Это я говорю тебе заранее.
6
Гергей чуть не бегом бросился в казарму конных солдат. Трубить не стал. В широком коридоре выстрелил из пистолета.
Солдаты соскочили с постелей.
— Сюда, ко мне! — крикнул Гергей.
Он выбрал в свою сотню самых шустрых.
— Раз-два, одеться! И пока я трижды моргну, быть верхом с саблями у ворот. Ты беги к господину второму капитану и попроси у него человеколова. Захватишь с собой. И чтоб у каждого на луке было маленькое ружье.
В те времена так назывались пистолеты.
Гергей сбежал по лестнице и поспешил в конюшню. При красном свете фонаря, горевшего под одним из сводов, он увидел босого человека в желтом доломане и шлеме. Человек этот сидел на опрокинутой кадушке и, держа на коленях половину разрезанного арбуза, ел его ложкой.
Гергей крикнул ему:
— Шаркези!
— Что прикажете? — с готовностью откликнулся цыган.
— Поедем со мной. Коня себе раздобудешь, да еще какого распрекрасного!
Цыган положил арбуз на землю.
— Поеду. А куда?
— На турка! — весело ответил Гергей. — Они спят сейчас, и мы их врасплох захватим.
Цыган почесал в затылке, посмотрел на арбуз и снова сел на кадку.
— Нет, никак нельзя этого, — сказал он с важностью.
— Почему же нельзя?
— Я вместе с другими поклялся не покидать крепость.
— Да разве мы в этом клялись? Мы присягали защищать крепость!
— Может, другие в этом присягали, — ответил цыган, подняв плечи чуть не до ушей, — а я поклялся лучше сдохнуть, а из крепости не выходить. Видит бог!
Покачав головой, он положил арбуз на колени и вновь принялся за еду.
Вскоре Гергей вместе с Пете, Фюгеди и Золтаи уже скакал по макларской дороге.
Ночь стояла звездная.
Впереди них шагах в пятидесяти ехали лейтенант Пишта Фекете и солдат-эгерчанин Петер Бодогфальви — он показывал дорогу. За Мелегвизом свернули на луг. Мягкая земля заглушала конский топот. Всадники были похожи на сотню качающихся теней.
В андорнакском ивняке они заметили первый костер.
Петер остановился, за ним остальные.
Из облаков выплыл светлый серп месяца; в прозрачном сумраке фигуры людей и деревья вырисовывались черными силуэтами.
Гергей подъехал к Бодогфальви.
— Слезай! Пробирайся крадучись, ползи по-змеиному. Ползком подберись к первому дозорному. Если с ним собака и она залает — так же тихо, ползком, неслышно вернись обратно. Нет собаки — подкрадись и заколи его. Потом осмотри все вокруг. Если не видать поблизости второго караульного, заверни в листик или в лопух щепотку пороху и брось в костер. Но тут же бросайся на землю, чтобы тебя не заметили.
— А как же мой конь?
— Коня привяжи вот к этому дереву. Когда вернемся, найдешь его здесь.
— А если еще кто-нибудь будет у костра?
— Тогда внимательно оглядись, приметь, кто, где и как лежит, где турок больше всего, и мигом возвращайся.
Добрых полчаса стояли они в ивняке на берегу речки. Гергей наставлял солдат:
— Пока турки бегут — бей, руби. Но чтобы никто не отдалялся от товарищей больше чем на сто шагов, не то отрежут от своих. Как услышишь трубу, сразу же поворачивай обратно и мчись домой. А покуда трубы не слышно — гуляй, душа!
Солдаты стояли кружком, жадно ловили каждое слово.
Гергей продолжал:
— Турки напугаются и даже не подумают сопротивляться. А вы врубитесь в самую гущу и колотите их до тех пор, пока не кинутся врассыпную. Запомните раз и навсегда: конный ратник должен рубить так проворно, чтобы противник не успел отвечать. Удары должны сыпаться градом.
— Как молния блескучая, — добавил Пете.
Гергей умолк, прислушался к тому, что творится у турок.
Потом снова обернулся к солдатам и спросил:
— Где человеколов?
— Я здесь, господин лейтенант, — ответил из рядов веселый голос.
Вперед вышел рослый парень.
— Орудие у тебя?
— У меня, господин лейтенант. — Парень поднял кверху нечто вроде длинных загнутых вил.
— Умеешь с ним обращаться?
— Господин капитан научил.
— Ладно, схвати турка за шею и подомни собаку под себя. Вот было бы славно, ребята, поймать старшего офицера! Он живет обычно в самом красивом шатре. И уж наверно, спит в одном исподнем. Коли удастся, попытаемся поймать его.
Гергей снова насторожился, потом продолжал:
— Пленника надо связать, но только по рукам. Скрутите ему руки назад. А если разживемся конем, посадим пленника на коня. И тогда ты, Криштоф, и ты, коротышка, поедете один слева, другой справа от турка; привяжете поводья его коня к поводьям своих коней и отвезете пленника домой. Вздумает бежать, говорить, кричать или соскользнуть с лошади — сразу бейте его.
