— Он… Он… — Катю била истерика. — Он пытался меня изнасиловать!
Что-то тяжелое и белое, словно болид, метнулось в сторону незнакомца.
— Ах ты сволочь, ах ты подонок! — Гоша, не помня себя, принялся осыпать незнакомого человека градом ударов.
Остальные бросились то ли на подмогу оскорбленному мужу, то ли на спасение незнакомца. Прохазка пытался разнять дерущихся. Даша, с трудом сдерживая отвращение, пробралась мимо голых и потных мужских тел, схватила сестру и потащила ее к выходу.
А из дома управляющего уже бежали встревоженные криками люди.
4
Через полчаса ситуация полностью прояснилась. Неизвестный мужчина оказался итальянским туристом, неплохо владеющим чешским языком. Шмыгая разбитым носом, итальянец поведал следующую историю.
Он часто приезжал на это ранчо, и здесь его все хорошо знают. Однако на этот раз он приехал один, без жены, и попросил обслуживающий персонал организовать его досуг. Персонал вежливо намекнул, что такие проблемы клиенты должны решать сами. Итальянец решил по этому поводу не убиваться и, одевшись в белую теннисную форму, отправился играть в сквош. Вечером он уже возвращался к себе в номер, когда мимо пробежала женщина, которая сказала, что в сауне его ждут. Итальянец подумал, что это именно то, о чем он просил. Он поспешил в сауну и увидел на массажном столе обнаженную синьору, которая сразу же предложила ему приступать к делу. Что ему оставалось делать?
Катя, отчасти пришедшая в себя, рассказ подтвердила. Действительно, она разделась и легла на стол, ожидая прихода массажиста. Когда вошел мужчина во всем белом, она предложила ему начинать. То, что это была теннисная форма, она не разглядела.
Во время рассказа присутствующие периодически бросали гневные взгляды на Дашу. Та нервничала и возмущенно пожимала плечами:
— При чем здесь я?
— Зачем ты послала мужика к моей жене? — вопил Гоша.
— Я была уверена, что это массажист. Мы же заказывали…
— Кто позволил тебе заказывать моей жене мужика?! — продолжал бесноваться Гоша.
— Не мужика, а массажиста!
— Проститутка!
— Свинья!
Полетаев попытался их урезонить:
— Да вы что, в самом деле! Нас сейчас отсюда выгонят.
Действительно, обслуга посматривала на них недобрыми глазами. Управляющий сдерживал себя из последних сил.
— Панове, я предлагаю всем разойтись. Вышло недоразумение, мы приносим свои извинения, но вам необходимо успокоиться, а лучше всем пойти спать. Уже поздно…
Прохазка растирал левую сторону груди. В глазах его была тоска.
5
Невзирая на протесты мужа и общественности, сестры решили ночевать в одном номере с детьми.
— Она опять втравит тебя в историю! — шипел Гоша.
— Я как-нибудь разберусь сама, — отмахнулась Катя. — Иди спать.
— Игорь, я бы на твоем месте… — начал было Виктор Семенович, но Катя обрубила:
— Прошу вас, оставьте меня в покое. Хотите, можете ночевать под нашей дверью.
И только в номере, сдирая с себя одежду, Катя принялась костерить сестру:
— Ты когда-нибудь доведешь меня до инфаркта! Представляешь, что со мной стало, когда этот мерин прижался ко мне… сама понимаешь чем.
Даша возразила:
— Мерину как раз прижиматься нечем.
Катя обернулась и выразительно посмотрела на сестру:
— Молчи лучше. Ты, конечно, не успела найти то, что искала?
Вместо ответа Даша извлекла из-за пояса заветную тетрадь и помахала ею:
— Да? А это что?
Кузина села на кровать:
— Неужели нашла?
— А то!
Усмехнувшись, Катя покачала головой:
— Дашка, в тебе пропадает талант авантюристки. Ладно, давай показывай.
Предварительно проверив; закрыта ли дверь, Даша уселась поближе к сестре и раскрыла тетрадь на первой попавшейся странице:
— «…рука скользила все ниже и ее бедра становились горячими и влажными. Наконец он достиг…» Боже, какая гадость! — Даша выронила тетрадь, вскочила и затрясла кистями, словно опасаясь, что к ним прилипнут горячие и влажные бедра.
Катя посмотрела на кузину снизу вверх.
— Там так написано? — В голосе ее слышалось сомнение.
— Нет, это я сама только что сочинила! На почве отсутствия личной жизни, — рассердилась Даша. — Не веришь, сходи к Римеру, пусть он тебе переведет. Он такой жанр обожает.
Сестры приуныли. Катя перелистывала тетрадь, и лицо ее постепенно принимало озадаченное выражение.
— Послушай, но ведь это не очень похоже на дневник. Текст без дат. Монолитный. Да к тому же диалоги… Это больше похоже на рукопись какой-то повести.
— Ну и что? Я все равно ЭТО вслух читать не буду.
— Никогда не думала, что у меня такая целомудренная сестра, — улыбнулась Катя. — Твоя мама тобой бы гордилась.
Даша задумчиво смотрела на тетрадь.
— Но вообще-то и правда странно… В дневниках ведь речь идет всегда от первого лица?
— В большинстве случаев да. Я никогда не видела дневников от третьего лица, хотя допустить такое возможно.
— Ладно. Я начну читать, но если это окажется очередным сценарием к «Эммануель»…
Даша взяла злополучную тетрадь, вздохнула и открыла первую страницу.
Глава 43
"Элиза росла болезненным ребенком. Казалось, в мире нет ни одной болячки, которую девочка не могла подцепить. Ее мать, совсем еще молодая женщина, очень привлекательная, работала в единственной на три деревни школе преподавателем музыки. Мать настолько отчаялась вылечить Элизу, что даже перестала брать больничные. Просто оставляла девочку дома, а сама шла учить других детей. Отец работал в продуктовом магазине на соседней улице и время от времени забегал проверить, не поднялась ли температура выше обычного, разогреть молока или дать лекарства.
А маленькая Элиза лежала в своей кроватке одна и часами смотрела в окно, из которого был виден лишь пруд и небольшой кусок леса. Больше она ничего не видела. За окном менялось только время года: зимой дети катались на коньках и по всей округе разносились их радостные крики. Верхушки сосен покрывал белый-белый снег. На нем сидели вороны, похожие на странные черные груши. Потом наступала весна, и крики детей становились звонче. Запах талого снега и звенящее эхо пробуждали у маленькой Элизы надежду на выздоровление, на новую жизнь, но чуда не происходило, и она опять сваливалась с воспалением легких. А ее сверстники уже начинали сколачивать небольшие плотики, чтобы попытаться переплыть пруд. Плот, конечно, будет раскачиваться и уходить под темную ледяную воду то одной хлипкой стороной, то другой, и в конце концов ребята вымокнут до нитки, но их это совсем не огорчит — напротив, перекрикивая друг друга, они станут обсуждать, как бы поскорее высохнуть, чтобы родители ничего не заметили. А она с грустной завистью будет смотреть на их веселье из душного тепла своей спальни.
Летом становилось особенно невыносимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115