— Он строго посмотрел на нарушительницу пищевой цепочки. — Мы с вами, Дарья Николаевна, знакомы всего год, а я уже нуждаюсь в помощи гастроэнтеролога. Ваш темперамент пагубно влияете на мой желудочный тракт. Хотите — присоединяйтесь, я с большим или меньшим удовольствием разделю с вами свою трапезу, но я категорически, — подполковник возвысил голос и постучал кончиком ножа по столу, — слышите, категорически запрещаю вам говорить об убийствах… Хотя нет, я запрещаю вам говорить обо всем. До конца обеда я запрещаю вам говорить о чем бы то ни было. Спасибо за понимание — и приятного аппетита.
С этими словами подполковник заправил накрахмаленную салфетку за воротник и придвинул к себе блюдо с закусками.
Даша демонстративно отодвинулась от стола и скрестила руки на груди. Почти десять минут она сидела молча, с трудом сдерживая недовольство. Но вскоре ей это надоело, и она принялась кидать многозначительные взгляды на часы. Трапезничающий подполковник делал вид, что его это не касается. Мало ли кто куда спешит! Он неспешно отправлял в рот очередной кусок.
Даша начала злиться. Она заподозрила, что Полетаев все рассчитал заранее и весь этот спектакль, включая скатерть, салфетку и его дурацкий домашний костюм, устроен с одной-единственной целью — вывести ее из себя. Но, к счастью, все в этом бренном мире имеет свой конец. И самый длительный обед тоже. Полетаев с сожалением сложил приборы на пустой тарелке.
Незваная гостья мысленно возблагодарила Всевышнего.
— Рада видеть вас наконец сытым. Десерт будет?
— Увы, не додумался. Надеюсь, вы дадите мне хотя бы десять минут на переваривание…
— Да ты что, Палыч! — не выдержала Даша. — За десять минут можно слона переварить, не то что паршивый кусок свинины.
— Это была не свинина, — оскорбился подполковник.
— Мне наплевать, чей труп ты ел. Скажи, будешь мне помогать или нет?
При слове «труп» Полетаева передернуло, он раздраженно швырнул на стол салфетку.
— Опять еда не в прок… Ладно, говори, что тебе надобно.
— Мне надобно… тьфу! Мне нужен список всех, с кем я ходила в детский сад.
Рука Полетаева застыла в воздухе:
— Как?
— Я хочу знать имена, фамилии, клички всех, с кем я ходила в садик, — по слогам произнесла Даша. — Неужели для вашего ведомства это так сложно?
— Клички детсадовцев тридцатилетней давности? — Подполковник выглядел озадаченным. — Да нет. В общем нет. Но зачем…
— Почему это тридцатилетней? — в свою очередь напряглась Даша. — Мне всего тридцать. Я выгляжу на тридцать пять?
— Когда ты злишься, то выглядишь на все тридцать десять. Так зачем тебе это понадобилось?
— Пока не могу сказать. — Даша старалась быть максимально вежливой. — Просто надо, и все.
— Ах вот как! — подполковник отлично понимал, что является хозяином положения. — В таком случае — извини.
— Палыч…
— Не могу, это слишком дорогая прихоть.
— Палыч…
Полетаев выглядел неумолимым.
— Мы существуем на деньги налогоплательщиков, и я сомневаюсь, что они согласятся оплачивать твою сентиментальность. Тем более что ты-то российским налогоплательщиком как раз и не являешься…
— О'кей. — Даша подняла руки вверх. Она устала от бесконечных препирательств. — Так и быть, скажу. Артур утверждает, что у нас с ним был один горшок на двоих, но я почему-то этого не помню.
— Ага! — Полетаев мгновенно преобразился. Он уже не походил на откушавшего барина, которому досаждают мухи. — Ты хочешь сказать, что за давностью лет к твоему горшку может примазаться любой желающий?
Даша с секунду переваривала формулировку, но, не найдя в ней существенных противоречий, кивнула:
— Йес. Ведь наша детсадовская дружба была единственной причиной, по которой мы приняли Артура как родного. И даже взяли с собой в поход.
— Ну, положим, ты польстилась на его деньги. — Полетаев, как всегда, не собирался деликатничать.
— Да как ты смеешь!
— Но ты же взяла у него деньги?
Даша терзала уголок скатерти:
— Если ты о том, что Артур платит по договору, то это оплата услуг нашего агентства. Лично я с этого вообще ничего не имею. Кроме зарплаты, конечно. — Она сверкнула глазами. — И за эти гроши я не только рискую своей жизнью, но еще стираю, готовлю и убираю!
— Я все понял, — подполковник остановил ее движением руки, — судьба Золушки по сравнению с твоей просто голливудский сон. Ладно, пиши адрес или номер своих яслей, к вечеру… Что еще?
