Гарднер не выключил мотор и остался за рулем черного «Форда», а я отправился поговорить с копом.
— Эй, полковник Линдоп в доме? — спросил я.
— Нет, сэр.
— Черт!
— Что-нибудь случилось, сэр?
— Я должен был встретиться с ним здесь.
— Встретиться здесь, сэр?
— Я — один из американских детективов, работающих над делом. Черт!
— Но его здесь нет, сэр.
— Дьявол. Тогда... я зайду и подожду его внутри.
Он переваривал мою фразу целую вечность, а потом кивнул и настежь распахнул ворота. Еще несколько чернокожих полицейских стояло у парадного входа. Я сказал им, что должен встретиться с Линдопом, и они тоже купились на это. Потом я сказал, что мне нужно еще раз взглянуть на место убийства.
Один из них спросил, кто такой Гарднер, и я сказал: «Это мой ассистент».
Такого объяснения оказалось вполне достаточно.
Даже после смерти сэра Гарри охрана здесь оставалась поганой.
Внутри в воздухе больше не пахло дымом; через неделю после убийства помещения основательно проветрили, и в доме оставались лишь незначительные следы огня. Гарднер, поднимавшийся за мной по крутой лестнице, широко раскрытыми глазами смотрел на опаленные ступени и стены.
Китайская ширма исчезла, но в остальном в комнате сэра Гарри ничего не изменилось: те же пятна сажи чернели на белой двери и платяном шкафу, та же кровь рыжела на телефонной книге и телефоне на письменном столе; даже ветер по-прежнему развевал кружевные занавески у открытого окна.
Но когда мы подошли к кровати убитого, мы узрели совершенно невероятную сцену: я не был бы так удивлен — или взбешен — даже если бы вдруг увидел, как снова убивают сэра Гарри. На полу за кроватью на четвереньках стояли двое багамских копов в своих выглаженных мундирах и дурацких остроконечных шлемах. В руках у них были губки, а рядом стояло ведро с пенной водой.
Они вытирали кровь со стен.
Особенно тщательно они стирали маленькие высохшие отпечатки ладоней на раме окна, выходящего к северному крыльцу.
— Черт, что вы делаете! — заорал я.
Казалось, Гарднер тоже остолбенел: по-моему он был в ужасе от происходящего. Мы как будто обнаружили детей, стирающих ластиком «Тайную вечерю» да Винчи.
Они спокойно смотрели на нас. Мы даже не испугали их.
— Мы удаляем вот эти кровавые пятна, — сказал один из них, не отрываясь от своего занятия.
— Но почему, черт возьми?
— Потому, что эта не отпечатки де Мариньи. Слишком маленький.
Он был прав, конечно: они выглядели как отпечатки ладоней женщины или ребенка.
— И что? — оцепенело спросил я.
Тут снова заговорил первый.
— Потому, что детективы из Майами говорить, они только путай доказательства. Зачем подставляй невиновный людей? Они говорить, вытирай стены.
— Господи Боже! — закричал я. — Да прекратите же.
Но было уже поздно.
— А кто вы? — спросил один из них, поднимаясь.
Другой сказал:
— Он не из Майами. Это тот парень, который видел де Мариньи. Что вы здесь делаете, сэр?
— Я должен встретиться с полковником Линдопом, — соврал я.
— Но его здесь нет.
— Я знаю. Сейчас он едет сюда.
Они посмотрели друг на друга, и второй полицейский тоже поднялся на ноги. На их мундирах не было ни пятнышка. Как и на стенах, впрочем. Когда они выходили из комнаты, тот, который нес ведро, сказал:
— Ничего здесь не трогайте.
— Ну что вы, — сказал я. — Я сойду с ума, если вы снова здесь что-нибудь вымоете.
Они лишь посмотрели на меня вежливыми пустыми взглядами и вышли.
— Нам надо поспешить, — сказал я Гарднеру. — Думаю, они скоро меня расколют.
Он все еще был в шоке.
— Что все это значит, Геллер? Что это за расследование преступления?
— На днях увидите Баркера с Мелченом и все поймете.
Я стал рассказывать ему, как выглядело место убийства в мое прошлое посещение. Я рассказал ему про китайскую ширму и наполовину сгоревшее тело Оукса в перьях, не забывая и о таких деталях, как четыре раны над левым ухом и обрывки синей полосатой пижамы, свисавшие с обожженной плоти.
Гарднер встал на колени, заглядывая под кровать, как муж в поисках любовника жены.
— Ткань, покрывавшая пружины, вся сожжена посмотрите сами.
Я нагнулся и посмотрел.
— Да, вы правы — полностью сгорела...
Мы поднялись.
— Значит, — сказал Гарднер, его широкое лицо светилось ликованием. — В какой-то момент кровать горела. И эти обрывки пижамы тоже должны были сгореть!
Почти вся деревянная часть кровати была черной, кроме небольшого участка, над которым разорвался мочевой пузырь сэра Оукса, погасив огонь.
