Воздух, посвежевший после дождя, наполнился дымом и чадом смоляных факелов.
Уже и Мартонфалваи подошел к шатру. Бостанджи позволили венграм, стоявшим снаружи, сойтись с теми, кто был в шатре.
Мартонфалваи вызывал конюхов по именам. Вельможи по очереди садились на коней.
При свете факелов было видно, как мрачнели и бледнели раскрасневшиеся лица.
Монах Дердь в белом своем одеянии походил на призрак.
— Не плачь! — накинулся он на скакавшего рядом Фюрьеша. — Не хватало еще, чтобы они видели, как мы плачем!
Поодиночке, по двое, по трое мчались вельможи к Буде по дороге, освещенной факелами.
Гергей все еще не видел Балинта Терека.
Мартонфалваи стоял рядом с ним и тоже тревожно смотрел на дверь шатра, откуда тянулась полоса красноватого света.
Последним из вельмож вышел, вернее — вывалился, шатаясь, Подманицки. Его поддерживали два турецких офицера и даже подсадили на коня.
Потом показались несколько пестро разряженных слуг — сарацинов. И больше никого.
Полог палатки опустился, закрыл собой красноватый свет.
— А вы чего здесь ждете? — любезно спросил их пузатый турок со страусовым пером на тюрбане.
— Ждем нашего господина Балинта Терека.
— А разве он еще не уехал?
— Нет.
— Стало быть, наш милостивый падишах беседует с ним.
— Мы подождем его, — сказал Мартонфалваи.
Турок пожал плечами и ушел.
— Я больше не могу ждать, — забеспокоился Гергей. — В полночь я должен быть в Буде.
— Так что ж, братишка, — дружелюбно сказал Мартонфалваи, — поезжай и, если найдешь в моей постели турка, вышвырни его вон.
Он сказал это в шутку, но Гергею было не до смеха. Он попрощался с Мартонфалваи и поскакал в гору.
Луна выплыла из-за туч и осветила будайскую дорогу.
Турки, стоявшие с пиками у ворот, даже не взглянули на Гергея. Поодиночке люди могли еще свободно входить и выходить из крепости. Кто знает, что будет завтра! Не выгонят ли вовсе венгров из Буды?
Внутри крепости конь перешел с рыси на галоп. Гергей увидел, что возле домов тоже стоят янычары с пиками — перед каждым домом по янычару. На всех башнях болтались бунчуки, увенчанные полумесяцем, только на храме Богородицы еще уцелел позолоченный крест.
Гергей доехал до площади Сент-Дердь и, к великому своему удивлению, никого там не увидел.
Он объехал кругом и бассейн и пушки — никого, кроме турка с пикой, как видно, караулившего орудия.
Гергей сошел с коня и привязал его к колесу пушки.
— Ты чего здесь делаешь? — заорал на него турок.
— Жду, — ответил Гергей по-турецки. — Уж не боишься ли ты, что я твою пушку суну себе в карман?
— Ну, ну… — благодушно сказал топчу. — Ты, стало быть, турок?
— Не удостоился еще такого счастья.
— Тогда ступай домой.
— Но сегодня у меня решается здесь вопрос чести. Потерпи немного, прошу тебя.
Турок наставил на него пику.
— Прочь отсюда!
Гергей отвязал коня и вскочил в седло.
Кто-то бежал со стороны Фейерварских ворот. Гергей узнал Фюрьеша. Его рыжеватые волосы почти светились в темноте.
Гергей подъехал к нему.
— Мекчеи ждет тебя в доме Балинта Терека, — проговорил Фюрьеш, запыхавшись. — Пойдем, а то янычары не разрешают разговаривать на улице.
Гергей сошел с коня.
— Как же произошла эта подлость? — спросил он.
Фюрьеш пожал плечами.
— Они все проделали хитро, коварно, по-басурмански. Пока мы с малюткой-королем были в лагере, янычары пробрались поодиночке в крепость и прикинулись, будто интересуются нашими постройками. Ходили, глазели. И набиралось их все больше и больше. Когда же они заполнили все улицы, затрубила труба — янычары выхватили оружие и всех загнали в дома.
— Сущие дьяволы!
— Этак-то просто крепости занимать.
— Мой господин заранее говорил…
Окна дворца были открыты, в покоях горел свет. Из окна на втором этаже высунулись две головы.
Как раз в это время у ворот сменялась стража, и огромного роста янычар загородил вход.
— Вам что? — небрежно спросил он по-венгерски.
— Мы здешние, — ответил резко Гергей.
— Только что пришел приказ, — сказал турок, — кого угодно выпускать и никого не впускать.
— Я здешний, живу в этом доме. Я из домочадцев Балинта Терека.
— Тогда, сынок, езжай домой, в Сигетвар, — насмешливо посоветовал турок.
Глаза Гергея округлились.
— Впусти! — крикнул он и хлопнул по рукояти сабли.
Турок выхватил саблю из ножен.
— Ах ты, песий сын! А ну, убирайся отсюда!
Гергей отпустил повод коня и тоже выхватил саблю, надеясь, очевидно, на то, что он не один.