Вместо радости на Дашином лице читалась растерянность.
— Я не помню…
— Чего не помнишь? Номера или адреса?
— Да ни того ни другого. Давно же было.
— Эх, память девичья! — Подполковник снисходительно улыбнулся. — Ничего страшного. Пиши адрес, где ты проживала в то время. Вряд ли тебя возили на другой конец Москвы. Садик должен находиться где-то рядом.
Однако Даша не разделяла его оптимизма:
— Там вокруг много садиков было. Только маленьких, в подъездах домов. Район-то старый, военный, там чуть ли не в каждом доме был садик. — И принялась стенать: — О Боже, ну почему я такая бестолковая!
— Главное, не нервничай. — Встав у Даши за спиной, Полетаев положил руки ей на плечи. — Ничего страшного не произошло, я тебе помогу вспомнить. Закрой глаза, расслабься.
Даша моментально напряглась. Подполковник улыбнулся и принялся делать массирующие движения.
— Все хорошо, все спокойно, — вкрадчивым голосом начал он свой сеанс. — Тебе пять лет. Ты прелестное кудрявое создание, еще не умеешь разговаривать…
— Это в пять-то лет? — возмутилась Даша и попыталась обернуться.
Но эфэсбэшник удержал ее голову затылком к себе:
— Раннее утро. Ты просыпаешься, мама кормит тебя кашей…
— Я ненавидела кашу.
— Хорошо, она кормит тебя тем, что больше всего любишь, вы одеваетесь и выходите на улицу. Представила?
Даша пожала плечами:
— Более или менее.
— Вы выходите из подъезда… Куда вы поворачиваете — направо, налево?
— Обратно домой. — Даша чуть дернула плечом. — Мама, как всегда, забыла мешок с одеждой и гостинцами.
Полетаев вздохнул.
— Н-да… Наследственность. Но не отвлекайся. Вы вернулись, забрали мешок… Кстати, почему мешок? У вас не было сумки?
— Детям для садика шили такой специальный мешок, — пояснила Даша, — чтобы легче было в шкафчик повесить.
— Ладно, пусть будет мешок. Вы его забрали, выходите на улицу и?..
— …И возвращаемся обратно. Мама не помнит, выключила ли она газ и утюг.
Полетаев закрыл глаза и беззвучно досчитал до десяти.
— Послушай, твоя мама хоть раз тебя доводила до садика?
— Конечно! — Даша рассердилась. — Она же не дурочка.
Лицо подполковника выражало сомнение.
— Хорошо. Тогда давай с того места, как вы уже идете. Прекрасное раннее утро. Светит солнышко, у тебя новые сандалики…
— Знаешь, Палыч, — Даша все-таки обернулась, — я всегда не могла понять, почему родители покупают мне именно сандалии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
С этими словами подполковник заправил накрахмаленную салфетку за воротник и придвинул к себе блюдо с закусками.
Даша демонстративно отодвинулась от стола и скрестила руки на груди. Почти десять минут она сидела молча, с трудом сдерживая недовольство. Но вскоре ей это надоело, и она принялась кидать многозначительные взгляды на часы. Трапезничающий подполковник делал вид, что его это не касается. Мало ли кто куда спешит! Он неспешно отправлял в рот очередной кусок.
Даша начала злиться. Она заподозрила, что Полетаев все рассчитал заранее и весь этот спектакль, включая скатерть, салфетку и его дурацкий домашний костюм, устроен с одной-единственной целью — вывести ее из себя. Но, к счастью, все в этом бренном мире имеет свой конец. И самый длительный обед тоже. Полетаев с сожалением сложил приборы на пустой тарелке.
Незваная гостья мысленно возблагодарила Всевышнего.
— Рада видеть вас наконец сытым. Десерт будет?
— Увы, не додумался. Надеюсь, вы дадите мне хотя бы десять минут на переваривание…
— Да ты что, Палыч! — не выдержала Даша. — За десять минут можно слона переварить, не то что паршивый кусок свинины.
— Это была не свинина, — оскорбился подполковник.
— Мне наплевать, чей труп ты ел. Скажи, будешь мне помогать или нет?
При слове «труп» Полетаева передернуло, он раздраженно швырнул на стол салфетку.
— Опять еда не в прок… Ладно, говори, что тебе надобно.
— Мне надобно… тьфу! Мне нужен список всех, с кем я ходила в детский сад.
Рука Полетаева застыла в воздухе:
— Как?
— Я хочу знать имена, фамилии, клички всех, с кем я ходила в садик, — по слогам произнесла Даша. — Неужели для вашего ведомства это так сложно?
— Клички детсадовцев тридцатилетней давности? — Подполковник выглядел озадаченным. — Да нет. В общем нет. Но зачем…
— Почему это тридцатилетней? — в свою очередь напряглась Даша. — Мне всего тридцать. Я выгляжу на тридцать пять?
