Я только все больше и больше приходила в ярость. Но это была холодная ярость.
— Я понимаю. Эти сукины дети оставили вас наконец в покое?
— Еще нет. Баркер нанес завершающий удар: он сказал, что четыре или пять отпечатков пальцев Фредди нашли в спальне у папы.
Я покачал головой.
— Я хочу быть честным с вами, Нэнси: это плохо.
Очень плохо.
Она тяжело вздохнула и кивнула.
— Присяжные просто обожают отпечатки пальцев.
— Но странная вещь, — сказала она, нахмурившись. — Другой детектив, толстый... с южным акцентом...
— Мелчен.
— Точно, Мелчен. Он сказал: «Серьезно? Отпечатки пальцев?» Было ясно, что он слышит о них впервые!
Я приподнялся в кресле.
— А что на это сказал Баркер?
Она пожала плечами.
— Он громко шикнул на него, и они быстро ушли. Мой смех звучал глухо.
— Они летели из Нассау в одном самолете; они вместе занимаются этим делом с самого начала, и все же Баркер даже не сообщил Мелчену, что он нашел отпечатки обвиняемого в комнате убитого!
Она казалась немного сбитой с толку.
— А что это значит?
— Две вещи. Одна огорчает: они решили повесить все на графа. А другая радует: оба — некомпетентные идиоты.
Но она все еще была смущена.
— Но... почему они хотят «подставить» моего мужа?
— Может, это — просто старая добрая полицейская некомпетентность. Хороший детектив собирает доказательства до тех пор, пока они не приведут его к подозреваемому. Паршивый детектив сразу находит «виновного» и собирает только факты, «доказывающие» его вину.
— И даже фальсифицируют доказательства?
— Иногда, — медленно сказал я. — У Фредди есть враги в Нассау?
Она невесело улыбнулась.
— Боюсь, даже больше, чем достаточно. Он не подчиняется ничьим правилам. Он — сам себе хозяин.
Этих шутов, Баркера и Мелчена, пригласил сам герцог. Как относился к нему ваш отец?
— Они были друзьями. Дэвид и Уоллис были частыми гостями в «Вестбурне». Даже жили гам несколько недель, когда только приехали в Нассау, а в Говернмент Хаус по указанию Уоллис совершались кое-какие переделки. Мои родители бывали на многих официальных приемах, где присутствовали и герцог с герцогиней. Папа и герцог часто играли друг с другом в гольф. И, конечно, у них были определенные общие деловые интересы.
— Например?
Она на секунду задумалась.
— Я точно не знаю. По-моему, папа, Гарольд Кристи и герцог заключали вместе какие-то сделки... да, и еще с ними был Аксель Веннер-Грен, он — шведский промышленник.
— Это тот парень, который купил яхту Говарда Хьючэса?
— Да, «Южный крест».
— Аксель Веннер-Грен! — Я снова привстал. — Ведь этот парень, кажется, нацист? Герцог и герцогиня как-то позволили себе рискованный поступок, совершив плавание на его яхте. Об этом много было в газетах — пару раз американские власти запрещали им пристать.
Но она покачала головой и улыбнулась, как будто я был ребенком, только что рассказавшим ей какую-то дикую небылицу.
— Аксель — нацист? Но это же нелепо. Он — очаровательный человек, Нат.
— Ну, если вы так считаете...
Одна ее бровь недоверчиво изогнулась.
— Послушайте, это правда, это на Багамах его на время войны занесли в черный список, но...
Я щелкнул пальцами.
— Вот видите! По подозрению в симпатиях к коллаборационистам, не так ли?
— Да, — поспешно ответила она. — Но это чушь.
— И где же теперь наш очаровательный Аксель, как теперь его фамилия?
— Он — Аксель, и вы же сами прекрасно знаете Куэрнавака. Он пережидает войну в одном из своих поместий.
Я улыбался.
— Так значит, здесь замешаны нацисты... Очень интересно.
— Нат! Оставьте эту мысль — я точно знаю: Аксель — не нацист.
— Откуда такая точность, миссис?
Ее пристальный взгляд снова сверлил меня.
— Папа не стал бы его другом, будь он нацистом. Поймите, хотя папа был очень аполитичен... как и большинство богатых людей, он считал себя выше политики... но он ненавидел нацистов. Да отец скорее связался бы с дьяволом! Он активно занимался нассаускими военными проблемами, а когда Гитлер объявил войну Англии, папа немедленно пожертвовал ВВС Британии пять «Спитфайеров». И он разрешил использовать свой аэродром...
— Хорошо, хорошо, Нэнси. Может, вы и правы. А как насчет парня по имени Мейер Лански? Когда-нибудь слышали о таком?
Она пожала плечами.
— Нет.
Я бегло описал ей его.
— Может, когда-нибудь кто-то похожий приходил к вашему отцу?
— Нет, никогда.
— А может, приходили какие-нибудь американцы... непохожие на тех, кто обычно имел дела с вашим отцом? Кто-нибудь... подозрительный. С телохранителями, например?
