) Кеннеди сказал:
— Хорошо, мы идем.
Жаклин появилась только через двадцать минут. Она появилась, улыбаясь своей неуверенной улыбкой, и началось настоящее столпотворение. Две тысячи техасцев приветствовали Жаклин, стоя на стульях. Ее ослепили вспышки фотокамер и электрические свечи в огромных канделябрах большого зала. Ни какой-то монета она очень испугались. Ей никогда еще не приходилось видеть что-либо подобное. Ей казалось, что она вот-вот упадет. Потом она увидела мужа, он улыбался.
Кеннеди начал свое выступление словами:
— Два года назад в Париже я сказал, что оказался в роли человека, который сопровождает миссис Кеннеди. Примерно то же я испытываю сейчас в поездке по Техасу. Никого не интересует, как одеты Линдон и я.
Слушая его, Жаклин подумала о завтрашнем визите на ранчо Линдона Б. Джонсона.
Хотя она не бывала на этом ранчо, она хорошо помнила рассказ мужа о его поездке туда через восемь дней после избрания президентом. Это был своеобразный и в одном отношении неприятный визит. Во второй половине дня, когда они прибыли на ранчо, вице-президент предложил поохотиться на рассвета. Кеннеди не считал стрельбу в прирученную дичь спортом и постарался деликатно уклониться от приглашения. Но как объяснить подобную щепетильность любезному хозяину? Это невозможно. Он никогда не понял бы этого, Джонсон мог бы даже посчитать гостя слабонервным, и это было проблемой для Кеннеди. Как лидер нации, он не имел права, чтобы кто-либо усомнился в его мужестве.
К тому же Джонсон упорствовал, твердо решив быть радушным, хозяином, а скота была наилучшим из всего, что он мог предложить на своем ранчо. Целый день он всячески стремился убедить Кеннеди в своей лояльности, Линдон вызвал своих сотрудников и заявил, что они должны забыть о своей личной преданности ему. С этой минуты у них один лидер. Они должны следовать его приказам и предупреждать его желания, всячески ему угождая. Сам Джонсон считал, что поступает именно так. Если бы он только мог представить себе, что его приглашение на охоту будет неприятно гостю, то никогда бы о нем не заикнулся. Джонсон воспринял сдержанность Кеннеди как проявление вежливости, вроде отказа выпить в гостях вторую рюмку вина и взять вторую порцию предложенного блюда. В данном случае гостя следовало уговорить, Взяв нового вождя крепко под руку, Джонсон объяснил Кеннеди, что эти местный обычай в его следует придерживаться: почетный гость должен поддержать традицию.
И вот 17 ноября 1960 года в 6 часов утра они собрались на охоту. Джонсон был в приличествующем случаю костюме — в замасленной бесформенной ковбойской шляпе и видавшей виды кожаной куртке. Кеннеди был одет в клетчатую куртку и легкие брюки. Один из гостей, глядя на него сонными глазами, заметил, что президент напоминает болельщика на футбольном матче. Как только растаял туман, они влезли в белый «кадиллак» и поехали в необыкновенно красивое урочище. Там почетный гость сделал то, что от него ждали. Техническая сторона дела была сравнительно незамысловатой. Чтобы попасть в глаза оленя, много не требуется. Вы прикладываете ложе винтовки к щеке, прицеливаетесь, делаете глубокий вдох, затем немного выдыхаете, потом задерживаете дыхание, и осторожно нажимаете на курок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171