— Когда ты злишься, то выглядишь на все тридцать десять. Так зачем тебе это понадобилось?
— Пока не могу сказать. — Даша старалась быть максимально вежливой. — Просто надо, и все.
— Ах вот как! — подполковник отлично понимал, что является хозяином положения. — В таком случае — извини.
— Палыч…
— Не могу, это слишком дорогая прихоть.
— Палыч…
Полетаев выглядел неумолимым.
— Мы существуем на деньги налогоплательщиков, и я сомневаюсь, что они согласятся оплачивать твою сентиментальность. Тем более что ты-то российским налогоплательщиком как раз и не являешься…
— О'кей. — Даша подняла руки вверх. Она устала от бесконечных препирательств. — Так и быть, скажу. Артур утверждает, что у нас с ним был один горшок на двоих, но я почему-то этого не помню.
— Ага! — Полетаев мгновенно преобразился. Он уже не походил на откушавшего барина, которому досаждают мухи. — Ты хочешь сказать, что за давностью лет к твоему горшку может примазаться любой желающий?
Даша с секунду переваривала формулировку, но, не найдя в ней существенных противоречий, кивнула:
— Йес. Ведь наша детсадовская дружба была единственной причиной, по которой мы приняли Артура как родного. И даже взяли с собой в поход.
— Ну, положим, ты польстилась на его деньги. — Полетаев, как всегда, не собирался деликатничать.
— Да как ты смеешь!
— Но ты же взяла у него деньги?
Даша терзала уголок скатерти:
— Если ты о том, что Артур платит по договору, то это оплата услуг нашего агентства. Лично я с этого вообще ничего не имею. Кроме зарплаты, конечно. — Она сверкнула глазами. — И за эти гроши я не только рискую своей жизнью, но еще стираю, готовлю и убираю!
— Я все понял, — подполковник остановил ее движением руки, — судьба Золушки по сравнению с твоей просто голливудский сон. Ладно, пиши адрес или номер своих яслей, к вечеру… Что еще?
Вместо радости на Дашином лице читалась растерянность.
— Я не помню…
— Чего не помнишь? Номера или адреса?
— Да ни того ни другого. Давно же было.
— Эх, память девичья! — Подполковник снисходительно улыбнулся. — Ничего страшного. Пиши адрес, где ты проживала в то время. Вряд ли тебя возили на другой конец Москвы. Садик должен находиться где-то рядом.
Однако Даша не разделяла его оптимизма:
— Там вокруг много садиков было. Только маленьких, в подъездах домов. Район-то старый, военный, там чуть ли не в каждом доме был садик. — И принялась стенать: — О Боже, ну почему я такая бестолковая!
— Главное, не нервничай. — Встав у Даши за спиной, Полетаев положил руки ей на плечи. — Ничего страшного не произошло, я тебе помогу вспомнить. Закрой глаза, расслабься.
Даша моментально напряглась. Подполковник улыбнулся и принялся делать массирующие движения.
— Все хорошо, все спокойно, — вкрадчивым голосом начал он свой сеанс. — Тебе пять лет. Ты прелестное кудрявое создание, еще не умеешь разговаривать…
— Это в пять-то лет? — возмутилась Даша и попыталась обернуться.
Но эфэсбэшник удержал ее голову затылком к себе:
— Раннее утро. Ты просыпаешься, мама кормит тебя кашей…
— Я ненавидела кашу.
— Хорошо, она кормит тебя тем, что больше всего любишь, вы одеваетесь и выходите на улицу. Представила?
Даша пожала плечами:
— Более или менее.
— Вы выходите из подъезда… Куда вы поворачиваете — направо, налево?
— Обратно домой. — Даша чуть дернула плечом. — Мама, как всегда, забыла мешок с одеждой и гостинцами.
Полетаев вздохнул.
— Н-да… Наследственность. Но не отвлекайся. Вы вернулись, забрали мешок… Кстати, почему мешок? У вас не было сумки?
— Детям для садика шили такой специальный мешок, — пояснила Даша, — чтобы легче было в шкафчик повесить.
— Ладно, пусть будет мешок. Вы его забрали, выходите на улицу и?..
— …И возвращаемся обратно. Мама не помнит, выключила ли она газ и утюг.
Полетаев закрыл глаза и беззвучно досчитал до десяти.
— Послушай, твоя мама хоть раз тебя доводила до садика?
— Конечно! — Даша рассердилась. — Она же не дурочка.
Лицо подполковника выражало сомнение.
— Хорошо. Тогда давай с того места, как вы уже идете. Прекрасное раннее утро. Светит солнышко, у тебя новые сандалики…
— Знаешь, Палыч, — Даша все-таки обернулась, — я всегда не могла понять, почему родители покупают мне именно сандалии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115