— Что, какой-то гангстер? Нет, вряд ли.
Я не хотел углубляться с ней в детали, но все равно мне было интересно, какую связь с убийством имел Мейер Лански? Прошлым вечером он задавал мне колкие и вполне компетентные вопросы. Настолько компетентные, что я подумал, не предупреждает ли он меня, чтобы я держался подальше от этого дела?
Стук в дверь прервал Нэнси. Я тоже поднялся и стоя допивал кофе, глядя на игроков в гольф и обдумывая возможное предостережение Лански, когда услышал голос Нэнси, а потом другой, более высокий голос. Вторая женщина была, очевидно, старше Нэнси, но обе говорили на повышенных тонах.
Я подкрался и осторожно выглянул за дверь. Конечно, это было не мое дело, но по натуре я — шпион. И по профессии тоже.
— Мама, — говорила Нэнси. — Но я не убежала!
Я же оставила тебе записку, где меня искать и под каким именем. Иначе бы ты просто меня не нашла верно?
Леди Юнис оказалась высокой, величественной, красивой и ужасно рассерженной женщиной. Она была чуть полновата, с властными широкими губами и не очень длинными пепельного цвета волосами. Одета, естественно, в черное, но слишком уж стильно: черное норковое манто, черная шляпка, черные очки и очень черные перчатки. Даже нейлоновые чулки — и те были черными.
— Не говори со мной таким тоном, — отрезала она. — Думаешь, мне нравится разыскивать тебя? Нанимать ни свет, ни заря самолет...
— Тебе вовсе не обязательно было разыскивать меня, мама. Я — совершеннолетняя, и я — замужняя женщина.
— В следующий раз напомни мне об этом. — И леди Юнис вынула из своей, тоже черной, сумочки белый (!) носовой платок. Она закрыла им лицо, а Нэнси принялась виновато похлопывать ее по плечу.
— Мама, — сказала она, кивая в мою сторону, — мы не одни...
Леди Оукс быстро отняла платок от лица и сняла солнцезащитные очки. Ее глаза, в которых еще горели искорки гнева, были прозрачнее голубого неба. В свое время она, наверное, могла дать Нэнси сто очков вперед по части внешности.
Как следует изучив меня, она почти без неприязни произнесла:
— Кто вы, молодой человек?
Забавное обращение. Ведь она была всего на пять или шесть лет старше меня.
Я сказал ей и выразил свое почтение.
— Вы — тот детектив, которого нанял мой муж, — сказала она и вдруг просияла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Я понимаю. Эти сукины дети оставили вас наконец в покое?
— Еще нет. Баркер нанес завершающий удар: он сказал, что четыре или пять отпечатков пальцев Фредди нашли в спальне у папы.
Я покачал головой.
— Я хочу быть честным с вами, Нэнси: это плохо.
Очень плохо.
Она тяжело вздохнула и кивнула.
— Присяжные просто обожают отпечатки пальцев.
— Но странная вещь, — сказала она, нахмурившись. — Другой детектив, толстый... с южным акцентом...
— Мелчен.
— Точно, Мелчен. Он сказал: «Серьезно? Отпечатки пальцев?» Было ясно, что он слышит о них впервые!
Я приподнялся в кресле.
— А что на это сказал Баркер?
Она пожала плечами.
— Он громко шикнул на него, и они быстро ушли. Мой смех звучал глухо.
— Они летели из Нассау в одном самолете; они вместе занимаются этим делом с самого начала, и все же Баркер даже не сообщил Мелчену, что он нашел отпечатки обвиняемого в комнате убитого!
Она казалась немного сбитой с толку.
— А что это значит?
— Две вещи. Одна огорчает: они решили повесить все на графа. А другая радует: оба — некомпетентные идиоты.
Но она все еще была смущена.
— Но... почему они хотят «подставить» моего мужа?
— Может, это — просто старая добрая полицейская некомпетентность. Хороший детектив собирает доказательства до тех пор, пока они не приведут его к подозреваемому. Паршивый детектив сразу находит «виновного» и собирает только факты, «доказывающие» его вину.
— И даже фальсифицируют доказательства?
— Иногда, — медленно сказал я. — У Фредди есть враги в Нассау?
Она невесело улыбнулась.
— Боюсь, даже больше, чем достаточно. Он не подчиняется ничьим правилам. Он — сам себе хозяин.
Этих шутов, Баркера и Мелчена, пригласил сам герцог. Как относился к нему ваш отец?
— Они были друзьями. Дэвид и Уоллис были частыми гостями в «Вестбурне». Даже жили гам несколько недель, когда только приехали в Нассау, а в Говернмент Хаус по указанию Уоллис совершались кое-какие переделки. Мои родители бывали на многих официальных приемах, где присутствовали и герцог с герцогиней. Папа и герцог часто играли друг с другом в гольф. И, конечно, у них были определенные общие деловые интересы.
— Например?
Она на секунду задумалась.