— А если не захватим коня? — спросил Криштоф.
— Тогда придется ему бежать рядом с вашими конями. Но вы все равно поспешайте домой, не ждите нас.
Помолчали. Ночь стояла тихая. Слышалось только жалобное жужжанье осенних насекомых в виноградниках, да иногда раздавался далекий конский топот.
— Вспыхнуло! — сказал наконец кто-то.
Все увидели, как взвилось пламя.
— Идет! — послышались вскоре тихие голоса.
И руки потянулись к поводьям.
Из тьмы кустарников вынырнула фигура Петера. Он несся стремглав.
— Дозорного заколол! — сказал он, запыхавшись. — Даже охнуть не успел, как мешок свалился. Костер горит между шатрами. Возле него сидит турок, вроде как слуга. В руке у него желтые туфли, на коленях желтая краска…
— Денщик, — улыбнувшись, промолвил Гергей. — Дальше.
— Остальные сотнями спят вповалку — кто прямо на траве, кто на одеялах слева от костра.
— Спят?
— Как медведи.
Гергей натянул ремешок шапки под подбородок.
— Ну, ребята, двинулись! Ехать по возможности врозь, в десяти шагах друг от друга. Развернемся! Когда я выстрелю, вы тоже разом палите в них и нападайте, как волки, кричите, войте, рубите — словом, как говорится: «Бей, молодец, враг не отец!»
— Орите во всю мочь, так орите, будто нас тысяча, — добавил Пете.
Бодогфальви тоже сел на коня. Отряд, развернувшись полукругом, двинулся на восток.
Пете ехал с краю. Его издали можно было признать по трем орлиным перьям на шлеме. Он ехал рысцой, равняясь на Гергея.
Теперь отряд вел Гергей.
Некоторое время он тихо трусил вдоль кустарников и вдруг пустил коня бешеным галопом.
В ночи раздался первый дикий вопль и выстрел турка. Гергей ответил выстрелом. Тут затрещали все пистолеты, и сто всадников с криком «Руби, бей окаянных!», точно адский вихрь, налетели на спящий турецкий лагерь.
Турецкий стан ожил, наполнился треском и громом. Крики турок и венгров слились в единый бушующий ураган. Спавшие внезапно проснулись, вскочили с земли, забегали, заметались и, обезумев от ужаса, давя друг друга, ринулись в проходы между шатрами.
— Вперед! Вперед! — кричал Гергей.
— Аллах! Аллах акбар! — вопили турки.
— А, черт! — крикнул кто-то пронзительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
6
Гергей чуть не бегом бросился в казарму конных солдат. Трубить не стал. В широком коридоре выстрелил из пистолета.
Солдаты соскочили с постелей.
— Сюда, ко мне! — крикнул Гергей.
Он выбрал в свою сотню самых шустрых.
— Раз-два, одеться! И пока я трижды моргну, быть верхом с саблями у ворот. Ты беги к господину второму капитану и попроси у него человеколова. Захватишь с собой. И чтоб у каждого на луке было маленькое ружье.
В те времена так назывались пистолеты.
Гергей сбежал по лестнице и поспешил в конюшню. При красном свете фонаря, горевшего под одним из сводов, он увидел босого человека в желтом доломане и шлеме. Человек этот сидел на опрокинутой кадушке и, держа на коленях половину разрезанного арбуза, ел его ложкой.
Гергей крикнул ему:
— Шаркези!
— Что прикажете? — с готовностью откликнулся цыган.
— Поедем со мной. Коня себе раздобудешь, да еще какого распрекрасного!
Цыган положил арбуз на землю.
— Поеду. А куда?
— На турка! — весело ответил Гергей. — Они спят сейчас, и мы их врасплох захватим.
Цыган почесал в затылке, посмотрел на арбуз и снова сел на кадку.
— Нет, никак нельзя этого, — сказал он с важностью.
— Почему же нельзя?
— Я вместе с другими поклялся не покидать крепость.
— Да разве мы в этом клялись? Мы присягали защищать крепость!
— Может, другие в этом присягали, — ответил цыган, подняв плечи чуть не до ушей, — а я поклялся лучше сдохнуть, а из крепости не выходить. Видит бог!
Покачав головой, он положил арбуз на колени и вновь принялся за еду.
Вскоре Гергей вместе с Пете, Фюгеди и Золтаи уже скакал по макларской дороге.
Ночь стояла звездная.
Впереди них шагах в пятидесяти ехали лейтенант Пишта Фекете и солдат-эгерчанин Петер Бодогфальви — он показывал дорогу. За Мелегвизом свернули на луг. Мягкая земля заглушала конский топот. Всадники были похожи на сотню качающихся теней.
В андорнакском ивняке они заметили первый костер.
Петер остановился, за ним остальные.
Из облаков выплыл светлый серп месяца; в прозрачном сумраке фигуры людей и деревья вырисовывались черными силуэтами.
Гергей подъехал к Бодогфальви.