— Заметьте, — сказал я, указывая на кровать. — Нельзя понять, как лежало тело Оукса. Ведь если его тело было на кровати до того, как она вспыхнула, простыня и матрас под его телом не должны были обгореть.
Гарднер кивнул, соглашаясь.
— Из-за такого положения тела доступ кислорода, конечно, прекратился бы.
Я обошел обугленную кровать кругом, изучая ее.
— Я думаю, он сидел на краю кровати, беседуя с кем-нибудь, а, может, споря.
Я поднес палец к левому уху Гарднера и сказал:
— А потом — банг, банг, банг — и он убит... или оглушен... но все равно, он падает на пол.
— А кровать в это время поджигают!
— Похоже, — я прищурился. — Посмотрите на потолок, у окна, прямо над кроватью. Что вы видите?
— Обуглившуюся раму сетки от москитов.
— Сама сетка сгорела, верно?
— Верно, — сказал он.
— Но что не обгорело?
Гарднер задумался. Потом его глаза быстро заморгали.
— Чертов потолок!
Я улыбнулся.
— Точно. Посмотрите на эти странные круглые пятна на полу... вот там... и здесь... да и сам сэр Гарри был обожжен точно так же... местами.
— Это значит, что его обжигали газовой горелкой. Чем-то несерийным?
— Возможно. Я думаю, паяльной лампой. Чем-то, что можно направить так, чтобы поджечь кровать, сжечь сетку от москитов и даже не задеть потолок.
Теперь глаза Гарднера превратились в узкие щелки.
— Это уже кое-что, Геллер. Это уже кое-что.
— Эта кровать уже горела, когда сэра Гарри бросили на нее. Он был уже мертв, или почти мертв из-за тех ран возле уха. Убийца...
— Убийцы, — вставил Гарднер. — Их должно было быть по крайней мере двое, чтобы все это проделать.
— Возможно, вы правы. Убийцы не торопились. Они обожгли тело сэра Гарри, особенно его глаза и пах. А потом вспомнили обычаи туземных шаманов, раскидав над ним перья.
Он указал на небольшой вентилятор на полу у кровати.
— Как насчет этого? Перья разлетелись из-за него.
— Нет, — сказал я. — Перья были разбросаны по всему телу, и с другой стороны от вентилятора тоже.
Гарднер, казалось, был сбит с толку.
— Они что, хотели вообще поджечь дом?
— Не уверен. Может, они просто хотели оставить визитную карточку в виде этого шаманского ритуала. А, может, один из них обжигал тело сэра Гарри и рассыпал над ним перья, пока тело еще было на полу, а другой в это время поджигал кровать, а потом они вместе бросили на нее тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Эй, полковник Линдоп в доме? — спросил я.
— Нет, сэр.
— Черт!
— Что-нибудь случилось, сэр?
— Я должен был встретиться с ним здесь.
— Встретиться здесь, сэр?
— Я — один из американских детективов, работающих над делом. Черт!
— Но его здесь нет, сэр.
— Дьявол. Тогда... я зайду и подожду его внутри.
Он переваривал мою фразу целую вечность, а потом кивнул и настежь распахнул ворота. Еще несколько чернокожих полицейских стояло у парадного входа. Я сказал им, что должен встретиться с Линдопом, и они тоже купились на это. Потом я сказал, что мне нужно еще раз взглянуть на место убийства.
Один из них спросил, кто такой Гарднер, и я сказал: «Это мой ассистент».
Такого объяснения оказалось вполне достаточно.
Даже после смерти сэра Гарри охрана здесь оставалась поганой.
Внутри в воздухе больше не пахло дымом; через неделю после убийства помещения основательно проветрили, и в доме оставались лишь незначительные следы огня. Гарднер, поднимавшийся за мной по крутой лестнице, широко раскрытыми глазами смотрел на опаленные ступени и стены.
Китайская ширма исчезла, но в остальном в комнате сэра Гарри ничего не изменилось: те же пятна сажи чернели на белой двери и платяном шкафу, та же кровь рыжела на телефонной книге и телефоне на письменном столе; даже ветер по-прежнему развевал кружевные занавески у открытого окна.
Но когда мы подошли к кровати убитого, мы узрели совершенно невероятную сцену: я не был бы так удивлен — или взбешен — даже если бы вдруг увидел, как снова убивают сэра Гарри. На полу за кроватью на четвереньках стояли двое багамских копов в своих выглаженных мундирах и дурацких остроконечных шлемах. В руках у них были губки, а рядом стояло ведро с пенной водой.
Они вытирали кровь со стен.
Особенно тщательно они стирали маленькие высохшие отпечатки ладоней на раме окна, выходящего к северному крыльцу.
— Черт, что вы делаете! — заорал я.
Казалось, Гарднер тоже остолбенел: по-моему он был в ужасе от происходящего. Мы как будто обнаружили детей, стирающих ластиком «Тайную вечерю» да Винчи.
Они спокойно смотрели на нас. Мы даже не испугали их.
— Мы удаляем вот эти кровавые пятна, — сказал один из них, не отрываясь от своего занятия.
— Но почему, черт возьми?