— Я точно не знаю. По-моему, папа, Гарольд Кристи и герцог заключали вместе какие-то сделки... да, и еще с ними был Аксель Веннер-Грен, он — шведский промышленник.
— Это тот парень, который купил яхту Говарда Хьючэса?
— Да, «Южный крест».
— Аксель Веннер-Грен! — Я снова привстал. — Ведь этот парень, кажется, нацист? Герцог и герцогиня как-то позволили себе рискованный поступок, совершив плавание на его яхте. Об этом много было в газетах — пару раз американские власти запрещали им пристать.
Но она покачала головой и улыбнулась, как будто я был ребенком, только что рассказавшим ей какую-то дикую небылицу.
— Аксель — нацист? Но это же нелепо. Он — очаровательный человек, Нат.
— Ну, если вы так считаете...
Одна ее бровь недоверчиво изогнулась.
— Послушайте, это правда, это на Багамах его на время войны занесли в черный список, но...
Я щелкнул пальцами.
— Вот видите! По подозрению в симпатиях к коллаборационистам, не так ли?
— Да, — поспешно ответила она. — Но это чушь.
— И где же теперь наш очаровательный Аксель, как теперь его фамилия?
— Он — Аксель, и вы же сами прекрасно знаете Куэрнавака. Он пережидает войну в одном из своих поместий.
Я улыбался.
— Так значит, здесь замешаны нацисты... Очень интересно.
— Нат! Оставьте эту мысль — я точно знаю: Аксель — не нацист.
— Откуда такая точность, миссис?
Ее пристальный взгляд снова сверлил меня.
— Папа не стал бы его другом, будь он нацистом. Поймите, хотя папа был очень аполитичен... как и большинство богатых людей, он считал себя выше политики... но он ненавидел нацистов. Да отец скорее связался бы с дьяволом! Он активно занимался нассаускими военными проблемами, а когда Гитлер объявил войну Англии, папа немедленно пожертвовал ВВС Британии пять «Спитфайеров». И он разрешил использовать свой аэродром...
— Хорошо, хорошо, Нэнси. Может, вы и правы. А как насчет парня по имени Мейер Лански? Когда-нибудь слышали о таком?
Она пожала плечами.
— Нет.
Я бегло описал ей его.
— Может, когда-нибудь кто-то похожий приходил к вашему отцу?
— Нет, никогда.
— А может, приходили какие-нибудь американцы... непохожие на тех, кто обычно имел дела с вашим отцом? Кто-нибудь... подозрительный. С телохранителями, например?
— Что, какой-то гангстер? Нет, вряд ли.
Я не хотел углубляться с ней в детали, но все равно мне было интересно, какую связь с убийством имел Мейер Лански? Прошлым вечером он задавал мне колкие и вполне компетентные вопросы. Настолько компетентные, что я подумал, не предупреждает ли он меня, чтобы я держался подальше от этого дела?
Стук в дверь прервал Нэнси. Я тоже поднялся и стоя допивал кофе, глядя на игроков в гольф и обдумывая возможное предостережение Лански, когда услышал голос Нэнси, а потом другой, более высокий голос. Вторая женщина была, очевидно, старше Нэнси, но обе говорили на повышенных тонах.
Я подкрался и осторожно выглянул за дверь. Конечно, это было не мое дело, но по натуре я — шпион. И по профессии тоже.
— Мама, — говорила Нэнси. — Но я не убежала!
Я же оставила тебе записку, где меня искать и под каким именем. Иначе бы ты просто меня не нашла верно?
Леди Юнис оказалась высокой, величественной, красивой и ужасно рассерженной женщиной. Она была чуть полновата, с властными широкими губами и не очень длинными пепельного цвета волосами. Одета, естественно, в черное, но слишком уж стильно: черное норковое манто, черная шляпка, черные очки и очень черные перчатки. Даже нейлоновые чулки — и те были черными.
— Не говори со мной таким тоном, — отрезала она. — Думаешь, мне нравится разыскивать тебя? Нанимать ни свет, ни заря самолет...
— Тебе вовсе не обязательно было разыскивать меня, мама. Я — совершеннолетняя, и я — замужняя женщина.
— В следующий раз напомни мне об этом. — И леди Юнис вынула из своей, тоже черной, сумочки белый (!) носовой платок. Она закрыла им лицо, а Нэнси принялась виновато похлопывать ее по плечу.
— Мама, — сказала она, кивая в мою сторону, — мы не одни...
Леди Оукс быстро отняла платок от лица и сняла солнцезащитные очки. Ее глаза, в которых еще горели искорки гнева, были прозрачнее голубого неба. В свое время она, наверное, могла дать Нэнси сто очков вперед по части внешности.
Как следует изучив меня, она почти без неприязни произнесла:
— Кто вы, молодой человек?
Забавное обращение. Ведь она была всего на пять или шесть лет старше меня.
Я сказал ей и выразил свое почтение.
— Вы — тот детектив, которого нанял мой муж, — сказала она и вдруг просияла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100