— Слезай! Пробирайся крадучись, ползи по-змеиному. Ползком подберись к первому дозорному. Если с ним собака и она залает — так же тихо, ползком, неслышно вернись обратно. Нет собаки — подкрадись и заколи его. Потом осмотри все вокруг. Если не видать поблизости второго караульного, заверни в листик или в лопух щепотку пороху и брось в костер. Но тут же бросайся на землю, чтобы тебя не заметили.
— А как же мой конь?
— Коня привяжи вот к этому дереву. Когда вернемся, найдешь его здесь.
— А если еще кто-нибудь будет у костра?
— Тогда внимательно оглядись, приметь, кто, где и как лежит, где турок больше всего, и мигом возвращайся.
Добрых полчаса стояли они в ивняке на берегу речки. Гергей наставлял солдат:
— Пока турки бегут — бей, руби. Но чтобы никто не отдалялся от товарищей больше чем на сто шагов, не то отрежут от своих. Как услышишь трубу, сразу же поворачивай обратно и мчись домой. А покуда трубы не слышно — гуляй, душа!
Солдаты стояли кружком, жадно ловили каждое слово.
Гергей продолжал:
— Турки напугаются и даже не подумают сопротивляться. А вы врубитесь в самую гущу и колотите их до тех пор, пока не кинутся врассыпную. Запомните раз и навсегда: конный ратник должен рубить так проворно, чтобы противник не успел отвечать. Удары должны сыпаться градом.
— Как молния блескучая, — добавил Пете.
Гергей умолк, прислушался к тому, что творится у турок.
Потом снова обернулся к солдатам и спросил:
— Где человеколов?
— Я здесь, господин лейтенант, — ответил из рядов веселый голос.
Вперед вышел рослый парень.
— Орудие у тебя?
— У меня, господин лейтенант. — Парень поднял кверху нечто вроде длинных загнутых вил.
— Умеешь с ним обращаться?
— Господин капитан научил.
— Ладно, схвати турка за шею и подомни собаку под себя. Вот было бы славно, ребята, поймать старшего офицера! Он живет обычно в самом красивом шатре. И уж наверно, спит в одном исподнем. Коли удастся, попытаемся поймать его.
Гергей снова насторожился, потом продолжал:
— Пленника надо связать, но только по рукам. Скрутите ему руки назад. А если разживемся конем, посадим пленника на коня. И тогда ты, Криштоф, и ты, коротышка, поедете один слева, другой справа от турка; привяжете поводья его коня к поводьям своих коней и отвезете пленника домой. Вздумает бежать, говорить, кричать или соскользнуть с лошади — сразу бейте его.
— А если не захватим коня? — спросил Криштоф.
— Тогда придется ему бежать рядом с вашими конями. Но вы все равно поспешайте домой, не ждите нас.
Помолчали. Ночь стояла тихая. Слышалось только жалобное жужжанье осенних насекомых в виноградниках, да иногда раздавался далекий конский топот.
— Вспыхнуло! — сказал наконец кто-то.
Все увидели, как взвилось пламя.
— Идет! — послышались вскоре тихие голоса.
И руки потянулись к поводьям.
Из тьмы кустарников вынырнула фигура Петера. Он несся стремглав.
— Дозорного заколол! — сказал он, запыхавшись. — Даже охнуть не успел, как мешок свалился. Костер горит между шатрами. Возле него сидит турок, вроде как слуга. В руке у него желтые туфли, на коленях желтая краска…
— Денщик, — улыбнувшись, промолвил Гергей. — Дальше.
— Остальные сотнями спят вповалку — кто прямо на траве, кто на одеялах слева от костра.
— Спят?
— Как медведи.
Гергей натянул ремешок шапки под подбородок.
— Ну, ребята, двинулись! Ехать по возможности врозь, в десяти шагах друг от друга. Развернемся! Когда я выстрелю, вы тоже разом палите в них и нападайте, как волки, кричите, войте, рубите — словом, как говорится: «Бей, молодец, враг не отец!»
— Орите во всю мочь, так орите, будто нас тысяча, — добавил Пете.
Бодогфальви тоже сел на коня. Отряд, развернувшись полукругом, двинулся на восток.
Пете ехал с краю. Его издали можно было признать по трем орлиным перьям на шлеме. Он ехал рысцой, равняясь на Гергея.
Теперь отряд вел Гергей.
Некоторое время он тихо трусил вдоль кустарников и вдруг пустил коня бешеным галопом.
В ночи раздался первый дикий вопль и выстрел турка. Гергей ответил выстрелом. Тут затрещали все пистолеты, и сто всадников с криком «Руби, бей окаянных!», точно адский вихрь, налетели на спящий турецкий лагерь.
Турецкий стан ожил, наполнился треском и громом. Крики турок и венгров слились в единый бушующий ураган. Спавшие внезапно проснулись, вскочили с земли, забегали, заметались и, обезумев от ужаса, давя друг друга, ринулись в проходы между шатрами.
— Вперед! Вперед! — кричал Гергей.
— Аллах! Аллах акбар! — вопили турки.
— А, черт! — крикнул кто-то пронзительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143