Сабля турка сверкнула над головой Гергея.
Но Гергей отбил удар, сабля его высекла искру в темноте, и, тут же подавшись вперед, он вонзил клинок в янычара.
— Аллах! — взревел великан.
И слова его потонули в хрипе. Он откачнулся к стене. За спиной его, треща, посыпалась штукатурка.
С верхнего этажа дворца раздался крик:
— Всади в него еще раз!
Гергей по самую рукоятку всадил саблю в грудь янычара.
Он с изумлением вытаращил глаза, увидев, что великан мешком упал у стены и выронил из рук саблю.
Гергей оглянулся, ища Фюрьеша. Но тот бежал, бежал без оглядки к королевскому дворцу.
Вместо Фюрьеша с противоположной стороны улицы неслись на помощь товарищу три янычара в высоких колпаках.
— Вай башина ибн элкелб!
Юноша увидел, что времени терять нельзя. Он подскочил к воротам, открыл их и мигом задвинул изнутри засов.
Взволнованный стычкой, он сделал дрожащими ногами еще несколько шагов, потом, услышав, что кто-то, громыхая, спускается по деревянной лестнице, сел на скамью под воротами.
Это шел Золтаи с саблей в руке, а вслед за ним Мекчеи, тоже с обнаженной саблей. Они увидели Гергея. Горевший под воротами фонарь осветил их изумленные лица.
— Так ты уже здесь? — спросил Золтаи, широко раскрыв глаза. — Не ранен?
Гергей покачал головой: не ранен.
— Ты заколол турка?
Гергей кивнул головой.
— Дай я прижму тебя к груди, ты ведь маленький герой! — воскликнул Золтаи с воодушевлением. — Ты превосходно отразил его удар! — И он обнял Гергея.
Снаружи забарабанили в ворота.
— Откройте, собаки, не то мы спалим вас дотла!
— Надо бежать, — сказал Мекчеи. — Собрались янычары! Но прежде, дружище, дай мне руку. И не сердись, что я тебя обидел.
Гергей протянул руку. Он был ошеломлен, не знал даже, что с ним творится. Молча позволил он протащить себя по двору, потом вверх по лестнице, в какую-то темную комнату. И очнулся только тогда, когда юноши сплели из ремней и простынь веревку. Мекчеи предложил ему спуститься первому.
Там, внизу, в залитой лунным светом глубине, он увидел королевский огород.
21
На другой день утром Али-ага снова явился к королеве и сказал:
— Милостивый падишах счел за благо взять Будайскую крепость под защиту турецких войск, пока не подрастет твой сын. Ведь ребенок не в силах защитить Буду от немцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
Уже и Мартонфалваи подошел к шатру. Бостанджи позволили венграм, стоявшим снаружи, сойтись с теми, кто был в шатре.
Мартонфалваи вызывал конюхов по именам. Вельможи по очереди садились на коней.
При свете факелов было видно, как мрачнели и бледнели раскрасневшиеся лица.
Монах Дердь в белом своем одеянии походил на призрак.
— Не плачь! — накинулся он на скакавшего рядом Фюрьеша. — Не хватало еще, чтобы они видели, как мы плачем!
Поодиночке, по двое, по трое мчались вельможи к Буде по дороге, освещенной факелами.
Гергей все еще не видел Балинта Терека.
Мартонфалваи стоял рядом с ним и тоже тревожно смотрел на дверь шатра, откуда тянулась полоса красноватого света.
Последним из вельмож вышел, вернее — вывалился, шатаясь, Подманицки. Его поддерживали два турецких офицера и даже подсадили на коня.
Потом показались несколько пестро разряженных слуг — сарацинов. И больше никого.
Полог палатки опустился, закрыл собой красноватый свет.
— А вы чего здесь ждете? — любезно спросил их пузатый турок со страусовым пером на тюрбане.
— Ждем нашего господина Балинта Терека.
— А разве он еще не уехал?
— Нет.
— Стало быть, наш милостивый падишах беседует с ним.
— Мы подождем его, — сказал Мартонфалваи.
Турок пожал плечами и ушел.
— Я больше не могу ждать, — забеспокоился Гергей. — В полночь я должен быть в Буде.
— Так что ж, братишка, — дружелюбно сказал Мартонфалваи, — поезжай и, если найдешь в моей постели турка, вышвырни его вон.
Он сказал это в шутку, но Гергею было не до смеха. Он попрощался с Мартонфалваи и поскакал в гору.
Луна выплыла из-за туч и осветила будайскую дорогу.
Турки, стоявшие с пиками у ворот, даже не взглянули на Гергея. Поодиночке люди могли еще свободно входить и выходить из крепости. Кто знает, что будет завтра! Не выгонят ли вовсе венгров из Буды?
Внутри крепости конь перешел с рыси на галоп. Гергей увидел, что возле домов тоже стоят янычары с пиками — перед каждым домом по янычару. На всех башнях болтались бунчуки, увенчанные полумесяцем, только на храме Богородицы еще уцелел позолоченный крест.
Гергей доехал до площади Сент-Дердь и, к великому своему удивлению, никого там не увидел.
