Поболтав некоторое время с сэром Гарри в его спальне, когда тот уже лежал, одетый в пижаму, в постели с газетой в руках, Кристи прошел в свою комнату, где и сам намеревался немного почитать перед сном.
Благодаря уважительному и даже несколько льстивому тону Эддерли, Кристи постепенно успокоился. Твердым и уверенным голосом он поведал о том, как дважды просыпался среди ночи — первый раз для того, чтобы прихлопнуть нескольких проникших сквозь сетку москитов; второй раз — из-за «сильного ветра и проливного дождя». Однако он не слышал никаких звуков из комнаты сэра Гарри и не чувствовал запаха гари.
На следующее утро, когда сэра Гарри не оказалось на веранде, где они обычно завтракали, Кристи, как он утверждал, отправился в спальню друга, где и обнаружил его обгоревшее, все в копоти тело на все еще дымящейся постели.
— Я приподнял голову Оукса, потряс его, налил в стоявший на ночном столике стакан воды и поднес к его губам. — Кристи потянулся к заднему карману брюк за платком и принялся промокать выступивший на блестящей лысине пот. — Я взял подушку с другой кровати, подложил ее ему под голову, намочил полотенце и стал протирать его лицо, надеясь привести сэра Гарри в чувство.
Выражение лица де Мариньи в кабинке за железными прутьями было скептическим; он впервые за весь день посмотрел на меня, и я в ответ пожал плечами. Мне довелось побывать на месте преступления, да и де Мариньи, впрочем, как и все остальные, видел огромные снимки обуглившегося тела.
Замечание, что кто-либо мог принять труп сэра Гарри Окуса за живого человека, казалось чем-то из области фантастики.
Но еще кое-что не давало мне покоя: какого дьявола Кристи так настойчиво утверждал, что находился всего лишь в восемнадцати футах от места преступления во время, когда оно было совершено?
Тем временем довольный собой Эддерли, наслаждаясь звуком собственной речи с британским акцентом, наполнявшим собой весь зал суда, спросил Кристи:
— А знакомы ли вы, сэр, с обвиняемым, де Мариньи?
Кристи, переминаясь с ноги на ногу на свидетельской трибуне, кивнул.
— Знаком. Думаю, я знаю его с тех самых пор, как он приехал сюда.
— По какому поводу вы встречались с обвиняемым в последний раз?
— Около двух недель назад он просил меня оказать ему содействие в продаже его собственности на острове Эльютера. Он говорил, что ему предстоят значительные расходы.
— А имя сэра Гарри Оукса упоминалось в вашем разговоре?
— Да. Он говорил, что не был в дружеских отношениях с сэром Гарри.
— Назвал ли обвиняемый причину?
— Нет, но я думаю, причин несколько. Я считаю, что сэр Гарри придерживался мнения, будто де Мариньи нехорошо поступил со своей бывшей женой Фэнсток де Мариньи...
— Я протестую, милорд, — произнес, привстав с места, Хиггс тоном человека, терпение которого кончилось.
— Я снимаю свой вопрос, — заявил Эддерли, снисходительно улыбаясь Хиггсу, а затем снова обратился к свидетелю: — Сэр, не могли бы вы ограничиться пересказом мнений, выраженных обвиняемым, и не высказывать при этом собственных суждений?
Кристи кивнул.
— В тот раз он говорил мне, что сэр Гарри относится к нему несправедливо, с тех пор как он женился на мисс Нэнси Оукс... Что Гарри неоправданно строг...
— Понятно. И это был последний раз, когда вы говорили с де Мариньи до убийства сэра Гарри Оукса?
— Нет. Это был последний раз, когда я видел де Мариньи. Я еще говорил с ним по телефону утром седьмого числа.
— В день, вечером которого произошло убийство? — помпезно, как в мелодраме, переспросил Эддерли.
— Да, — ответил свидетель. — Де Мариньи звонил мне с просьбой помочь ему с получением разрешения на деятельность его птицефермы.
— Приглашал ли тогда вас обвиняемый поужинать у него дома на Виктория-авеню вечером седьмого?
— Нет, не приглашал.
— Может быть, он пригласил вас... как бы между делом? Возможно, вы просто не припоминаете столь внезапного приглашения?
— Если бы де Мариньи пригласил меня, я бы помнил это.
Железные прутья клетки почти врезались в лицо де Мариньи. И лоб его пересекали глубокие морщины. Показания Кристи прямо противоречили показаниям обвиняемого, данным полиции.
Затем Кристи рассказал, как он позвал с балкона Марджори Бристол, позвонил доктору Куокенбушу и полковнику Линдопу, и как вслед за этим прибыли полицейские сначала из Нассау, а потом из Майами. Свидетель ничего не упомянул о каких-либо контактах с герцогом Виндзорским, не говоря уже о личном появлении в «Вестбурне» его королевского высочества.
Вскоре настала очередь Хиггса, и я был доволен, что тот собирался нарушить первое, по словам Гарднера, правило английского судопроизводства.
— Мистер Кристи... — начал Хиггс. — Когда вы вытирали лицо сэра Гарри, его глаза были открыты или закрыты?
Кристи промокнул лицо влажным платком.
— Я не помню, — ответил он.
— Мы все видели фотографии тела погибшего. Почему вы подумали, что сэр Гарри, возможно, все еще жив?
— Я подумал, что еще есть надежда. Его тело было теплым.
— Еще бы! Ведь его же подожгли, в конце концов.
— Протестую! — раздался звонкий голос Эддерли.
— Снимаю вопрос, — произнес Хиггс, улыбаясь коллеге своей мальчишеской улыбкой.
— Мистер Кристи, а вы не могли бы объяснить, откуда в вашей спальне следы крови?
— Возможно, я измазал руки в крови, вытирая лицо сэра Гарри...
— А пятна крови на постельном белье в вашей спальне?
Кристи судорожно сглотнул и еще сильнее вцепился в поручень свидетельской трибуны.
— Как я уже заявлял раньше, я просыпался ночью и убил журналом нескольких комаров.
— Значит, кровь на ваших простынях — это кровь нескольких маленьких насекомых?
Де Мариньи, улыбаясь, отодвинулся от прутьев решетки; казалось, он немного успокоился.
— Я полагаю, что это так, — заявил Кристи, нервно теребя рукой кончик своего галстука.
Хиггс снова заулыбался, но на этот раз уже не мальчишеской улыбкой. Он безжалостно допросил Кристи о расположении предметов на верхнем этаже в ночь убийства, доказав суду, что маленький гигант в деле торговли недвижимостью совершенно не мог указать, была ли открыта или закрыта та или иная дверь, когда он обнаружил «все еще теплое» тело своего любимого друга.
— Я утверждаю, — заявил Хиггс, — что граф де Мариньи на самом деле все-таки приглашал вас на ужин к нему домой на Виктория-авеню седьмого июля.
— Нет, сэр, этого не было, — почти закричал Кристи.
— Вопросов больше нет, милорд, — сказал Хиггс несколько саркастическим тоном и вернулся на свое место.
Кристи, пиджак которого насквозь пропитался потом, покинул свидетельскую трибуну и, покачиваясь, вышел из зала суда.
Его показания ни в чем не уличили ни Фредда, ни кого-либо еще, кроме, пожалуй, самого Г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100