— Потому, что эта не отпечатки де Мариньи. Слишком маленький.
Он был прав, конечно: они выглядели как отпечатки ладоней женщины или ребенка.
— И что? — оцепенело спросил я.
Тут снова заговорил первый.
— Потому, что детективы из Майами говорить, они только путай доказательства. Зачем подставляй невиновный людей? Они говорить, вытирай стены.
— Господи Боже! — закричал я. — Да прекратите же.
Но было уже поздно.
— А кто вы? — спросил один из них, поднимаясь.
Другой сказал:
— Он не из Майами. Это тот парень, который видел де Мариньи. Что вы здесь делаете, сэр?
— Я должен встретиться с полковником Линдопом, — соврал я.
— Но его здесь нет.
— Я знаю. Сейчас он едет сюда.
Они посмотрели друг на друга, и второй полицейский тоже поднялся на ноги. На их мундирах не было ни пятнышка. Как и на стенах, впрочем. Когда они выходили из комнаты, тот, который нес ведро, сказал:
— Ничего здесь не трогайте.
— Ну что вы, — сказал я. — Я сойду с ума, если вы снова здесь что-нибудь вымоете.
Они лишь посмотрели на меня вежливыми пустыми взглядами и вышли.
— Нам надо поспешить, — сказал я Гарднеру. — Думаю, они скоро меня расколют.
Он все еще был в шоке.
— Что все это значит, Геллер? Что это за расследование преступления?
— На днях увидите Баркера с Мелченом и все поймете.
Я стал рассказывать ему, как выглядело место убийства в мое прошлое посещение. Я рассказал ему про китайскую ширму и наполовину сгоревшее тело Оукса в перьях, не забывая и о таких деталях, как четыре раны над левым ухом и обрывки синей полосатой пижамы, свисавшие с обожженной плоти.
Гарднер встал на колени, заглядывая под кровать, как муж в поисках любовника жены.
— Ткань, покрывавшая пружины, вся сожжена посмотрите сами.
Я нагнулся и посмотрел.
— Да, вы правы — полностью сгорела...
Мы поднялись.
— Значит, — сказал Гарднер, его широкое лицо светилось ликованием. — В какой-то момент кровать горела. И эти обрывки пижамы тоже должны были сгореть!
Почти вся деревянная часть кровати была черной, кроме небольшого участка, над которым разорвался мочевой пузырь сэра Оукса, погасив огонь.
— Заметьте, — сказал я, указывая на кровать. — Нельзя понять, как лежало тело Оукса. Ведь если его тело было на кровати до того, как она вспыхнула, простыня и матрас под его телом не должны были обгореть.
Гарднер кивнул, соглашаясь.
— Из-за такого положения тела доступ кислорода, конечно, прекратился бы.
Я обошел обугленную кровать кругом, изучая ее.
— Я думаю, он сидел на краю кровати, беседуя с кем-нибудь, а, может, споря.
Я поднес палец к левому уху Гарднера и сказал:
— А потом — банг, банг, банг — и он убит... или оглушен... но все равно, он падает на пол.
— А кровать в это время поджигают!
— Похоже, — я прищурился. — Посмотрите на потолок, у окна, прямо над кроватью. Что вы видите?
— Обуглившуюся раму сетки от москитов.
— Сама сетка сгорела, верно?
— Верно, — сказал он.
— Но что не обгорело?
Гарднер задумался. Потом его глаза быстро заморгали.
— Чертов потолок!
Я улыбнулся.
— Точно. Посмотрите на эти странные круглые пятна на полу... вот там... и здесь... да и сам сэр Гарри был обожжен точно так же... местами.
— Это значит, что его обжигали газовой горелкой. Чем-то несерийным?
— Возможно. Я думаю, паяльной лампой. Чем-то, что можно направить так, чтобы поджечь кровать, сжечь сетку от москитов и даже не задеть потолок.
Теперь глаза Гарднера превратились в узкие щелки.
— Это уже кое-что, Геллер. Это уже кое-что.
— Эта кровать уже горела, когда сэра Гарри бросили на нее. Он был уже мертв, или почти мертв из-за тех ран возле уха. Убийца...
— Убийцы, — вставил Гарднер. — Их должно было быть по крайней мере двое, чтобы все это проделать.
— Возможно, вы правы. Убийцы не торопились. Они обожгли тело сэра Гарри, особенно его глаза и пах. А потом вспомнили обычаи туземных шаманов, раскидав над ним перья.
Он указал на небольшой вентилятор на полу у кровати.
— Как насчет этого? Перья разлетелись из-за него.
— Нет, — сказал я. — Перья были разбросаны по всему телу, и с другой стороны от вентилятора тоже.
Гарднер, казалось, был сбит с толку.
— Они что, хотели вообще поджечь дом?
— Не уверен. Может, они просто хотели оставить визитную карточку в виде этого шаманского ритуала. А, может, один из них обжигал тело сэра Гарри и рассыпал над ним перья, пока тело еще было на полу, а другой в это время поджигал кровать, а потом они вместе бросили на нее тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100