Он объехал кругом и бассейн и пушки — никого, кроме турка с пикой, как видно, караулившего орудия.
Гергей сошел с коня и привязал его к колесу пушки.
— Ты чего здесь делаешь? — заорал на него турок.
— Жду, — ответил Гергей по-турецки. — Уж не боишься ли ты, что я твою пушку суну себе в карман?
— Ну, ну… — благодушно сказал топчу. — Ты, стало быть, турок?
— Не удостоился еще такого счастья.
— Тогда ступай домой.
— Но сегодня у меня решается здесь вопрос чести. Потерпи немного, прошу тебя.
Турок наставил на него пику.
— Прочь отсюда!
Гергей отвязал коня и вскочил в седло.
Кто-то бежал со стороны Фейерварских ворот. Гергей узнал Фюрьеша. Его рыжеватые волосы почти светились в темноте.
Гергей подъехал к нему.
— Мекчеи ждет тебя в доме Балинта Терека, — проговорил Фюрьеш, запыхавшись. — Пойдем, а то янычары не разрешают разговаривать на улице.
Гергей сошел с коня.
— Как же произошла эта подлость? — спросил он.
Фюрьеш пожал плечами.
— Они все проделали хитро, коварно, по-басурмански. Пока мы с малюткой-королем были в лагере, янычары пробрались поодиночке в крепость и прикинулись, будто интересуются нашими постройками. Ходили, глазели. И набиралось их все больше и больше. Когда же они заполнили все улицы, затрубила труба — янычары выхватили оружие и всех загнали в дома.
— Сущие дьяволы!
— Этак-то просто крепости занимать.
— Мой господин заранее говорил…
Окна дворца были открыты, в покоях горел свет. Из окна на втором этаже высунулись две головы.
Как раз в это время у ворот сменялась стража, и огромного роста янычар загородил вход.
— Вам что? — небрежно спросил он по-венгерски.
— Мы здешние, — ответил резко Гергей.
— Только что пришел приказ, — сказал турок, — кого угодно выпускать и никого не впускать.
— Я здешний, живу в этом доме. Я из домочадцев Балинта Терека.
— Тогда, сынок, езжай домой, в Сигетвар, — насмешливо посоветовал турок.
Глаза Гергея округлились.
— Впусти! — крикнул он и хлопнул по рукояти сабли.
Турок выхватил саблю из ножен.
— Ах ты, песий сын! А ну, убирайся отсюда!
Гергей отпустил повод коня и тоже выхватил саблю, надеясь, очевидно, на то, что он не один.
Сабля турка сверкнула над головой Гергея.
Но Гергей отбил удар, сабля его высекла искру в темноте, и, тут же подавшись вперед, он вонзил клинок в янычара.
— Аллах! — взревел великан.
И слова его потонули в хрипе. Он откачнулся к стене. За спиной его, треща, посыпалась штукатурка.
С верхнего этажа дворца раздался крик:
— Всади в него еще раз!
Гергей по самую рукоятку всадил саблю в грудь янычара.
Он с изумлением вытаращил глаза, увидев, что великан мешком упал у стены и выронил из рук саблю.
Гергей оглянулся, ища Фюрьеша. Но тот бежал, бежал без оглядки к королевскому дворцу.
Вместо Фюрьеша с противоположной стороны улицы неслись на помощь товарищу три янычара в высоких колпаках.
— Вай башина ибн элкелб!
Юноша увидел, что времени терять нельзя. Он подскочил к воротам, открыл их и мигом задвинул изнутри засов.
Взволнованный стычкой, он сделал дрожащими ногами еще несколько шагов, потом, услышав, что кто-то, громыхая, спускается по деревянной лестнице, сел на скамью под воротами.
Это шел Золтаи с саблей в руке, а вслед за ним Мекчеи, тоже с обнаженной саблей. Они увидели Гергея. Горевший под воротами фонарь осветил их изумленные лица.
— Так ты уже здесь? — спросил Золтаи, широко раскрыв глаза. — Не ранен?
Гергей покачал головой: не ранен.
— Ты заколол турка?
Гергей кивнул головой.
— Дай я прижму тебя к груди, ты ведь маленький герой! — воскликнул Золтаи с воодушевлением. — Ты превосходно отразил его удар! — И он обнял Гергея.
Снаружи забарабанили в ворота.
— Откройте, собаки, не то мы спалим вас дотла!
— Надо бежать, — сказал Мекчеи. — Собрались янычары! Но прежде, дружище, дай мне руку. И не сердись, что я тебя обидел.
Гергей протянул руку. Он был ошеломлен, не знал даже, что с ним творится. Молча позволил он протащить себя по двору, потом вверх по лестнице, в какую-то темную комнату. И очнулся только тогда, когда юноши сплели из ремней и простынь веревку. Мекчеи предложил ему спуститься первому.
Там, внизу, в залитой лунным светом глубине, он увидел королевский огород.
21
На другой день утром Али-ага снова явился к королеве и сказал:
— Милостивый падишах счел за благо взять Будайскую крепость под защиту турецких войск, пока не подрастет твой сын. Ведь ребенок не в силах защитить Буду от немцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143